– Сколько раз вам повторять: не знаю! Кстати, я выяснила, кто добавил снотворное в вино, которое мы пили с Кириллом.
Инга решила больше не покрывать Веру. Пусть отвечает за свои поступки.
– И кто же?
– Сестра моего бывшего мужа – Вера. Перепутала бутылки. Нам дала свою, со снотворным.
– Она может это подтвердить?
Инга кинула вопросительный взгляд на Алену.
– Подтвердит! – решительно кивнула подруга.
Следователь откинулся на спинку стула и задумчиво произнес:
– Ну, в принципе, это не столь и важно, подтвердит или не подтвердит. Дело-то все равно сложное. Вы не убивали, а кто убил – не знаете. И следов постороннего присутствия у вас в квартире не наблюдается. Поверх ваших отпечатков и отпечатков покойного отпечатков других людей нет.
– Преступник мог орудовать в перчатках.
– Возможно.
– И ведь должен был быть кто-то, кто убил Кирилла. Один из соседей видел, как незнакомый человек входил в наш подъезд. И было это около двух часов ночи.
– Это какой же сосед? Тот, что с женой поссорился и на улице полночи мерз? Говорили мы с ним. Ничего существенного он не видел. Он даже не уверен, кто был этот человек – мужчина или женщина. И так же он не может сказать, в какую именно квартиру направлялся этот тип.
– Но можно ведь опросить всех жильцов нашего подъезда. Если этот человек был свой, соседи не станут скрывать. Скажут: так, мол, и так, это я сам был, из гостей поздно возвращался. Или брат ко мне приехал, квартиру у него затопило, вот он ко мне среди ночи и подался на ночевку.
Судя по взгляду следователя, заниматься такой нудной работой ему смертельно не хотелось. И где-то Инга его даже понимала. Работа предстояла большая, а результат был очень туманным.
– Я сама опрошу соседей! – вызвалась она.
Следователь повеселел:
– Правильно. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Алена в ответ так на него посмотрела, что следователь мигом присмирел. И, словно извиняясь, добавил:
– Людей очень мало. А те, кого присылают, совсем зеленые. У вас есть еще какие-нибудь версии? Как будете действовать?
– Дайте нам адреса и координаты тех женщин, которых в свое время обманул Кирилл, – решительно потребовала Алена.
– Думаете, одна из них его и прикончила? Из мести?
– А вы такую версию не рассматривали?
Следователь побагровел. Эти две проныры одновременно и раздражали, и восхищали его. Особенно эта… подозреваемая. Другая бы на ее месте просто подняла лапки вверх и смиренно потопала в камеру. А эта вот сопротивляется, дергается. Да еще и подругу откуда-то раздобыла. А подруга эта не из простых. Это следователь Фискалов почувствовал каким-то шестым чувством, тем самым знаменитым сыщицким чутьем, которое крайне необходимо каждому хорошему следователю.
Про себя Фискалов мог сказать, что он следователь хороший. Процент нераскрытых дел у него был не больше и не меньше, чем у других следователей. Но зато при этом он мог сказать, что никогда не занимался подтасовкой фактов. Только в том случае, если все сходилось и сердце его было спокойно, он передавал бумаги в суд.
И вот сейчас он готов был поклясться, что эта стройная женщина скандинавского типа с удивительно спокойными голубыми глазами и светлыми волосами, лежащими у нее на плечах подобно светлому облаку, никого не убивала. Даже если бы этот Кусакин вынес все имеющиеся в доме ценные вещи, все равно бы она его не стала убивать, да еще спящего и с такой изощренной жестокостью. Потому что не было в этой женщине никакой жестокости. Твердость была, хладнокровие было, а вот жестокости – нет, не было.
Но как уже говорилось, народу у следователя было мало, а работы много. И поэтому, вытянув из принтера тонкий листок бумаги, он протянул его женщинам:
– Вот вам адреса потерпевших от махинаций Кусакина. Не хочу, чтобы вы напрасно ноги себе оттаптывали, разыскивая их. Поэтому сразу же говорю: все эти молодые женщины были удовлетворены той карой, которую уже понес их «жених». Многие и полтора года колонии общего режима считали слишком суровым наказанием. Уверен, они могли и забрать назад свои заявления, да была там одна дамочка, которая им этого не позволила.
– Дамочка?
– Очень такая идейная девушка. Прямо комсомолка тридцатых годов. Все время твердила, что старается не лично для себя, не из мести или там глупой оскорбленной женской гордости. У нее, дескать, иные побуждения: надо обезопасить общество и других женщин от такого человека. Для других старалась, одним словом. Потому и заявления тем, кто послабей, не разрешила забрать.
