10
Из больницы Аверьянов направился в университетскую библиотеку, где в одном из отделов работал его давнишний хороший знакомый Михаил Иванович Кузнецов. Несмотря на значительную разницу в возрасте, между ними установились дружеские отношения, на почве любви к книгам. Михаил Иванович вообще слыл библиофилом и энциклопедистом, и нередко подбирал для Александра редкие книги.
Аверьянов надеялся, что Кузнецов сможет помочь.
— Приветствую тебя Саша, — увидев в библиотечном зале Аверьянова, заулыбался Кузнецов.
— Добрый день, Михаил Иванович.
Мужчины крепко пожали друг другу руки.
— У тебя, как всегда, наверное, мало времени, поэтому не буду тебя загружать расспросами. После твоего звонка я подсобрал кое-какую литературу, она может понадобиться. Словом, я готов помочь.
Кузнецов жестом пригласил Аверьянова к себе в рабочую комнату. Усадил на большой обитый коричневой кожей стул. Сам сел рядом за стол и достал из кармана очки.
— Давай показывай, что у тебя за вещица.
— Собственно вещицы уже нет, — виновато стал объяснять Аверьянов. — По неизвестным мне обстоятельствам платок пропал. Полагаю, я его потерял, и вернуть его мне не удастся.
— Так что же, моя помощь не понадобиться?
— Наоборот, я только на вас и рассчитываю. Рассматривая вышивку на платке, я запомнил вышитые элементы, по ним можно предположить, что это какой-то герб. Возможно, дворянский герб.
— Ты же знаешь не хуже меня, что герб состоит из щита и ряда других фигур и элементов.
— Да, центральная фигура вышивки — правильный щит, разделённый на две части. В одной российский двуглавый императорский орёл, а в другой — голова зубра или быка, чем-то пронзённая. Копьём или мечом, может, стрелой. Над щитом шлем, перья, и рука держит меч.
— Интересно.
— Это какой-то дворянский герб. Мне нужно знать, кому он принадлежал, и существуют ли потомки этой фамилии в наше время.
— Ты сразу ставишь очень много вопросов.
— Ждать некогда. Времени в обрез. Дело не терпит отлагательств. Уже и так пострадало несколько человек. Этот герб — моя единственная ниточка.
— Кое-что я могу сказать сразу. Голова быка, пронзённая мечом — не что иное, как польский дворянский герб «Помян». Этим гербом пользовались несколько польских родов и позднее некоторые русские фамилии тоже приняли эту эмблему. История происхождения герба давняя и запутанная, связанная с братоубийством, но тебя, я полагаю, это мало интересует.
— Я сам не знаю, что точно меня интересует. Наверное, всё. Полезной может оказаться даже незначительная мелочь.
— Тогда изволь слушать. Первоначально в Польше был известен герб «Винява», центральным изображением которого была голова зубра или быка. По легенде, один польский рыцарь на охоте спас польского князя от свирепого зубра, который набросился на князя и хотел его убить. В награду рыцарь получил герб с изображением головы убитого им зубра.
Прошли годы, и один из потомков этого рыцаря, вызвал на поединок брата и убил за непристойное поведение. За это король изменил его герб. Эта голова быка стала изображаться с мечом, который её пронзает.
— Интересно.
— Так в Польше появился новый герб.
— Что дальше? Кто из русских фамилий имел такой герб?
— А дальше меня смущает наличие в твоём гербе двуглавого орла.
— Может, за заслуги перед троном император кому-то пожаловал такой герб?
— Может быть.
Кузнецов встал со стула и прошёлся по комнате, как это он любил делать в минуты раздумий. Вдруг он улыбнулся и поднял указательный палец правой руки:
— Может! Я вспомнил. Ты тут подожди минутку. Я в фонды схожу, принесу одну занятную книженцию.
Кузнецов ушёл.
Оставшись один, Александр, чтобы скоротать время, стал листать лежавшие на столе журналы. Его заинтересовала одна статья. Первоначально он обратил внимание не на содержание публикации, а на автора. Автором был «К. Журавлёв».
— Интересно, — пробурчал от неожиданности Аверьянов. — Что он тут пишет? Писатель липовый.
Статья называлась: «Потомки императора Николая I живут в наших краях».
Аверьянов принялся внимательно читать статью. Ничего интересного для себя Аверьянов вначале не почерпнул. Журавлёв подробно описывал семейные связи царской фамилии.
Дочитать публикацию следователь не успел, возвратился Кузнецов. Он принёс не очень объёмную, но в красивом подарочном переплёте, книгу.
