— Некогда было, — оправдывался Александр.
— Понимаю.
— Забыл.
— Свяжись с ним, вдруг он что-нибудь нарыл. Позвони.
— Я сейчас к нему лучше съезжу.
— Поезжай.
— У тебя что?
— Вот, полюбуйся.
Хлебников передал кипу фотографий. На фото был изображён журналист Константин Журавлёв, возле своего автомобиля, выбрасывающий в мусорный бак синий пакет.
— Это что?
— Проследил я за этим писакой. Он мотался по всяким конторам, кому-то звонил. Я от твоего имени заказал распечатку его звонков.
— Правильно, — согласился Александр.
— После он уже домой ехал. Вдруг припарковался возле мусорного бака. Вышел из машины. Достал из багажника синий пакет и зашвырнул в мусор. После сел в машину и поехал дальше.
— Вы пакет подобрали?
— Обижаешь, уже у экспертов.
— Что там было?
— Еда какая-то, но я всё описал. Изъял пакет при понятых, всё чин чином.
— Молодец, Юрик, — похвалил оперативника Аверьянов.
— Стараемся.
— Ты за этим Журавлёвым смотри.
— Это само собой.
— Ещё что?
— Ты помнится, мне в вину ставил, что я с мальцом контакта не нашёл. Так вот, я многое узнал.
— Любопытно.
— Фамилия мальчика Волынский.
— Это точно?
— Точнее не бывает. Жил он с матерью Ниной Ивановной и дядей Андреем. К ним часто приходила в гости тётя Маша, кто такая — пока неизвестно, но о мальчике заботилась, подарки приносила. Подарила собачку.
— Мэри?
— Да, — выдавил Хлебников, раскрыв рот от удивления.
— Хорошо, продолжай заниматься, а я в библиотеку.
— Тут вот ещё…
— Что?
— Я выбрал всех Волынских по нашей области, у кого дети маленькие. Может, повезёт. Начну проверять.
— Давай.
— Ты, главное, не пропадай, отвечай на звонки и сам звони, если что.
— Обязательно.
Товарищи расстались.
Аверьянов направился на встречу с Кузнецовым.
В библиотеке следователя ждал Михаил Иванович, приготовивший нужные материалы.
— Извините, Михаил Иванович, — сходу стал оправдываться Аверьянов, — Вчера не было времени с вами связаться. Вот, только что смог вырваться.
— Понимаю, у вас серьёзная работа, можно сказать, государственная.
— Что у вас?
— Я всё сделал, как ты просил, и узнал много интересного, полагаю.
— Я весь во внимании.
— Так вот, — разложив перед собой на столе несколько публикаций, Кузнецов начал повествование. — Этот самый Николай Павлович Волынский, незаконнорождённый сын великого князя Николая Константиновича, о котором я тебе рассказывал, служил в гвардии. Участвовал в русско-японской войне 1904–1905 годов, был тяжело ранен, сильно контужен. Вернулся с войны героем. От матери получил в наследство имение; что интересно, располагалось имение в нашей области. Поэтому как здешний помещик господин Волынский был включён в дворянскую книгу нашей губернии.
— Это уже кое-что.
— Более того, получив отпуск на лечение, Николай Волынский женился на дочери соседского помещика, — Кузнецов открыл в брошюре заложенную страницу, и, надев очки, прочитал. — Ивана Ивановича Аверьянова.
— Кого?
— Ивана Ивановича Аверьянова.
— Интересно! — удивился Александр.
— Да, вот такие перипетии бывают в жизни. Я тебе всегда говорил: нужно знать историю своей семьи, особенно человеку, принадлежащему к такому древнему роду, как ты. Если бы ты изучал историю своей семьи, то знал бы, что у твоего прапрадеда Павла Ивановича Аверьянова был родной брат Иван Иванович. Его дочь Анастасия Ивановна стала женой Николая Волынского.
— О как.
— Вот так.
— Потомство у них есть?
— Прожили они недолго. Волынский, на празднование трёхсотлетия дома Романовых, получил чин полковника. К этому времени он уже сильно болел. Сказались ранения, полученные на войне. Лечиться поехал в Италию, там и умер в конце 1913 года. Незадолго перед смертью его супруга родила мальчика, которого назвали Николаем. Малыш с матерью проживали в деревне, где они остались и после революции. Их крестьяне не выдали, помогали, чем могли. Молодой Николай, став взрослым, работал в местном колхозе «Путь Ленина». Женился на местной девушке, у них были дети. С началом войны Николая призвали в армию, и он погиб в начале 1942 года на Ленинградском фронте. Его супруга была в эвакуации в Горьком. Вернулась в деревню только после войны, но вскоре умерла. Её дети остались сиротами, но в детский дом их не определили, так как старший сын был уже взрослый, работал в колхозе трактористом.
