Прогулка наедине с этим типом была бы непростительной ошибкой.
— Не могу. Меня ждет леди Дэнбери, — отказалась она. Он открыл крышку карманных часов.
— У вас в запасе четверть часа.
— Откуда вам это известно? — требовательно спросила она.
— Если помните, меня наняли, чтобы управлять делами графини.
— Но вы же не секретарь? Управляющие поместьем не расписывают дни по минутам.
Возможно, ей показалось, но выражение его цепких глаз как будто несколько смягчилось.
— Я всегда считал, — сказал он, — что нет более мощного средства, чем верная информация. Леди Дэнбери — очень педантичная женщина. Мне показалось разумным ознакомиться с ее распорядком, чтобы не нарушать его.
Элизабет поджала губы: «А ведь он прав, чтоб ему пусто было!» Первое, что она сделала, поступив на службу к леди Дэнбери, так это выучила наизусть ее распорядок.
— Вижу, вы согласны со мной, хотя и не хотите сделать мне комплимент, признав это.
Она свирепо уставилась на него. До чего же нахальный тип!
— Да полно вам, — сказал Джеймс с просительными нотками в голосе. — Наверняка у вас найдется несколько минут, чтобы помочь новичку освоиться.
— Хорошо, — согласилась Элизабет, почувствовав, что не в состоянии отвергнуть его мольбу. Она никогда не отворачивалась от тех, кто нуждается в помощи. — Так и быть, я пройдусь с вами. Но могу уделить вам только десять минут.
— Какая исключительная щедрость! — проворковал Джеймс, подхватив ее под руку.
Элизабет судорожно сглотнула, когда его ладонь легла ей на локоть. Она опять испытала странное, захватывающее дух ощущение, которое обволакивало ее, стоило ему оказаться рядом. И, что хуже всего, он при этом оставался холодным и невозмутимым, как всегда.
— Как насчет небольшой прогулки по розарию? — предложил Джеймс.
Девушка кивнула, не в силах произнести ни слова. Жар от его ладони распространился по ее руке, казалось, она разучилась дышать.
— Мисс Хочкис!
Элизабет наконец обрела голос:
— Да?
— Надеюсь, я не смутил вас своей настойчивостью?
— Ничуть, — пискнула она.
— Отлично! — сказал Джеймс с улыбкой. — Я просто не знал, к кому еще обратиться. — Он покосился на девушку. Ее щеки заливал очаровательный румянец.
Они молча прошли под каменной аркой, которая вела в розарий. Джеймс повел ее мимо знаменитых роз Дэнбери-Хауса. Склонившись над цветком, он вдохнул его аромат. Он всячески тянул время, пытаясь сообразить, как лучше приступить к делу.
Джеймс думал об Элизабет всю ночь и большую часть утра. Девушка умна и явно что-то затеяла. Он слишком долго разгадывал чужие секреты, чтобы не заметить ее подозрительного поведения. Все инстинкты говорили ему, что накануне мисс Хочкис вела себя крайне необычно.
На первый взгляд она казалась неподходящей кандидатурой для шантажистки. Начать с того, что ей немногим больше двадцати. Она младше Мелиссы, которой исполнилось тридцать два. Следовательно, если ей известно о внебрачной связи леди Дэнбери, то не из первых рук.
Но, по ее собственному признанию, она всю жизнь провела в этих местах. Возможно, родители посвятили ее в то, что знали. В маленьких городках тайны могут передаваться из поколения в поколения.
Не говоря уж о том, что мисс Хочкис свободно расхаживает по Дэнбери-Хаусу. Если тетушка Агата оставила где-нибудь свидетельство своей ошибки, кому как не компаньонке наткнуться на него?
Как ни крути, все пути ведут к мисс Хочкис.
Но чтобы выведать ее секреты, нужно завоевать доверие девушки. Или по крайней мере усыпить ее бдительность настолько, чтобы неосторожное словечко сорвалось с ее весьма соблазнительных розовых губок. Лучшая тактика — обратиться к ней за помощью. Едва ли она откажет ему в просьбе познакомить его с окрестностями. Даже если она шантажистка, черствая и расчетливая, ей придется согласиться ради соблюдения приличий. Мисс Элизабет Хочкис, компаньонка графини Дэнбери, не может допустить, чтобы ее упрекнули в недостатке отзывчивости.
— Полагаю, вы понимаете, как трудно человеку освоиться на новом месте, — начал он.
Она медленно кивнула, настороженно глядя на него.
— Вчера вы упомянули, что всю жизнь прожили в этой деревне.
— Да…
Джеймс тепло улыбнулся:
— Я пришел к выводу, что мне не обойтись без своего рода гида. Кого-нибудь, кто показал бы мне местные достопримечательности. Или хотя бы рассказал о них.
Элизабет удивленно моргнула.
— Вы хотели бы посмотреть достопримечательности? Какие?
Проклятие! Он сел в лужу. Едва ли эта деревушка славится памятниками истории и культуры.
— Возможно, достопримечательности не совсем то, что я имею в виду, — нашелся он. — Но каждая деревня имеет свои особенности, о которых мне следует знать, чтобы эффективно управлять самым большим поместьем в округе.
— Пожалуй, — согласилась она, задумчиво кивнув. — Хотя я не совсем понимаю, что именно вам нужно знать, поскольку никогда не управляла поместьем. Впрочем, вам, наверное, не легче — вы ведь тоже не занимались этим раньше.
Он бросил на нее проницательный взгляд:
— Почему вы так решили?
Элизабет остановилась.
— Разве вы не сказали вчера, что приехали из Лондона?
— Я лишь сказал, что не управлял имениями в Лондоне. Но не говорил, что никогда не занимался этим.
— Понятно. — Она склонила голову набок, устремив на него изучающий взгляд. — И где же вы управляли имениями, если не в Лондоне?
Скверная девчонка проверяет его. Непонятно по какой причине, но она определенно пытается что-то выведать. Не на того напала! Ей не сосчитать, сколько раз Джеймс Сидуэл играл ту или иную роль и ни разу не сбился.
— В Букингемшире, — сказал он. — Я там вырос.
— Говорят, там очень красиво, — вежливо заметила Элизабет. — Почему вы уехали оттуда?
— По самым заурядным причинам.
— А именно?
— Почему вас это так интересует?
Она пожала плечами:
— Меня интересует все. Я любопытна от природы. Спросите кого угодно.
Он помолчал, срывая розу.
— Красивая, не правда ли?
— Мистер Сидонс, — сказала Элизабет, демонстративно вздохнув, — боюсь, существует нечто, чего вы не знаете обо мне.
Джеймс напрягся всем телом в ожидании признания, которое могло последовать за подобным вступлением.
— У меня есть сестры и брат.
Он ошарашенно моргнул. При чем здесь ее родные?
— Следовательно, — продолжила она, улыбнувшись ему с таким видом, что он засомневался в наличии у нее каких-либо задних мыслей, — я всегда чувствую, когда мой собеседник уходит от ответа. Вообще-то мои близкие считают меня ужасно проницательной.