— Вот то, что нужно, — торжественно заявил Кузнецов, кладя книгу на стол.
— Что за книжка?
— Биографический очерк о великом князе Николае Константиновиче.
— О ком?
— О великом князе Николае Константиновиче, — повторил Кузнецов. — Самом скандально известном представителе царской фамилии.
— Это тот, который украл бриллианты своей матери для любовницы.
— Да, именно он. Его выслали в Ташкент, объявили душевнобольным, однако это не помешало ему заняться предпринимательством, сколотить большое состояние и менять множество жён и любовниц.
— Какое отношение он имеет к нашему гербу?
— Самое прямое.
— Я само внимание.
— У великого князя было много жён и любовниц, — начал рассказ Михаил Васильевич. — Среди его пассий была некая Александра Александровна Демидова. Великий князь увёл её от мужа, открыто с ней жил, и Демидова родила ему двоих детей. Мальчика и девочку. Девочка, Ольга, нас не очень интересует. Она была болезненной и долго не прожила, а вот сын Николай был гвардейским офицером.
Поскольку эти дети были незаконнорождёнными, хотя их отцом являлся великий князь, к царской фамилии они причислены быть не могли. Тогда император даровал им фамилию, дворянство и герб. Вот этот самый герб, о котором ты спрашивал. Государственный двуглавый орёл означает, что носители герба имеют отношение к правящей династии, а бычья голова с мечом — родовой герб рода Абаза.
— Причём тут герб рода Абаза? — удивился внимательно слушавший рассказчика Аверьянов.
— А притом, что мать великокняжеских детей Александра Александровна в девичестве была Абаза, происходила из древнего молдавского рода. Демидова она была по первому мужу.
— О, а вы говорили, что великий князь был многоженцем. Эта Абаза-Демидова тоже не промах.
— Да, — согласился Михаил Васильевич. — Она, после того, как её разлучили с великим князем Николаем Константиновичем, вышла замуж за хорошего человека, графа Павла Феликсовича Сумарокова-Эльстона.
— Это не из тех?
— Из тех, это был родной дядя князя Феликса Юсупова графа Сумарокова-Эльстона, известного убийцы Гришки Распутина.
— Тяжёлая наука генеалогия.
— Зато, интересная.
— Какая же фамилия была у этих байстрюков?
— Дети великого князя получили фамилию Волынских.
— Как вы сказали? — от неожиданности, Аверьянов даже привстал со стула.
— Волынские.
— Это уже интересно!
— Это то, что ты искал?
— Полагаю, да.
— Я рад, что смог тебе помочь.
— Только этого маловато.
— Понимаю, тебя интересует потомство этого Николая Волынского.
— Вот именно, потомство. Информация мне нужна срочно.
— Я покопаюсь, что-нибудь обязательно найду.
— Уж постарайтесь, Михаил Иванович, на вас одна надежда.
— Ты мне сегодня вечером или завтра утром позвони, я прямо сейчас начну собирать материал.
— Спасибо за помощь, созвонимся.
Аверьянов попрощался с Кузнецовым, и медленно, анализируя полученную информацию, побрёл по длинным коридорам библиотеки к выходу.
В отделе, куда ближе к обеду добрался Аверьянов, его ждал Хлебников.
— У меня к тебе небольшое дельце, — встретил следователя в коридоре, начал разговор Хлебников.
— Пойдём в кабинет, у меня к тебе тоже дельце есть.
Отперев дверь кабинета, и пропустив вперёд оперативника, Аверьянов, войдя следом и небрежно бросив портфель на стол, сразу начал пересказывать услышанную в библиотеке историю о незаконных детях великого князя Николая Константиновича.
В конце рассказа Аверьянов поделился с оперативником подозрениями насчёт журналиста.
— Ты знаешь в этой пропажи платка мне и винить некого. Может, конечно, это случайность. Этого также исключать нельзя, а может, и нет. Сегодня утром, когда я появился в больнице, этот Журавлёв был уже там. Зачем? Потом напел мне, что нашёл родителей мальчика, но это не точно. Явно врал. В общем, тёмная лошадка. Не зря он вокруг следствия кружится. У него свой интерес и не только журналистский, а скорее всего, шкурный.
— У меня тоже подозрение насчёт этого писаки. Я проверил видеозаписи в больнице, допросил свидетелей. У меня все подозрения винить в смерти медбрата Бориса этого Журавлёва. Можно его брать и колоть. Во всяком случае, он знает больше, чем говорит.
