– Какой кумык? – спросил Муху, не отрываясь от дисков.
– Да приходил один, чIанду [77] нес какую-то, что Саиду замуж за себя хочет. Я его даже слушать не стал, ва! Еще не хватало, чтобы я единственную дочь за какого-то кумыка отдал!
– Не кумык ее украл, а даргинец, – вдруг сдавленно сказала Эльмира.
Все посмотрели на нее с удивлением. Эльмира сидела, вжавшись в заднее сиденье и растирая красные глаза.
– Откуда знаешь? – рявкнул Хабиб.
Эльмира внезапно зарыдала.
– Тише, тише! – Муху тронул его за плечо и сказал Эльмире: – Не бойся, говори, что знаешь.
Эльмира всхлипнула и, не глядя ни на кого, произнесла в нос:
– Это даргинец левашинский, Исмаил. Он ее в парке увидел, когда мы с ней гуляли, потом в университете не оставлял, цветы дарил. Нравится он ей.
Хабиб пунцово вспыхнул и захрипел:
– Кто нравится? Ты что несешь, ясай [78] ! Я твоему отцу-матери все расскажу! Из-за тебя Саида сейчас неизвестно где. Номер его знаешь? Номер говори его!
Хабиб закашлялся.
– Как можно было так! – развел руками Муху. – Ты почему молчала?
Эльмира затряслась от рыданий:
– Саида за Расула не хотела, она за Исмаила хотела.
– Вай, дир ракI! [79] – воскликнул Хабиб и выбежал, хлопнув дверью.
Муху посмотрел, как Хабиб, неловко переваливаясь, идет к роднику умываться, и тоже вышел, грозно оглянувшись на девушек.
– Ну, ты даешь, – выдохнула Бика. – Саида знала все-таки, что за ней приедут?
– Н-не знала, – всхлипнула Эльмира. – Исмаил ей говорил, что украдет. Она хотела, но отца боялась. И мне говорила, что его любит, но лучше уж за Расула выйдет, раз он ей такие подарки надарил и платье уже куплено.
– Она так про платье рассказывала! Я думаю, ей не хотелось, чтобы ее крали, – вставила Наида.
– Откуда ты знаешь, что не хотелось? – истерично взвизгнула Эльмира – Очень даже хотелось. Они вообще встречались, в кафе вместе ходили. Все равно бы Расул узнал и слово бы забрал. Так что я все по справедливости сделала.
– Какой ужас, – залепетала Бика. – Эльмира, зачем ты призналась хоть? Теперь тебя убьют.
– А я тут при чем?
– Как при чем? Ты этому Исмаилу помогала, ты нам предложила через магазин возвращаться.
– Да, точно, – вспомнила Наида, – это ведь Эльмира предложила…
В окно автомобиля заглянул Муху.
– Номер этого героя давай сюда, – приказал он Эльмире.
Та достала телефон и, всхлипывая, продиктовала одиннадцать цифр. Голова Муху исчезла. Через лобовое стекло было видно, что турнир на майдане продолжается и борец в красном трико, кажется, побеждает.
Уллубий и чиновники куда-то исчезли. Милиционеры, которые начали было разгонять толпу, тоже втянулись и пристально следили за поединком.
Хабиб и Муху вернулись в салон.
– Едем в Леваши. Они никях пока не сделали, – сказал Хабиб железным тоном. – Если мы до заката успеем ее забрать, она чиста. Если нет – придется оставлять этому даргинцу. – Он плюнул в спущенное окно.
Потом нахмурился и добавил:
– Да все равно заберу. Лучше пусть до конца старой девой остается, чем вот так замуж выходить, как хIайван!
– К Уллубию заходить не будем? – спросил Муху.
– Как я ему в глаза посмотрю? – с болью произнес Хабиб. – Я после того, что случилось, месяц из дома не выйду!
Муху хмыкнул и завел мотор.
– Ле! – заглянул к нему проходящий сельчанин, сидевший на годекане, и спросил, мол, почему они так быстро уезжают и почему не зайдут к нему на хинкал подкрепиться. Муху и Хабиб сейчас же заулыбались и объяснили, что им срочно понадобилось уехать раньше времени. Сельчанин долго уговаривал их все-таки задержаться и зайти к нему, но в конце концов сдался и отпустил с напутствиями.
6
На окраине райцентра Муху затормозил. – Их нельзя с собой брать, – сказал он Хабибу, кивнув на заднее сиденье.
– Пускай идут к Аминат, сестре Халилбека, это здесь, за поворотом. Пусть спросят у людей. А потом их кто-нибудь заберет, – монотонным голосом ответил Хабиб.
– Хорошо, – кивнула Эльмира и открыла дверцу.
Все три вышли из машины и какое-то время молча смотрели, как она набирает скорость и исчезает на спуске.
– А Саида тебе не звонила? – спросила Бика Эльмиру.
– У нее же телефона нет с собой.
– А что, этот Исмаил такой красавчик, да?
– Получше, чем Расул.
– Вая, Расул – нормальный пацан.
