— Стоп! — вдруг резко остановил его Эдуард. — Сначала сохрани все данные на независимый носитель.
— Сделал уже, не маленький. Так что, вырубаем? — Бойо вновь ухватился за рукоять выключателя.
— После принудительного отключения во время последующей загрузки могут произойти еще сбои, — капитан медлил с командой. Он был явно в смятении.
— Но хуже-то точно не будет, так что?
— Сначала передадим все данные на Землю.
— Согласен.
Потребовалось еще минут десять, чтобы отработал передатчик, потом еще столько же, чтобы по требованию капитана передача была повторена. Наконец, скрепя сердце, Лорри дал разрешение на обесточивание главного пульта управления.
Прошла перезагрузка. После принудительного ввода данных о местоположении корабля включилась силовая установка. В отсеках вновь появилось комфортное одно «же», а корабль перестал рыскать и лег на расчетный курс к следующему переходу. У Николая отлегло от сердца.
— Ну что, Эдик, выпускаем команду?
— Как ты думаешь, что это было?
— Зависла вычислительная система. И достаточно сильно. Но вот почему… Думаю, пусть с этим наша наука разбирается.
— Так и сделаем, поручим это Айсбергу с Сандро, а от нас добавим Беляева, он навигатор, ему и карты в руки. На время исследования причин нештатной ситуации его вахту я беру на себя, — Лорри дал разрешение на выход остальных членов экспедиции из антиперегрузочных кабин.
И вновь потекла нудная своей однообразностью корабельная жизнь. Вахта — отдых, вахта — отдых. Только во время вахты уже никто и не подумывал о чем-то другом, кроме муторного созерцания приборов, которые вновь только и показывали «все прекрасно». Только вот теперь каждый знал, что это «все прекрасно» в любой момент может разродиться внезапным появлением какого-нибудь лишнего объекта или самым банальным сбоем в управлении.
До следующего перехода оставалось около двух недель пути, и наука грызла гранит, чтобы найти причины сбоя. По непроверенным данным, они уже что-то там нарыли. Но шифровались, утаивая результаты.
— Знаешь, а ведь именно из-за этого погиб Лайка, — тихо сказал Парнишкин.
— Вот гады, такого пса угробили, — зло отозвался Бойо.
Они в одиночестве сидели в кают-компании и обедали. Один Николай после вахты, другой — после очередных занятий на тренажере. И оба в прескверном настроении.
— Да ничего не гады. Рассчитывалось, что корабль с Лайкой пройдет через переход, развернется и, сделав еще несколько прыжков поменьше, вернется на Землю через пару месяцев.
— Все равно гады.
— А Лайка, он ведь все еще где-то здесь, недалеко. Только как его сейчас найдешь, через два года. Куда его занесло? Пробовал сканировать окружающее пространство — без толку…
— Лучше не ищи.
— Я тоже так думаю. А наука наша чего? Скоро в новую дыру прыгать.
— Эти ходят гоголями. На Землю уже и отчет переслали. Посмотрим…
В следующий раз команда заходила в антиперегрузочные кабины если не скрепя сердце, то с натянутыми до предела нервами. Из-за неопределенности было решено изменить точку входа и теперь прыжок осуществлялся вместо запланированных ранее двенадцати всего на три парсека. Мигнули экраны, переход завершился. Потекли томительные секунды ожидания, но как только заработали двигатели, и все почувствовали нормальную гравитацию, это был единственный случай, когда после обычной процедуры покидания антиперегрузочной капсулы хотелось не вопить матом, а реально хлопать в ладоши.
Потом была тщательная многоуровневая проверка всех систем. И только через несколько часов все сошлись на мнении, что на этот раз переход осуществлен удачно.
— Так что же это было? — Бойо первым осмелился задать мучавший всех вопрос.
— Проблема в многократном дублировании и перепроверках, — улыбнулся Сандро. — Электронные мозги управления кораблем восприняли сам переход как нечто невозможное и когда координаты нашего местоположения существенно и одномоментно поменялись, вошли в ступор. Как правильно сказал наш доктор: «Слишком уж умные все стали». Одна система говорит: «Мы там-то», а вторая ей вторит: «Это невозможно». И так до полного истощения оперативки. Пришлось поставить программу-блокиратор, которая искусственно перезагружает пульт управления в момент начала перехода. Тогда наш компьютер считает точку выхода как начало отсчета, сбрасывая предыдущие данные. Конечно, можно придумать что-то и получше, но мы же не лаборатория по программированию, так что пользуйтесь тем, что есть.
— То есть проблема решена?
— То есть первый эксперимент прошел удачно.
— Тогда поздравляю.
— Тогда спасибо.
