пустой портал. К середине импровизированного полета мы будем находиться уже в Швеции, но нас нельзя будет обнаружить и там до окончания перемещения.
– То есть пока мы летим, наша безопасность обеспечена? – неуверенно переспросил Андрей.
– Не совсем так, – Олег перешел к неутешительным доводам. – Они могут уничтожить портал. К каким последствиям это приведет, одному Демиургу известно. Скорее всего, нас телепортирует в случайную точку пространства. А может, и вовсе разорвет на куски. В общем случае, это зависит от этапа телепортации, но есть и другие факторы.
– Спасибо, утешил, – Андрей откинулся в кресле пилота и вытянул ноги. – Как думаешь, нас быстро хватятся?
– Врачи делают очередной обход в 12:30. У нас есть два-три часа, если в больницу раньше врачей не наведаются полицмейстеры, желающие тебя допросить.
– Значит, долететь успеем, – кивнул Андрей, продолжая бороться с волнением и стараясь насладиться открывающимся видом на покрытое облаками небо.
Перистые белые облака, перемежаясь участками голубого пространства, завораживали своей легкостью. Солнечный диск, расположенный у самой вершины атмосферного фронта Мидлплэта, ослеплял случайного наблюдателя, пряча открывающийся где-то там, за его спиной, вход в Даунклауд. По легенде, в светлое время суток созданный Демиургом Смотритель включает этот небесный фонарь, заставляя разумных существ проявлять дневную активность, словно бабочек, летящих на включенную лампу. Ночью же, когда Смотритель спит, вход в Даунклауд закрывается, словно гроб, крышка которого забита множеством маленьких гвоздиков – звезд.
Легенды легендами, но есть и научные данные. Каждый ребенок в Мидлплэте знает, что солнце – это поперечный разрез того, что осталось от Каната Жизни, а звезды – внематериальные частицы, видимые в темное время суток. К слову, о научных данных. Существуют статистические исследования, подтверждающие пропорциональность количества звезд и смертности разумных существ, населяющих Мидлплэт. Так что с цифрами не поспоришь.
– Ты же понимаешь, что сам отчасти виноват в смерти Ани?
Высказывание Олега было столь неожиданным, наглым и хамским, что Андрей подскочил на пилотском кресле, приготовившись броситься на попутчика с кулаками. Одно только то, что вампир позволяет себе заговаривать с темноборцем на личные темы напрочь стирает границы дозволенного. Но сознательно давить на болевые точки, да еще и в чем бы то ни было обвинять – это уже нонсенс!
– Ты не сможешь мне навредить сейчас, во время телепортации, – Олег посмотрел на Андрея с тем умилением, с которым мужчина смотрит на заигравшегося котенка, пытающегося его укусить. – Частицы наших тел постоянно меняют свое положение во времени и пространстве, поэтому ты даже не сможешь попасть по мне кулаком, как и я по тебе. По-моему, отличный момент для откровенного разговора.
– Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – Андрей недовольно скрестил руки, понимая, что спорить с представленным аргументом бессмысленно.
– Да мне, в принципе, все равно. Просто хочу скрасить время полета интересной беседой.
– Ну да, я знал, что мой отец – колдун. Но он воспитывал меня чуть ли не с самых пеленок. Любил меня и заботился. От него исходила неподдельная семейная теплота, пусть даже это кажется тебе странным, – сдерживая презрение, ответил Андрей.
– Да я не об этом, – Олег усмехнулся. – Обычно для проведения обряда вечной молодости колдуны используют девственниц. Ты так долго встречался с Аней, чуть было не женился на ней, и вы ни разу не занимались любовью?
– Я… – Андрей запнулся, не зная, как реагировать. На столь личные темы он боялся разговаривать даже с собой.
– Ты вряд ли поймешь, – отрицательно покачал головой темноборец. – Я боялся причинить ей боль. У нас были романтические отношения, портить которые болью и пошлостью я бы не стал.
