ПАМЯТИ Н. ПУНИНА
И сердце то уже не отзоветсяНа голос мой, ликуя и скорбя.Все кончено… И песнь моя несетсяВ пустую ночь, где больше нет тебя.
1956* * *
Не повторяй – душа твоя богата —Того, что было сказано когда-то,Но, может быть, поэзия сама —Одна великолепная цитата.
1956
ГОРОДУ ПУШКИНА
И царскосельские хранительные сени…
Пушкин1
О, горе мне! Они тебя сожгли…О, встреча, что разлуки тяжелее!..Здесь был фонтан, высокие аллеи,Громада парка древнего вдали,Заря была себя самой алее,В апреле запах прели и земли,И первый поцелуй…
2
Этой ивы листы в девятнадцатом векеувяли,Чтобы в строчке стиха серебритьсясвежее стократ.
Одичалые розы пурпурным шиповником стали,А лицейские гимны все так же заздравнозвучат.Полстолетья прошло… Щедро взысканадивной судьбою,Я в беспамятстве дней забывалатеченье годов,И туда не вернусь! Но возьму и за Летус собоюОчертанья живые моих царскосельскихсадов.
1957* * *
О.Мандельштаму
Я над ними склонюсь, как над чашей,В них заветных заметок не счесть —Окровавленной юности нашейЭто черная нежная весть.
Тем же воздухом, так же над безднойЯ дышала когда-то в ночи,В той ночи и пустой и железной,Где напрасно зови и кричи.
О, как пряно дыханье гвоздики,Мне когда-то приснившейся там, —Это кружатся Эвридики,Бык Европу везет по волнам.
Это наши проносятся тениНад Невой, над Невой, над Невой,Это плещет Нева о ступени,Это пропуск в бессмертие твой.
Это ключики от квартиры,О которой теперь ни гугу…Это голос таинственной лиры,На загробном гостящей лугу.
1957* * *
Все, кого и не звали, в Италии, —Шлют с дороги прощальный привет.Я осталась в моем зазеркалии,Где ни Рима, ни Падуи нет.Под святыми и грешными фрескамиНе пройду я знакомым путемИ не буду с леонардескамиПереглядываться тайком.Никому я не буду сопутствовать,И охоты мне странствовать нет…Мне к лицу стало всюду отсутствоватьВот уж скоро четырнадцать лет.
1957–1958
МУЗЫКА
Д.Д.Шостаковичу
В ней что-то чудотворное горит,И на глазах ее края гранятся.Она одна со мною говорит,Когда другие подойти боятся.Когда последний друг отвел глаза,Она была со мной в моей могилеИ пела словно первая грозаИль будто все цветы заговорили.
1958
РИСУНОК НА КНИГЕ СТИХОВ
Он не траурный, он не мрачный,Он почти как сквозной дымок,Полуброшенной новобрачнойЧерно-белый легкий венок.А под ним тот профиль горбатый,И парижской челки атлас,И зеленый, продолговатый,Очень зорко видящий глаз.
1958* * *
Могла ли Биче, словно Дант, творить,Или Лаура жар любви восславить?Я научила женщин говорить…Но, Боже, как их замолчать заставить!
1958
ПРИМОРСКИЙ СОНЕТ
Здесь все меня переживет,Все, даже ветхие скворешниИ этот воздух, воздух вешний,Морской свершивший перелет.
И голос вечности зоветС неодолимостью нездешней,И над цветущею черешнейСиянье легкий месяц льет.
И кажется такой нетрудной,Белея в чаще изумрудной,Дорога не скажу куда…
Там средь стволов еще светлее,И все похоже на аллеюУ царскосельского пруда.
1958* * *
Михаилу Зощенко
Словно дальнему голосу внемлю,А вокруг ничего, никого.В эту черную добрую землюВы положите тело его.Ни гранит, ни плакучая иваПрах легчайший не осенят,Только ветры морские с залива,Чтоб оплакать его, прилетят…
1958* * *
Немудрено, что похоронным звономЗвучит порой мой непокорный стихИ что грущу. Уже за ФлегетономТри четверти читателей моих.
А вы, друзья! Осталось вас не много, —Мне оттого вы с каждым днем милей…Какой короткой сделалась дорога,Которая казалась всех длинней.
1958* * *
Вижу я,
Лебедь тешится моя.
Пушкин
Ты напрасно мне под ноги мечешьИ величье, и славу, и власть.Знаешь сам, что не этим излечишьПеснопения светлую страсть.
Разве этим развеешь обиду?Или золотом лечат тоску?Может быть, я и сдамся для виду.Не притронусь я дулом к виску.
Смерть стоит все равно у порога,Ты гони ее или зови,А за нею темнеет дорога,По которой ползла я в крови.