– Тогда, по идее, это Кирилл должен был бы ей мстить, а не она ему.
– Вот и я вам о чем говорю. Да и давно это было. Надо бы вам поближе поискать.
– В смысле?
– Ну, верно вы заметили, Кусакин этот уже год как освободился. Наверняка успел новых делишек натворить. Новых дамочек «обуть». Вы же говорите, он хорошо одет был и при деньгах?
– Сорил ими без счета.
– Вот! Значит, должен был у кого-то их раздобыть. А у кого?
– Может быть, у родителей? Родители у него живы?
– Живы, – охотно кивнул следователь. – Специально наводил о них справки. Они живы и живут в Вологде. Про своего сына ничего не слышали и слышать не хотят вот уже много лет. По их словам, Михаил уехал из дома, чтобы поступать в училище. Но учебу бросил, и где обитает ныне, родители его не знают.
Выходит, и про родителей Михаил наврал Инге! Но у нее оставалась еще слабая надежда, что хоть что-нибудь в словах этого вруна окажется правдой, и она спросила у следователя:
– А его родители… они кто? Археологи?
– С чего вы взяли? Нет. Вот дед – тот у них действительно был известным археологом. Михаил часто у него гостил. Только дед много лет назад пропал во время своей очередной экспедиции на Алтай.
Вот оно что! Значит, кое-что в рассказе Михаила соответствовало действительности. Хоть и не родители пропали в экспедиции, а дед, но все равно. Инге было радостно это слышать, хотя она и не понимала почему.
Но следователь уже вновь вернулся к насущным вопросам:
– Так что ни родители, ни дед денег Михаилу дать не могли. Где же он их взял? Ответ очевиден: обобрал какую-то очередную доверчивую дурочку, которая ему поверила.
– Как я, – с горечью кивнула Инга.
Но следователь ее жеста не заметил. Он уже увлекся, планируя для подруг их действия на несколько дней вперед.
– И еще на что следует обратить внимание – машина.
– Машина?
– Да, машина, на которой вы с Кусакиным катались по городу. Помните ее номер? Марку?
Инга удрученно покачала головой:
– Номер не помню. А марка… «Мерседес», там было три луча на эмблеме.
– Этого мало. Может быть, что-то еще запомнили?
– Шофера Виталием звали.
– А фамилия?
Инга развела руками.
– Ну, нет так нет, – посочувствовал ей следователь. – В конце концов, может, вам удастся и без машины установить, где и у кого Кусакин после отсидки разжился такими бабками. Ведь если даже машина и костюм были взяты им напрокат, то все равно на это нужны деньги. И для того, чтобы нанять шофера, тоже.
Следователь рассуждал весьма здраво. Но на одних рассуждениях далеко не уедешь. Нужно было двигаться. И, выходя от следователя, подруги возбужденно обсуждали, к кому из обманутых женщин поедут сначала.
– Девушки, могу я вам чем-то помочь?
Оглянувшись, Инга увидела участкового Татаринцева.
– Слышал, что вас отпустили под подписку? – подошел он к ней, приветливо улыбаясь.
– Да.
– Очень рад. А вы что, я так понял, решили сами найти преступника?
– Решили.
Инга ожидала, что Татаринцев начнет их отговаривать, но он не стал. Неожиданно он улыбнулся ей еще шире и произнес:
– И это правильно. Могу я для вас что-нибудь сделать?
Инга хотела сказать, что он и так уже помог ей своим простым участием, когда ей было хуже всего, но тут неожиданно вмешалась Алена.
– Конечно можете! – заявила она. – Вы можете обойти соседей в подъезде и выяснить, возвращался ли кто из них в ночь убийства домой около двух часов ночи. Или, может, гость к ним какой припозднившийся заглядывал? Понимаете? Это очень важно.
– Я и сам думал заняться этим.
– Вот и займитесь, – строго произнесла Алена. – Займитесь, гражданин участковый. А вечером звякните и отчитайтесь о добытых результатах вашего обхода!
На какую-то секунду Инге показалось, что Татаринцев сейчас возьмет под козырек. Но нет, удержался. Рука только дрогнула, но осталась на месте.
Первая из намеченных подругами обманутых женщин жила в Невском районе. Это была та самая Звягинцева Марина, активистка и комсомолка, о которой упоминал следователь Фискалов.
– А… Совесть народная вам нужна, – понимающе протянула пожилая дворничиха, когда подруги спросили у нее, где тут тридцать пятая квартира. И, ткнув пальцем в один из подъездов, прибавила: – Там она живет. Только днем вы ее дома не ищите, работает она.
