Крюгер подобрался в ожидании скорой атаки. Глум не из терпеливых, чуть что — на те вам, поехало!
Паузы хватило подумать, для Глума слишком чисто сработано. Тот обычно следов оставлял, что свинья у кормушки.
«Кто тогда?» — спросил сам себя Крюгер. Большим самомнением изгой не страдал. Люди, которым он дорогу сподобился перейти, были. Но не такая он величина, чтобы за ним попятам ходить и выслеживать. Стоила ли его жизнь чьих-то хлопот, сразу не скажешь. А вот барахлишко кое-какое водилось. И жрачка. За нажитое Крюгер беспокоился больше, чем за собственную жизнь. Если лезли за этим, многим поживились. Едой, патронами, помповиком. Оружие досталось ему по счастливой случайности. В штольне, буквально на пять минут опередил поисковый отряд. Кто ремонтников ушатал, Крюгеру неинтересно нисколько, но помповик достался ему, причем с подсумком, а этого не мало. На оружие всегда спрос.
«Как бы не грохнули с моей же пукалки», − осклабился Крюгер. Но топтаться на месте, время терять. Уж коли взяли след, на то и выйдет или ты или тебя.
Он прокрался в дальнюю комнату. Отодвинул тяжеленный верстак. Действовал с осторожностью, не шуметь и не оставить на пыльной столешнице следов. С обратной стороны верстака прикреплена пара досок. На них его запасы. Пластиковые пузырьки со спиртом. Большая банка фруктов в сахарном сиропе. Две солидные пачки галет. По две банки тушенки и кукурузы. Крюгер отсыпал галет себе в карман и забрал тушенку. Задвинул верстак на место. Прошел на кухню, положил фонарь, не слишком выделятся. Ничего, мимо рта не пронесет. Сел за стол.
Ему здесь нравилось. Все по-домашнему. Полка с двумя тарелками. Кружка на крючке сушилки. Кастрюля с черпаком. На плите чайник. Антураж одним словом. Крюгер вскрыл тушенку и, доставая из кармана по одной галете, цеплял содержимое. Не торопился. Хватит спешки во всей остальной жизни, процесс поедания должен походить на коронацию. Торжественно и славно. Свет и музыка. Знаковые люди не могут позволить себе суеты. Крюгер и не суетился. Он ел. Иногда отсербывал из банки через край, пресную жижу. Соль конечно бы не помешала. Соль никогда не мешала ни одном блюду. Крюгер представлял как бы солил содержимое. То трусит из бочонка с дырочками белую крупку. То из мелкой солонки, берет щепоть и сыплет, сыплет, сыплет…
Галета шкрябнула по дну. Крюгер отвлекся от нарядный мечтаний. Мала банка. Мала. Налил в банку воды, поболтал. Выпил бульон. Звучит-то как?! Бульон. Буль-он! От одного слова вкусно! Пустую жестянку бросил в кастрюлю. Попивая из фляжки воду, дожевал последнюю галету. Неплохо. Для сегодняшнего дня совсем не плохо. Развалился на стуле. Жаль железный, не скрипит. Его дому так не хватает этого мирного милого скрипа. Как не хватает дыма сигарет и пепельницы набитой окурками. Да пепельница была бы к месту. Крюгер не курил. Сам не знал почему. Но всегда представлял себя курящем. Памятно с детства. Когда совал свой курносый нос в тарелку полную бычков. Мамаша смолила беспрестанно. Один из её сожителей, даже шутил. Так затягивается, манда кольца пускает.
От легкой сытости мысли его плавно перетекли к Спелой. Девку он получит. Однозначно. Если придется кончить всю её компанию − кончит. Вешать мертвяков на шею, у изгоев, все одно, что признаться в собственной низкой квалификации, но приобретение окупит затраты. Моральные и материальные. Пленницу придется кормить. Картинка в голове Крюгера опять поменялась. Нет, никаких эротических грез или воли рукам. Перебирал места провернуть затеянное. Не сильно наследив и потратившись. Стрелять последнее дело. Жизнь сопляков не стоит и одного выстрела из помповика. Даже если из девяти картечин каждому достанется по одной.
Крюгер прервал релаксацию и вернулся в комнату, к кровати. Нырнул под нее. Втиснулся в лаз в полу. Пока полз, продолжил перебирать варианты, заполучить девку. От вломить дурака, т. е. действовать нагло, до стихушничать. Девочки не мальчики. Сикать далеко отходят.
