ВОРОНЕЖ
О.М.
И город весь стоит оледенелый.Как под стеклом деревья, стены, снег.По хрусталям я прохожу несмело.Узорных санок так неверен бег.А над Петром воронежским – вороны,Да тополя, и свод светло-зеленый,Размытый, мутный, в солнечной пыли,И Куликовской битвой веют склоныМогучей, победительной земли.И тополя, как сдвинутые чаши,Над нами сразу зазвенят сильней,Как будто пьют за ликованье нашеНа брачном пире тысячи гостей.
А в комнате опального поэтаДежурят страх и Муза в свой черед.И ночь идет,Которая не ведает рассвета.
1936
ДАНТЕ
Il mio bel San Giovanni.
Dante[9]
Он и после смерти не вернулсяВ старую Флоренцию свою.Этот, уходя, не оглянулся,Этому я эту песнь пою.Факел, ночь, последнее объятье,За порогом дикий вопль судьбы.Он из ада ей послал проклятьеИ в раю не мог ее забыть, —Но босой, в рубахе покаянной,Со свечой зажженной не прошелПо своей Флоренции желанной,Вероломной, низкой, долгожданной…
1936
ТВОРЧЕСТВО
Бывает так: какая-то истома;В ушах не умолкает бой часов;Вдали раскат стихающего грома.Неузнанных и пленных голосовМне чудятся и жалобы и стоны,Сужается какой-то тайный круг,Но в этой бездне шепотов и звоновВстает один, все победивший звук.Так вкруг него непоправимо тихо,Что слышно, как в лесу растет трава,Как по земле идет с котомкой лихо…Но вот уже послышались словаИ легких рифм сигнальные звоночки, —Тогда я начинаю понимать,И просто продиктованные строчкиЛожатся в белоснежную тетрадь.
1936
НЕМНОГО ГЕОГРАФИИ
О.М.
Не столицею европейскойС первым призом за красоту —Душной ссылкою енисейской,Пересадкою на Читу,На Ишим, на Иргиз безводный,На прославленный Атбасар,Пересылкою в лагерь Свободный,В трупный запах прогнивших нар, —Показался мне город этотЭтой полночью голубой,Он, воспетый первым поэтом,Нами, грешными, – и тобой.
1937* * *
Я знаю, с места не сдвинутьсяОт тяжести Виевых век.О, если бы вдруг откинутьсяВ какой-то семнадцатый век.
С душистою веткой березовойПод Троицу в церкви стоять,С боярынею МорозовойСладимый медок попивать,
А после на дровнях в сумеркиВ навозном снегу тонуть…Какой сумасшедший СуриковМой последний напишет путь?
1937* * *
Годовщину последнюю празднуй —Ты пойми, что сегодня точь-в-точьНашей первой зимы – той, алмазной —Повторяется снежная ночь.
Пар валит из-под царских конюшен,Погружается Мойка во тьму,Свет луны как нарочно притушен,И куда мы идем – не пойму.
Меж гробницами внука и дедаЗаблудился взъерошенный сад.Из тюремного вынырнув бреда,Фонари погребально горят.
В грозных айсбергах Марсово поле,И Лебяжья лежит в хрусталях…Чья с моею сравняется доля,Если в сердце веселье и страх.
И трепещет, как дивная птица,Голос твой у меня над плечом.И внезапным согретый лучом,Снежный прах так тепло серебрится.
1939
ПАМЯТИ БОРИСА ПИЛЬНЯКА
Все это разгадаешь ты один…Когда бессонный мрак вокруг клокочет,Тот солнечный, тот ландышевый клинВрывается во тьму декабрьской ночи.И по тропинке я к тебе иду.И ты смеешься беззаботным смехом.Но хвойный лес и камыши в прудуОтветствуют каким-то странным эхом…О, если этим мертвого бужу,Прости меня, я не могу иначе:Я о тебе, как о своем, тужуИ каждому завидую, кто плачет,Кто может плакать в этот страшный часО тех, кто там лежит на дне оврага…Но выкипела, не дойдя до глаз,Глаза мои не освежила влага.
1938
ПОДРАЖАНИЕ АРМЯНСКОМУ
Я приснюсь тебе черной овцоюНа нетвердых, сухих ногах,Подойду, заблею, завою:«Сладко ль ужинал, падишах?Ты Вселенную держишь, как бусу,Светлой волей Аллаха храним…И пришелся ль сынок мой по вкусуИ тебе и деткам твоим?»
