Как понял Куликов, каждый раз адреса были разные, это исключало возможность засады. Впрочем, насколько он уже смог разобраться в хитросплетении отношений людей в районе Медузы, нападение на точку скупки было чревато для лихих парней, буде те нашлись бы. Что же до правоохранителей, то они делали вид, что и знать не знают о происходящем. Как в свое время и сказал Виктору Стас, деньги творили чудеса на всех уровнях власти.
Вернулись в «Малую Землю». Опустились за свободный столик, помахав знакомым проходчикам и инсайдерам.
– Сколько? – осведомился, наконец, Борхес у товарища.
– На сколько наработали, – ответил Торпеда, показывая растопыренную пятерню. – Вроде не обидели. Кстати, вот еще что…
Он залез в нагрудный карман и выудил свернутую вчетверо карту Города, запечатанную в целлофан.
– Бобер просил нам передать, что есть один заказик. Покупателю нужен «глаз», причем в короткие сроки. Оплата более чем достойная. Плюс, если ускоримся максимально, то возможны премиальные, – Торпеда развернул карту, положил ее перед товарищами на стол.
Карта оказалась очень хорошего качества. Видимо, для нее специально заказывали спутниковую съемку высокой точности. Должно быть, Торпеда неплохо раскошелился. Та карта, которую Виктору достал Скаут, в сравнении с этой походила на детский рисунок, была слишком схематичной и чуть ли не от руки дорисованной. Скаут, правда, уверял, что подобной пользуются все инсайдеры, что на ней всего удобнее помечать постоянно сдвигающиеся ловушки. Спорить с ним Куликов не стал, но в будущем зарекся найти себе карту получше. Вот примерно такую, которую видел сейчас перед собой.
На карте Торпеды весь город был словно на ладони, до мельчайших подробностей, до каждой захудалой покрышки. Карту усеивали различные геометрические значки и цифры, нанесенные самим инсайдером и абсолютно непонятные непосвященному.
Торпеда ткнул пальцем в точку на карте, находящуюся в районе новостроек на окраине города:
– Где-то тут должен стоять двенадцатиэтажный дом синего цвета с мозаикой на фасаде. Кстати, Борхес, похоже, это то самое нехорошее здание, помнишь?
– Оно самое. Плохое место, – нахмурился Борхес, задумчиво уставившись на карту.
– Плохое, – подтвердил Торпеда. – Да только где ты еще «глаз» видел?
Борхес согласно пожал плечами.
– Придется идти уже завтра, пока заказ не уплыл, – продолжил Торпеда. – Я попрошу Скаута, чтобы прикрыл. Откинем ему немного, но это лучше, чем торчать одним на самом виду у военных. Там рядом институтская тропа проходит, – пояснил он Виктору. – Я планирую выдвинуться днем, часов в одиннадцать. До темноты должны управиться.
– Хотелось бы. В темноте я там ползать не хочу. Ладно, прорвемся, – Борхес обреченно вздохнул, с кряхтеньем поднялся и собрался идти к стойке. – Есть будете? Я закажу.
Виктор кивнул, сказал: «На свое усмотрение». Торпеда отказался, изучая карту, лишь попросил чашку кофе.
Борхес ушел к Костику.
Торпеда откинулся на спинку стула, задумчиво покусывая нижнюю губу. Его взгляд блуждал по хитросплетениям улиц на карте, инсайдер явно озаботился предстоявшим походом.
Виктор, в свою очередь, тоже склонился над столом, не сразу, но узнавая родные места, опоясанные колючей проволокой Периметра.
– Скажи мне, Торпеда, а где воронка?
– Что? – Инсайдер вышел из задумчивости и поднял глаза на Куликова. – Ты что-то спросил?
– Я говорю, воронка от взрыва где?
– От какого взрыва? – не понял Торпеда.
– Ну как от какого? – Теперь пришла очередь Виктора удивляться. – Из-за которого, говорят, Медуза образовалась. Ну упал самолет, поднялся туман и все такое.
– А, ты про это, – инсайдер махнул широкой ладонью. – Слышал такую версию.
– Версию? – Виктор хмыкнул. – А разве не так все было?
– Борхес, – Торпеда обратился к подошедшему с подносом другу, – ты слышал про историю с самолетом?
Борхес крякнул, сел за стол, поставил перед Виктором тарелку дымящегося пюре с пузатыми сосисками и горсткой зеленого горошка, стакан сока. Торпеде передал чашку кофе. Себе оставил еще одну тарелку с пюре, нетерпеливо стал ковыряться в нем вилкой, перемешивая.
– Ну-ка, напомните, о чем речь, что за самолет? – обратился он к товарищам.
Виктор вкратце рассказал им услышанную по телевизору историю об упавшем грузовом самолете, вследствие чего произошла катастрофа. Вроде как самолет был грузовым и принадлежал Министерству Чрезвычайных Ситуаций, хотя последние все отрицают. Именно эта версия чаще всего мелькала в СМИ и в иных источниках. Особенно телевизионщики любили показывать видеосъемку большой воронки на окраине Города, которая осталась после крушения.