Те, кто проектировал кубрики и коммуникации к ним, предусмотрели множество мелочей, кроме той, что в этих самых коммуникациях будет лазить человек. Ширкаясь плечами, собирая грязь, распугивая тараканов, Крюгер достаточно быстро перебрался в соседнее жилище. Осторожно приподнял люк замаскированный сверху ковриком. Прислушался. Тихо. Это еще больше его встревожило. Здесь никогда не было тихо и не должно быть тихо. Мыши не возятся, сверчки не пиликают, ни другого привычного звука. Какого? В тишине явно чего-то не хватал. Как не странно, не капала вода! Вот что! Из порванной трубы с точностью метронома всегда капала вода. Теперь нет. Крюгер, снял предохранитель у пистолета. Беретта. Разжился тоже по случайности. В бою. Не столь честном, как рассказывал, не столь динамичном, как приукрашивал, но бою. Солдатик подыхал и просил помочь. Кто его оприходовал Крюгер затруднился определить. Но судя по рваным ранам, буквально пустившим паренька на полосы, нечто из дальних тоннелей. Изгой сам туда не ходил. Может весь мир и не любил его, но Крюгер любил жизнь.
Ждать, когда раненый двинет боты, Крюгер не захотел. Тукнул солдатика доской по темечку и забрал оружие. Больше и взять-то было нечего. Разве что фотокарточку из нагрудного кармана. Приятного вида деваха сфоткалась в нижнем белье. Очевидно, чтобы любимый не скучал на службе, вспоминая её.
Изготовившись к стрельбе, Крюгер покинул лаз. Делал все неспешно. Под чужую пулю всегда успеешь попасть. Распустил полы плаща, создать объем. Пусть целится. Главное куда попадет. Он все еще не знал и даже не предполагал, где засада. Светить в углы, спровоцировать неприятеля к поспешным действиям. Дело попахивало паникой. Нервы… нервы… нервы… Игра нервов и выдержки. Кто кого? Крюгеру вспомнились исчезновения братьев Гризли и Коуна. Не одних ли рук дело? На качелях сомнений можно качаться бесконечною Другое дело никому столько жить не отмеряно.
«А может все же Глум, падла такая? — обкатывал подозрение Крюгер. Оно ему казалось правдоподобным. У Глума конечно умишка кот наплакал, уже бы пальнул. Но вдруг поумнел, за ту неделю, что они не виделись. Правда, ум не триппер, не подцепишь.
Крюгер обследовал кубрик до последнего угла. Осмотрел и подергал трубу. Сухо. Жаль. Вода под боком всегда сгодится. Он еще раз обежал фонарем стены и главное пол. Пришел к выводу, вся история со слежкой ему блазнится.
− Из-за Спелой, − подергал Крюгер мотню.
Прошел к шкафу, открыл дверцу и шагнул внутрь. Вместо задней стенки проход в другой кубрик, в другой шкаф. Его придумка. Пути отступления надо готовить заранее. Последнее время его не покидало чувство тревоги. Так что на лучшее надеяться не приходится. Потому к худшему и готовился.
Удар поджидал Крюгера при выходе с другой стороны. Он толкнул дверцу выйти и напоролся грудью на острое. Все произошло столь неожиданно, что Крюгер выронил оружие. Драгоценные секунды за которые он мог поквитаться с врагом пропали даром. Осветить неприятеля тоже не получилось, фонарь выбили. Такое ощущение арматурой приложили. Крюгер умирал под пристальным взглядом врага. Когда долгие годы водишься с людьми, для которых человеческая жизнь дешевле ношеных носков, научишься чувствовать такой взгляд. Провожающий. Забирающий последние секунды.
Изгой слабо вцепился в руку неизвестного. Не оружие!!!? Четыре длинных когтя пробили грудную клетку лучше всяких ножей. На удивление времени не хватило.
«Из-за Спелой…» — выдохнул Крюгер, падая.
Убийца стоял над поверженным и, капал кровью ему на лицо. Стекавшие с острых клинков-когтей капли, шлепали, заливая открытые глаза Крюгера. Что хотел сказать, донести победитель до поверженного врага? Или всего лишь наблюдал за угасающей пульсацией вены на виске.
2 (продолжение)
Коридор вывел в холл со сдвоенными стеклянными дверями. За ними ангар. Хаос нагромождения больших ящиков, рулонов, бабин. С потолка свисают крюка тельферов, петли кабелей, торчат изоляторы. По стенам ангара многочисленные переходы и галереи. Шесть вниз, четыре вверх. На галереях двери… двери… двери… Как сотня следящих глаз.
Подсветили спуск. У Харли свет затух на ближайшем пролете. Владов фонарь, вильнув в сторонку, «дострелил» до канистр с угрожающей наклейкой: Огнеопасно!
− Во, вещи!− восхитилась Джилли.
− Грот Золотого Эха, − сравнил Харли явь с вымыслом Игры. Но пейзажик один в один.
Лонко провел луч фонаря по ступенькам до пола. По кафельным плиткам шныряли… трудно и определить кто. Внешне похожи на тараканов, но в ладонь величиной.
Тихих обитателей ангара свет потревожил. Насекомые затрещали крыльями, забеспокоились. Лонко выключил фонарь. Дуновение в лицо выдало близкий полет. Живое облако в ожидании зависло в воздухе.
− Давай за мной! — позвал он. Грот Золотого Эха помнили все.
На пару с Феликсом, подсвечивая короткими вспышками, спустились на ярус ниже.