– А где Аминат живет, Халилбека сестра? – спросила Эльмира у проходящего мальчика.
Тот не понял.
– Газиезул Аминат кий югай? – повторила Наида.
Мальчик объяснил им дорогу.
Они пошли и вскоре наткнулись на длинный террасный огород, где наверху белела одноэтажная постройка из дикого пиленого камня. Аминат была бездетна и жила одна. Но на веранде, расставив ноги, сидел ее племянник, Хаджик. Наида заметила, что, увидев Хаджика, Бика сделала томный взгляд и слегка выпятила губы.
После приветствий и расспросов Аминат угостила их черной кашей из проросшего ячменя. Бика вызвалась подавать тарелки и капнула себе на блестящую кофту. Про Саиду ничего не сказали. Хаджик с достоинством ел, а потом хитро сказал Бике:
– Я твои фотки в Интернете видел.
– Да, мы же на форуме общались, – подтвердила Бика жеманно. – Вы там тему еще такую подняли, нужно ли жену закрывать.
– Это не я, это Арип обсуждал, мой брат, – усмехнулся Хаджик.
– А я недавно в маршртуке ехала, – воодушевилась Бика, – и такая телка вся из себя заходит, в мусульманской одежде дорогой, я даже знаю, в каком ателье она заказала. Всё из шелка. Садится, достает шикарную трубку, почти как «Нокия 8800 сапфир». Эксклюзив! И начинает с понтом разговаривать. Але, туда-сюда, давай в «Хазаре» встретимся. И тут, короче, трубка начинает звонить. Такие ха-ха.
Бика засмеялась.
– Отвечаю, она маршрутку остановила и пулей выскочила!
– Доехал Халилбек на соболезнование? – спросила Аминат, выглядывая на веранду из кухни.
– Не знаю, мы не застали, – ответила Эльмира.
– Как жалко, что Хасан умер, такой веселый был человек, столько смешных историй знал. Столько шуток нам устраивал… – вздохнула Аминат и обратилась к Хаджику: – Какие новости в городе, Хажи?
– Да как обычно, на движениях, – усмехнулся Хаджик. – А здесь что с выборами? Уллубий может выиграть?
Аминат махнула рукой:
– Лучше бы он подальше держался!
Потом позвала девочек в комнату и указала на груду овечьей шерсти, валяющейся на полу.
– Нужно шерсть чесать. Давайте шерсть чесать.
Девушки переглянулись без энтузиазма. Аминат продолжала:
– Мне мама говорила: «Не будешь шерсть чесать, замуж не выйдешь».
– Но вы же и не вышли, – улыбнулась Наида.
– Сама не захотела, – ответила Аминат, нацепляя очки и ловко расщепляя шерстяные клоки в воздушную массу. – А знаете, как у нас в селе раньше было? Девушка, когда захочет замуж, выходила перед годеканом, становилась на крышу и объявляла об этом. Старейшины ее спрашивали, кого именно она хочет в мужья. И девушка показывала.
– Правда, Камиль? – спросила она кого-то, мелькнувшего в двери.
Тот услышал вопрос, но ничего не ответил.
– А если этот человек был против?
– Он должен был откупаться. В адатах всё было прописано: сколько он должен дать добра, если отказался жениться, сколько должен дать, если тронул девушку за локоть…
Хаджик заглянул в комнату:
– Пошел я с Абдулом на белую скалу.
– Зачем?
– Так, по банкам постреляем…
Он кивнул в знак прощания и исчез.
У Эльмиры зазвонил телефон, и она тоже вышла.
– Да, – продолжала Аминат, показывая, как лучше чесать шерсть, – раньше девушек по-другому воспитывали. Сколько мы стихов знали! Уй, километры! Махмуда всего знали, Анхил Марин всю знали!
– Я знаю, это та, которой наиб [80] губы зашил, чтобы она свободные песни не пела, и в пропасть сбросил. И еще, когда она на свадьбе пела, кто-то в воздух стрелял, а попал в ее дочку. Но она все равно не прервала своей песни. Дочку руками придерживала, а сама продолжала петь, – затараторила Бика.
Аминат покачала головой.
– Про губы и пропасть вранье, это все придумали. Кто мог ей губы зашить? Когда ей было пятнадцать лет, их поле уничтожила корова одного ругуджинца, и она так его избила, что он умер через несколько дней. За это по адатам ее из села даже выслали. Самое страшное наказание для горца. А в другой раз, когда она уже вернулась и жила на хуторе рядом с Ругуджой, утром смотрит, у семи ее баранов курдюки отрезаны. Она взяла, по следу крови дошла до соседнего хутора и зарезала там семь коров. Чтобы отомстить. Ругуджинки себя в обиду не дадут!
Эльмира вернулась в комнату и снова принялась чесать шерсть вместе со всеми.
– Аминат! – окликнул кто-то из веранды.
Аминат сняла очки и вышла.
– Саида замуж вышла, – сказала Эльмира, убедившись, что никто лишний ее не слышит. – С чужого телефона мне звонила. Они никях сделали. С папой, говорит, уже назад не вернусь, а сама плачет.