— А теперь, внимание, — капитан не просто прекратил этот околонаучный разговор, он даже жестом приказал всем замолчать. А продолжил он только после того, как улеглись последние радостные возгласы по поводу этой пусть маленькой, но очень важной победы. — Согласно утвержденному заданию экспедиции основной ее целью является вовсе не достижение центра галактики, а выяснение причин невозвращения экспериментального корабля НБ-33. Так что могу поздравить всех с успешным выполнением нашей миссии, — Лорри медленно обвел собравшихся взглядом. — Да! Нас послали на убой вслед за Лайкой. Кто-то против? Но теперь, когда все причины выяснены, мы имеем полное право возвратиться на Землю. По расчетным данным, если повернем прямо сейчас, максимум через полгода можем быть дома. Продолжать полет к центру галактики разрешено только после одобрения этого шага всеми без исключения членами экипажа. Два дня на размышление.
Капитан замолчал. Стихла и команда. Услышанное потрясало. Вдруг захотелось послать руководство экспедиции и всех с ними связанных на три веселые буквы, а еще — немедленно вернуться домой и дать им всем по морде. Но каждый знал, что решение, принятое второпях, почти всегда неправильное. И никто не говорил ни слова. Ни с кем. В течении последующих двух суток…
— Мама, нельзя постоянно жить одним прошлым и запираться в четырех стенах. Это противоестественно. Надо жить. Да, ушел отец, я улетел… Да вернусь я! Обязательно вернусь. Я согласен, ты дала счастье нам обоим, а мы не ответили тебе взаимностью. Может быть… Но выйди на свет, выйди в мир. Женись, то есть, выйди замуж. Полети на Луну или на Марс. Соверши экскурсию по кораблю, зайди в его пульт управления. Уверен, любой навигатор почтет за честь показать тебе нашу жизнь такой, какой видел ее отец и какой сейчас вижу ее я. Нельзя, нельзя постоянно скорбеть об утраченном… — Бойо еще и еще раз просматривал то последнее сообщение, которое он переслал на Землю сразу после второго перехода, и которое мать получит лишь спустя два года. Сумбурно получилось… Неубедительно. Эх, прости, мама!
«Ассоциативный», согласно единогласному решению команды, направлялся к центру Млечного пути…
Глава 7
Его не просто вдавливало в кресло. Это было даже не похоже на пресс. Это как на тебя лежащего с огромной высоты свалился массивный железобетонный блок, за ним — еще один, а потом еще и еще. Удар за ударом нагрузка наваливалась на тело и когда уже казалось, что больше быть ничего не может, поверх всей этой конструкции падало и падало вновь. Будто огромным копром его забивало внутрь темного ничего.
Глаза закрылись, в ушах стих колокольный набат, мышцы были уже не в состоянии приподнять грудную клетку чтобы сделать такой нужный для поддержания сил вдох. Все вокруг покрыла мгла.
Но вот вдруг стало легко.
— Колька! — это откуда-то издалека, из другой реальности.
Бойо понимал, что просто спит, что все это — лишь кошмарный сон и надо только проснуться, вынырнуть на свет, но не получалось. Вокруг тьма и басовитый гул. Внезапно в легкие врывается смердящий запах.
— Колька, ты меня слышишь?
Он начинает осознавать, что лежит на откинутом кресле за пультом управления звездолетом, делает над собой усилие. Глаза приоткрываются. Среди пелены перед ним возникает лицо Парнишкина.
— Давай, давай, Колька! — непонятно. Это тоже сон?
Доктор чем-то холодным натирает ему виски. И от этого вновь спирает дыхание. Нашатырь. Пространство вокруг приобретает осязаемые очертания. Центральный пост управления. А что здесь делает Парнишкин? Ведь не его смена. Какого черта я так отключился? Как бы не списали с пилотов. Нет, да и куда же списывать, в космосе-то?
А врач остервенело трет и трет виски, дышать совсем нечем.
— Эй, хорош, ты мне так голову открутишь, — это должно быть весело.
— Молодец, — радуется Парнишкин. — Что ты сказал?
— Все нормально.
— Ладно, лежи пока, — доктор исчезает из поля зрения.
С трудом восстанавливается память.
Да, это переход, последний переход. Вначале все было как обычно, все индикаторы слабо мигали зеленым, но под самый конец, перед самым вхождением в зону, что-то пошло не так. Нудно завыла сирена, показания вдруг резко изменились, автоматика начала экстренно выправлять курс, но было поздно, явно поздно. Их уже подхватила волна ускорения. Все, что успел тогда сделать Бойо — перевести свое кресло в горизонтальное положение, чтобы хоть как-то сгладить надвигающиеся перегрузки.