1939* * *
С Новым годом! С новым горем!Вот он пляшет, озорник,Над Балтийским дымным морем,Кривоног, горбат и дик.И какой он жребий вынулТем, кого застенок минул?
Вышли в поле умирать.Им светите, звезды неба!Им уже земного неба,Глаз любимых не видать.
1940* * *
Мне ни к чему одические ратиИ прелесть элегических затей.По мне, в стихах все быть должнонекстати,Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сораРастут стихи, не ведая стыда,Как желтый одуванчик у забора,Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,Таинственная плесень на стене…И стих уже звучит, задорен, нежен,На радость вам и мне.
1940
СТАНСЫ
Стрелецкая луна.Замоскворечье. Ночь.Как крестный ход идутЧасы Страстной недели.Мне снится страшный сон.Неужто в самом делеНикто, никто, никтоНе может мне помочь?
В Кремле не надо жить.Преображенец прав.Здесь древней яростиЕще кишат микробы:Бориса дикий страх,И всех Иванов злобы,И Самозванца спесь —Взамен народных прав.
1940* * *
Уложила сыночка кудрявогоИ пошла на озеро по воду,Песни пела, была веселая,Зачерпнула воды и слушаю:Мне знакомый голос прислышался,Колокольный звонИз-под синих волн,Так у нас звонили в граде Китеже.Вот большие бьют у Егория,А меньшие с башни Благовещенской,Говорят они грозным голосом:
«Ах, одна ты ушла от приступа,Стона нашего ты не слышала,Нашей горькой гибели не видела.Но светла свеча негасимаяЗа тебя у престола Божьего.Что же ты на земле замешкаласьИ венец надеть не торопишься?Распустился твой крин во полунощи,И фата до пят тебе соткана.Что ж печалишь ты брата-воинаИ сестру – голубицу-схимницу,Своего печалишь ребеночка?..»
Как последнее слово услышала,Света я пред собою невзвидела,Оглянулась, а дом в огне горит.
1940
МАЯКОВСКИЙ В 1913 ГОДУ
Я тебя в твоей не знала славе,Помню только бурный твой рассвет,Но, быть может, я сегодня вправеВспомнить день тех отдаленных лет.Как в стихах твоих крепчали звуки,Новые роились голоса…Не ленились молодые руки,Грозные ты возводил леса.Все, чего касался ты, казалосьНе таким, как было до тех пор,То, что разрушал ты, – разрушалось,В каждом слове бился приговор.Одинок и часто недоволен,С нетерпеньем торопил судьбу,Знал, что скоро выйдешь весел, воленНа свою великую борьбу.И уже отзывный гул приливаСлышался, когда ты нам читал,Дождь косил свои глаза гневливо,С городом ты в буйный спор вступал.И еще не слышанное имяМолнией влетело в душный зал,Чтобы ныне, всей страной хранимо,Зазвучать, как боевой сигнал.
1940* * *
В лесу голосуют деревья.
Н.З.
И вот, наперекор тому,Что смерть глядит в глаза, —Опять, по слову твоему,Я голосую за:То, чтоб дверью стала дверь,Замок опять замком,Чтоб сердцем стал угрюмый зверьВ груди… А дело в том,Что суждено нам всем узнать,Что значит третий год не спать,Что значит утром узнаватьО тех, кто в ночь погиб…
1940* * *
Соседка из жалости – два квартала,Старухи, как водится, – до ворот,А тот, чью руку я держала,До самой ямы со мной пойдет.И станет над ней один на свете,Над рыхлой, черной, родной землейИ позовет, но уже не ответитЕму, как прежде, голос мой.
1940
КЛЕОПАТРА
Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень.
Пушкин
Уже целовала Антония мертвые губы,Уже на коленях пред Августом слезы лила…И предали слуги. Грохочут победные трубыПод римским орлом, и вечерняя стелетсямгла.И входит последний плененный ее красотою,Высокий и статный, и шепчет в смятении он:«Тебя – как рабыню… в триумфе пошлетпред собою…»Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
А завтра детей закуют. О, как мало осталосьЕй дела на свете – еще с мужиком пошутитьИ черную змейку, как будто прощальнуюжалость,На смуглую грудь равнодушной рукойположить.
1940
ИВА