А за нею десятилетьяСкуки, страха и той пустоты,О которой могла бы пропеть я,Да боюсь, что расплачешься ты.
Что ж, прощай. Я живу не в пустыне.Ночь со мной и всегдашняя Русь.Так спаси же меня от гордыни.В остальном я сама разберусь.
1958* * *
Борису Пастернаку
И снова осень валит Тамерланом,В арбатских переулках тишина.За полустанком или за туманомДорога непроезжая черна.Так вот она, последняя! И яростьСтихает. Все равно что мир оглох…Могучая евангельская старостьИ тот горчайший гефсиманский вздох.
1947–1958* * *
Все ушли, и никто не вернулся,Только, верный обету любви,Мой последний, лишь ты оглянулся,Чтоб увидеть все небо в крови.Дом был проклят, и проклято дело,Тщетно песня звенела нежней,И глаза я поднять не посмелаПеред страшной судьбою своей.Осквернили пречистое слово,Растоптали священный глагол,Чтоб с сиделками тридцать седьмогоМыла я окровавленный пол.Разлучили с единственным сыном,В казематах пытали друзей,Окружили невидимым тыномКрепко слаженной слежки своей.Наградили меня немотою,На весь мир окаянно кляня,Окормили меня клеветою,Опоили отравой меняИ, до самого края доведши,Почему-то оставили там.Любо мне, городской сумасшедшей,По предсмертным бродить площадям.
1959
ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Одно, словно кем-то встревоженный гром,С дыханием жизни врывается в дом,Смеется, у горла трепещет,И кружится, и рукоплещет.
Другое, в полночной родясь тишине,Не знаю откуда крадется ко мне,Из зеркала смотрит пустогоИ что-то бормочет сурово.
А есть и такие: средь белого дня,Как будто почти что не видя меня,Струятся по белой бумаге,Как чистый источник в овраге.
А вот еще: тайное бродит вокруг —Не звук и не цвет, не цвет и не звук, —Гранится, меняется, вьется,А в руки живым не дается.
Но это!.. по капельке выпило кровь,Как в юности злая девчонка – любовь,И, мне не сказавши ни слова,Безмолвием сделалось снова.
И я не знавала жесточе беды.Ушло, и его протянулись следыК какому-то крайнему краю,А я без него… умираю.
1959* * *
Как и жить мне с этой обузой,А еще называют Музой,Говорят: «Ты с ней на лугу…»Говорят: «Божественный лепет…»Жестче, чем лихорадка, оттреплет,И опять весь год ни гугу.
1959* * *
Подумаешь, тоже работа —Беспечное это житье:Подслушать у музыки что-тоИ выдать шутя за свое.
И чье-то веселое скерцоВ какие-то строки вложив,Поклясться, что бедное сердцеТак стонет средь блещущих нив.
А после подслушать у леса,У сосен, молчальниц на вид,Пока дымовая завесаТумана повсюду стоит.
Налево беру и направо,И даже, без чувства вины,Немного у жизни лукавой,И все – у ночной тишины.
1959
НАСЛЕДНИЦА
От сарскосельских лип…
Пушкин
Казалось мне, что песня спетаСредь этих опустелых зал.О, кто бы мне тогда сказал,Что я наследую все это:Фелицу, лебедя, мостыИ все китайские затеи,Дворца сквозные галереиИ липы дивной красоты.И даже собственную тень,Всю искаженную от страха,И покаянную рубаху,И замогильную сирень.
1959
ЛЕТНИЙ САД
Я к розам хочу, в тот единственный сад,Где лучшая в мире стоит из оград,
Где статуи помнят меня молодой,А я их под невскою помню водой.
В душистой тиши между царственных липМне мачт корабельных мерещится скрип.
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,Любуясь красой своего двойника.
И замертво спят сотни тысяч шаговВрагов и друзей, друзей и врагов.
А шествию теней не видно концаОт вазы гранитной до двери дворца.
Там шепчутся белые ночи моиО чьей-то высокой и тайной любви.
И все перламутром и яшмой горит,Но света источник таинственно скрыт.
1959* * *
Другие уводят любимых, —Я с завистью вслед не гляжу.Одна на скамье подсудимыхЯ скоро полвека сижу.Вокруг пререканья и давкаИ приторный запах чернил.Такое придумывал КафкаИ Чарли изобразил.И в тех пререканьях важных,Как в цепких объятиях сна,Все три поколенья присяжныхРешили: виновна она.Меняются лица конвоя,В инфаркте шестой прокурор…А где-то темнеет от знояОгромный небесный простор,И полное прелести летоГуляет на том берегу…Я это блаженное «где-то»Представить себе не могу.Я глохну от зычных проклятий,Я ватник сносила дотла.Неужто я всех виноватейНа этой планете была?
1960
ПАМЯТИ БОРИСА ПАСТЕРНАКА