— Тракторист на селе в то время это элита, — отметил следователь.
— Да.
— Сколько было всего детей?
— Трое. Старший сын, который тракторист, Николай, дочь Александра, и младший — Михаил. Николай сам не выучился. Он получил травму на работе, стал инвалидом. Никогда не женился, своей семьи не имел. Помогал сестре и брату. Младшие дети получили высшее образование. Александре хорошо давались языки. Она работала переводчицей в одном конструкторском бюро.
— Работала? — переспросил Александр.
— Она уже умерла. Была замужем, но детей у неё не было.
— А Михаил?
— Михаил был инженером-авиастроителем. Работал вместе с сестрой в том же конструкторском бюро. Был награждён орденом Ленина и другими наградами. Умер от сердечного приступа в начале перестройки. У него остался один сын, Николай.
— Прямо традиция у них в семье.
— Происхождение обязывало.
— Что сын?
— Он был гражданским лётчиком. После испытывал самолёты. Выступал за возрождение дворянства.
— Семья у него была?
— Да известно, что у него есть сын Владимир.
— Вот это да! — воскликнул Александр.
— Отчего такие эмоции?
— Вы не представляете, Михаил Иванович, как мне помогли!
— Что ж я рад, что моя скромная помощь для тебя так важна.
— Ещё как!
— Для чего тебе эти подробности?
— Потом всё расскажу, обязательно расскажу, обещаю. А сейчас ответьте, где живут последние Волынские?
— Проживали они в Москве, но связь с нашим краем не теряли. Им принадлежал дом Николая Волынского, который был трактористом в селе Никольском.
— В Никольском, — вслед за Кузнецовым повторил Александр.
— Что? — не расслышав последних слов Александра, переспросил Кузнецов.
— Это я так, мысли вслух, — ответил Александр. — У меня ещё один вопрос.
— Я весь во внимании, — пошутил Михаил Иванович.
— Откуда у вас такие сведения об этой фамилии? Есть какие-то публикации?
— Конечно, откуда бы я так подробно смог всё узнать? Вот в журнале я нашёл публикацию одного нашего журналиста.
Кузнецов протянул гостю журнал с закладкой.
Александр сразу узнал журнал: вчера, ожидая Михаила Ивановича он, листая, наткнулся на статью Журавлёва, но читать не стал.
— Можно взять журнальчик?
— Возьми, почитай на досуге.
Пролистывая журнальные страницы, Александр вспомнил слова Журавлёва, что убить ребёнка можно за очень большие деньги.
— А что, Михаил Иванович, не осталось ли у этих Волынских какого-нибудь наследства? Скажем, Романовские счета в иностранных банках?
— Романовские миллионы чушь, вымысел. У последнего императора, конечно, были кое-какие деньги в иностранных банках, но перед войной их все перевели в Россию. Кстати, это сделали многие аристократы и промышленники, справедливо полагая, что Россия в войне победит. Поэтому многие эмигранты за границей бедствовали, хотя не все.
— Значит, Волынские голь перекатная?
— Не совсем.
— Что это значит?
— Вот в журнальчике, что я тебе передал, приводятся данные о том, что великому князю Николая Константиновичу удалось переправить за границу значительные средства. Но воспользоваться ими он не смог, умер.
— А этот автор статьи Журавлёв, он кто?
— У меня есть его телефон, если хочешь, я тебе дам.
Кузнецов достал из стола толстую и растрёпанную записную книжку, и, найдя нужную страницу, указал Александру телефон журналиста.
— Этот молодой человек часто у нас бывает, много читает, работает в архиве. Начитанный и обходительный молодой человек.
Александр мельком взглянул на телефон журналиста, и, убедившись, что это номер Журавлёва, передал блокнот Кузнецову.
— Всё мне теперь ясно, — заявил Александр. — Полная картина. Теперь нужно узнать, кто претендует на деньги великого князя.
— Для меня твои слова загадка, но я так понимаю, что ты узнал, что хотел, это уже хорошо.
— Да, спасибо Михаил Иванович, если бы не вы, я пропал бы.
— Рад был помочь.
Аверьянов попрощался с библиотекарем, и, прихватив журнал, на выходе сразу позвонил Хлебникову.
— Алло, Юра, ты?
— Да.
— Достать свой список Волынских.
— Перед глазами.
