— Могу себе представить, — пробормотал он.
— Однако, — продолжила она с важным видом, — вы не относитесь к числу моих родственников и не обязаны посвящать меня в свое прошлое. У каждого есть право на личную жизнь.
— Э-э… да, — произнес Джеймс, вдруг предположив, что она, возможно, действительно простая и милая девушка благородного происхождения, выросшая в деревне.
Она опять улыбнулась:
— У вас есть братья и сестры, мистер Сидонс?
— У меня? Нет. А почему вы спрашиваете?
— Как я уже сказала, моему любопытству нет предела. По семье можно судить о характере человека.
— И какой же вывод можно сделать о вашем характере, судя по вашей семье, мисс Хочкис?
— Ну, что я готова на все ради своих близких.
Включая шантаж? Он склонился к ней лишь на дюйм, но этого оказалось достаточно, чтобы ее нижняя губа дрогнула. Джеймс испытал довольно примитивное удовлетворение, отметив этот факт.
Она уставилась на него, слишком неопытная, чтобы знать, как обращаться с хищником в образе мужчины. Ее широко распахнутые глаза оказались самого чистого темно-голубого оттенка, который Джеймсу приходилось видеть.
Сердце его забилось чаще.
— Мистер Сидонс?
Его кожу охватил жар.
— Мистер Сидонс!
Он чувствовал, что сейчас ее поцелует. И ничего не мог с собой поделать. Ничего глупее и нелепее он не делал в течение нескольких лет, но был не в силах сдержаться. Джеймс подался вперед, сократив расстояние между ними, предвкушая мгновение, когда их губы соприкоснутся…
— Ой!
Что за черт?
Она издала какой-то отрывистый птичий звук и отпрянула от него, всплеснув руками. А затем поскользнулась — непонятно на чем, поскольку земля была сухой как камень. Элизабет бешено замахала руками, чтобы удержаться от падения, и заехала ему по челюсти. Со всей силы.
Джеймс коротко вскрикнул.
— О, простите! — воскликнула Элизабет. — Позвольте мне посмотреть.
И наступила ему на ногу.
— О-ох!
— Вы не представляете, как мне жаль…
У нее был такой сочувствующий вид, что Джеймс от души бы упивался ее участием, не будь ему так больно.
— Сейчас пройдет, мисс Хочкис, — заверил он ее. — Но для этого вам придется сойти с моей ноги…
— О, простите! — воскликнула Элизабет, как ему показалось, в сотый раз. И сделала шаг назад. — Простите, — снова сказала она.
Он пожал плечами:
— Непременно, если вы перестанете повторять это слово.
— Но…
— Сделайте такое одолжение.
— Позвольте мне хотя бы осмотреть вашу ногу. — Она нагнулась.
— Прошу вас, не надо. — В жизни не так уж много ситуаций, когда можно унизиться до мольбы, но, Джеймсу казалось, он попал именно в такую.
— Хорошо, — сказала Элизабет, выпрямляясь. — Но я все же должна…
Бум!
— О, моя голова! — Она потерла макушку.
— Моя челюсть, — с трудом выговорил Джеймс.
Ее голубые глаза выражали беспокойство и смущение.
— Простите!..
— Отличный прицел, мисс Хочкис, — сказал он, зажмурившись от боли. — По тому самому месту, которому уже досталось от вашей руки.
Он услышал, как она вздохнула:
— Простите…
И тут он совершил роковую ошибку. Никогда впредь он не закроет глаза, находясь в опасной близости от неловкого создания женского пола, каким бы притягательным оно ни казалось. Он не представлял себе, как ей это удалось, но услышал удивленный возглас, а затем она всем телом врезалась в него, и он рухнул на землю.
Точнее, он полагал, что упадет на землю.
Если бы ему позволили выбирать, он выбрал бы землю.
Более того, ему следовало молить об этом Бога, ибо земля куда предпочтительнее, чем розовый куст.
Глава 5
— Простите!
— Вам не надоело повторять одно и то же? — прорычал он, пытаясь сообразить, какая часть его истерзанного тела болит сильнее.
— Нет! — жалобно выкрикнула она. — Позвольте мне помочь вам.
— Не надо, — отчаянно завопил он и закончил чуть тише:
— трогать меня. Прошу вас!
Губы ее приоткрылись от стыда и ужаса, она быстро заморгала, и на какую-то долю секунды Джеймсу показалась, что она вот-вот заплачет.
— Все нормально, — заставил он себя солгать. — Я не пострадал. — И добавил в ответ на ее недоверчивый взгляд:
— Не слишком…
Она судорожно сглотнула.
— Я такая неуклюжая! Даже Сьюзен отказывается танцевать со мной…
— Сьюзен?
— Моя сестра. Ей четырнадцать.
— А… — сказал он и буркнул себе под нос:
— Смышленая девчушка.
Элизабет прикусила нижнюю губу.
— Вы уверены, что встанете без моей помощи?
Джеймс, пытавшийся тем временем освободиться из своей колючей тюрьмы, вынужден был наконец признать, что в схватке один на один розовый куст вышел победителем.
— Я дам вам свою руку, — сказал он, стараясь говорить медленно и любезно, — а вы попробуете потянуть вверх и на себя. Вам все ясно?
Элизабет кивнула.
— Не влево, не вправо, не…
— Я же сказала, что ясно! — огрызнулась она. И, не дав Джеймсу шанса подготовиться, схватила его за руку и выдернула из куста.
Джеймс безмолвно уставился на нее, пораженный силой, которая скрывалась в ее хрупкой фигурке.
— Может, я и неуклюжая, — заявила девушка, — но не идиотка.
Он опять не нашелся, что сказать. Дважды за одну минуту — это уже тянет на рекорд.
— Вы правда не пострадали? — деловито осведомилась она, вытащив колючку из его сюртука и еще одну из рукава. — По-моему, у вас поцарапаны руки. Вам следует носить перчатки.
— Слишком жарко, — вымолвил Джеймс, наблюдая, как она извлекает колючки из его одежды. До чего же неискушенное создание! Ни одна женщина, обладающая опытом хотя бы по части флирта, не стояла бы так близко, безмятежно ощупывая тело мужчины…
Пожалуй, он несколько увлекся, позволив разыграться воображению и инстинктам. Так и хочется коснуться ее волос; они кажутся настолько мягкими, что…
Черт, он даже ощущает ее запах.
Его тело тут же откликнулось.
Элизабет отняла руку и подняла на него глаза, немыслимо голубые и невинные.
— Что-нибудь не так?
— С чего вы взяли? — спросил он сдавленным голосом.
— Вы так напряглись.
Он невесело улыбнулся. Если бы она знала… Она вытащила колючку, застрявшую в воротнике сюртука.
— Да и голос ваш звучит как-то странно.
Джеймс кашлянул, стараясь не обращать внимания на ее пальчики, касавшиеся его челюсти.
— Подавился лягушкой, — прохрипел он.
— О! — Она отступила назад, оценивая результаты своей работы. — О Боже, я пропустила одну…
Он проследил за ее взглядом… вниз к его бедру.