– Действительно не понимаю. До свадьбы или после – тебе пришлось бы нарушить подобное воздержание. Да и чисто физиологически, возникает желание, я думаю, у обоих. Платоническая любовь детей не рождает.
– Мы сдерживали свои желания. Дело не в свадьбе. Конечно, свадьба не стала бы никакой границей. Дело в принятии необходимости причинения боли, пусть даже ради получения взаимного удовлетворения. Я думаю, истинная любовь может позволить себе задаваться такими вопросами.
– Однако результат твоей нерешительности плачевный. Не думал, что когда-нибудь может стать поздно?
Андрей промолчал. Хорошим ответом в данной ситуации мог быть удар собеседника кулаком по лицу. Но во время телепортации драка невозможна с физической точки зрения.
Поэтому стоит ограничиться очередным «капэйном», после чего постараться уснуть и забыть этот разговор. При всей родившейся во внематериальной частице Андрея ненависти к колдунам, любовь к их ругательствам сохранилась. Выбор для самых емких ругательств слов средней длины, громоздкое, сложное произношение – куда интереснее русской обсценной лексики, как правило, ограничивающейся однокоренными слов из трех букв.
– Капэйн! – прошептал Андрей и уснул.
Глава 9. Политика – дело тонкое
Самолет затрясло, словно ознобленного лихорадочного больного. Понятие турбулентности, связанное с теми же явлениями, что и птичий анерезис, было знакомо Андрею лишь понаслышке. Но неужели и эти внешние раздражители скопировали с летательных аппаратов, обеспечивая полное соответствие физической модели в ущерб комфорту? На электронном табло красными буквами высветилась надпись: «Экстренная посадка».
– Так и должно быть? – спросил Андрей, спросонья забыв про весь негатив, вызванный недавними неприятными разговорами.
– Нет. Обычно он приземляется мягче. Скорее всего, самолет, на котором мы вылетели из Москвы, выключен или уничтожен, – ответил Олег. – Но ты можешь не переживать. Теперь уже мы все равно приземлимся.
Вампир оказался прав. Андрей пристегнулся ровно перед тем моментом, как самолет грохнулся на металлическое брюхо, и надпись на экране сменилась на более позитивную: «Приносим извинения за временные неудобства. Посадка прошла успешно. Добро пожаловать в Гете…»
Часть бегущей строки оборвалась и закончилась троеточием. Должно быть, уничтоженный самолет прощался с пассажирами в буквальном смысле, показывая этой надписью оборванную линию собственного пульса на кардиографе. Приборы мелькнули тусклым красным огоньком в последний раз и погасли.
Самолет, на котором темноборцы приземлились в вампирской резервации, при общем сохранении пропорций, имел куда более широкий и менее обтекаемый нос, нежели аппарат, на котором вылетели из Москвы. Модель отставала на несколько поколений от современных конструкторских решений. Краска кусками слезала с бортов, оставляя ржавеющие пятна по всему корпусу. Несколько иллюминаторов были разбиты. Всем своим видом муляж летательного аппарата давал понять, что вампирам, запертым в резервации, не было никакого дела до возможности путешествовать.
У трапа пассажиров встретили несколько дружелюбных вампиров, откланявшихся и предложивших свои услуги – не вполне понятно какие, но очень уж убедительно гостеприимные. Два молодых вампира и стеснительная вампирша, прятавшаяся за спины мужчин, принялись наперебой бормотать что-то на вампирском, жестикулируя и невнятно размахивая руками.
Вампирского Андрей не знал, а потому повернулся к Олегу и полушепотом спросил: «Что они говорят?»
– Приглашают осмотреть город и готовятся предъявить документы, – ответил Олег на русском, вежливо улыбаясь сородичам и показывая знак отрицания.
– Зачем мне их документы? – непонимающе развел руками Андрей.
– А сам как думаешь?
Действительно,