Инсайдеры слушали внимательно, время от времени скептически кивая и ухмыляясь. Когда Виктор закончил рассказ, Торпеда сказал:
– Все так. Именно эта версия и есть официальная. Только вот я тут сколько кручусь, но ни разу не встречал следов той авиакатастрофы. Нам другое рассказывали. А про воронку я тебе так скажу – не могли эту воронку журналисты с вертолета снимать, здесь вертолеты не летают, сыплются на землю как комары от мази «Тайга». Комитетчики вон еле приспособились, летают редко, и то по особым случаям. Борхес, ты что там в своем НИИ об этом самолете слышал?
– Насколько я знаю, история с самолетом действительно фигурировала в открытых отчетах исследовательских групп, но нам не было дано указаний рассматривать ее как рабочую, – Борхес со смаком откусил сосиску, прыснувшую теплым соком. – Но скажу другое, мой отдел особенно не допускали к внутренним секретам. Мы же под патронатом военных работали, а у них столько уровней секретности, что сам черт не разберет, где информация, а где откровенная липа. Помню, еще одна версия была, мне о ней один полковник с пьяных глаз поведал. Якобы произошла утечка какого-то биологического оружия на одном из военных складов, которых в окрестностях города натыкано хоть отбавляй. Мол, это вызвало необратимые изменения, и город пришлось закрыть для дезактивации последствий. Даже виновных нашли и наказали. Естественно, все ловушки – это побочные явления утечки. Но в большинстве случаев всего лишь галлюцинации лиц, надышавшихся местного воздуха. Только вот мы, научный персонал, понимали, что версия не выдерживает абсолютно никакой критики. Но именно такой вариант преподносился проверяющим из различных ведомств.
– Сдается мне, что в отчетах для тех, кто наверху, была припасена еще какая-нибудь версия происшествия, – предположил Куликов.
– Не удивлюсь, – не стал спорить Борхес. – Единственный вывод, который можно сделать из этой чехарды с возникновением Медузы, так это то, что никто толком не знает, что произошло.
– Или знает, но молчит, – вставил Торпеда.
– Возможно, – опять же согласился жующий Борхес. – Здесь вообще у каждого своя версия. По бару пройдись – с десяток наберется.
– А сам-то ты что думаешь? – спросил у бывшего сотрудника НИИ Куликов. – Как появилась Медуза?
– Ну, возможно, она покажется немного бредовой, но пусть мне кто-нибудь скажет, что моя версия не имеет права на жизнь, – Борхес начал размахивать вилкой, увлеченно рассказывая – Я считаю, что Медуза – это свалка, оставшаяся от прибытия внеземного разума. Ну, словно туристы пришли, пообедали, рыбу пожарили, костер пожгли. Остались на траве валяться банки из-под консервов, обертки, кости. Где-то масло от машины капнуло, куда-то окурок упал. Короче, загадили полянку по полной программе. И вот суетятся по этой полянке муравьи и не понимают, что стало с их муравейником. Один в масле залип, второй в угли попал, сгорел. Ловушки, блин. А особо верткие муравьи разный мусор в новый дом тащат. Их инсайдерами называют. Там есть одно место, я тебе потом на карте покажу, похоже на место посадки – гладкая ровная площадка, словно лысина. Правда, не подойти к ней никак, окочуришься на подходе. Там инопланетяне и высаживались. Такая вот моя версия.
– Научно, ничего не скажешь, – хмыкнул Виктор. – К слову, где-то я об этом читал.
– Да? – искренне изумился Борхес, потом торжествующе повернулся к Торпеде, который невозмутимо пил кофе, произнес: – Вот, не я один такой. Видишь, пишут даже об этом. Нет, брат, мысль – вещь материальная, если уж появилась у кого, обязательно кто-нибудь еще ее поймает.
Торпеда усмехнулся, свернул карту:
– Борхес, я не спорю. Пусть будут инопланетяне, лишь бы не мешали.
– А у тебя какая версия? – спросил его Куликов.
– А нет у меня никакой версии. Медуза есть, вот она. Вот я, дышу и живу. И меня заботит больше, как нам существовать вместе, а не то, откуда она.
– И что, совсем никаких мыслей на этот счет?
Торпеда помялся, потом капитулировал:
– Земля мстит. Борхес прав, загадили ее. Только не инопланетяне, а мы сами. Медуза – это опухоль, пожирающая все вокруг. Она же растет, – Торпеда стукнул пальцем по сложенной карте. – Да-да, растет. По несколько сантиметров в год, но растет. Знаешь, как пустыня наступает? Медленно, да только где теперь те города, что оказались у нее на пути? Нет их. Так что я стараюсь не задумываться о том, что да как. Все, что еще можно было сделать, люди уже упустили. И не нам что-то менять. А про появление этой самой Медузы я ничего не могу сказать, гадать не приучен.
