у меня в глазах стоят слёзы. Точно не мои. Или всё же нет.
Я до сих пор чувствую, как у меня за грудиной панически заходится сердце Венди.
Он оставил её.
Он, чёрт возьми, бросил её там.
И ничего не сказал мне, хотя она умоляла его.
Если только не…
Я возвращаюсь в реальность и вглядываюсь в лицо королевы.
Может ли она создавать фальшивые воспоминания? Не могу с уверенностью заявить, будто она на такое не способна.
– Расскажи мне, как продолжился род Дарлинг.
– Венди сказала Питеру Пэну, что у неё уже есть ребёнок, – объясняет Тилли. – Поэтому он бросил её там, не задумываясь.
– Я заметил, – с трудом цежу я сквозь стиснутые зубы.
– Конечно, Венди лгала. Она сказала это, потому что хотела остаться с тобой на островах. – Тилли хлопает себя по груди. – Я чувствовала её горячее желание вот здесь. Тяжесть, которую я до сих пор тщетно стараюсь сбросить с себя.
– Тогда почему она отвергла меня? – спрашиваю я вызывающе.
– Из-за того, как ты поступил с Крюком.
Я раздражённо цокаю языком.
– Это никак её не касалось.
– Неужели?
– Он получил по заслугам.
Тилли наклоняет голову набок:
– Разве?
– Продолжайте, королева. Как продолжился их род, если Венди так и не вернулась?
– Потому что, когда Венди Дарлинг покинула Неверленд, она была беременна.
Я прекрасно понимаю, о чём умалчивает королева фейри.
Она покинула Неверленд беременной. А не появилась там беременной. И моя истинная природа… таким существам нелегко размножаться.
А это значит…
Жар поднимается к горлу, и впервые за долгое время смена сущности угрожает взять надо мной верх вне зависимости от секунд, минут и часов.
Каким-то образом я сдерживаюсь.
Я должен внести поправки в свой список. Меня лишают рассудка три вещи.
Кровь, неочищенный арахис и месть.
Глава 11
Черри
Я откупориваю бутылку вина и выпиваю половину залпом.
Когда алкоголь оседает в желудке, я осматриваю свою комнату, слегка покачиваясь на краю кровати.
Мне надо уходить.
Можно обойтись и без сборов.
Просто выскользнуть через боковую дверь, миновать лес, отыскать в порту Дарлингтон корабль, на который я смогу незаметно прокрасться.
Пропасть в животе с каждой секундой становится всё ощутимее.
– Черри?
Я громко ойкаю и вздрагиваю. Кровать скрипит, и я сжимаю бутылку как оружие.
Баш хмуро смотрит на меня из дверного проёма.
– У тебя всё хорошо?
Они собираются выяснить, что произошло. Если Уинни ещё не рассказала им… они узнают, и после этого мне придётся очень худо.
Мне не к кому обратиться.
У меня никогда никого не было, но сейчас по мне особенно сильно бьёт то, насколько я одинока.
– Я в порядке, – отзываюсь я. – Что такое?
Сми ушла несколько часов назад. Баш успел принять душ, волосы у него мокрые и зализанные назад, выбиваются только несколько прядей надо лбом. Он голый по пояс – потому что он всегда так ходит. Иногда я ловила себя на том, что беззастенчиво пялюсь на его пресс и татуировки, вьющиеся по торсу.
Может, я и любила Вейна все эти годы, но с близнецами я всегда чувствовала себя в безопасности.
Нет, не так. Сомневаюсь, что в Неверленде вообще возможна безопасность как таковая.
Но с близнецами я чувствовала себя менее одинокой.
Теперь я едва могу смотреть Башу в глаза.
– Мы устраиваем для тебя прощальную вечеринку, – говорит он. – Я приготовлю тебе какую-нибудь праздничную еду. На твой выбор. Что ты хочешь?
Мне надо уходить. Я делаю новый глоток из бутылки.
– Я могу испечь лавандовое печенье с лимоном, как ты любишь. – Наклонив голову, Баш всматривается в моё лицо. – Или тарты с жимолостью.
Скривившись, я отпиваю ещё вина.
– Черри?
– Тарты с жимолостью. – Меня колотит дрожь и сильно тошнит.
Баш проходит в комнату.
– Ты точно в порядке?
– Конечно.
– Знаешь, может, это и к лучшему, что ты возвращаешься на территорию Крюка.
Я фыркаю:
– Ты что, шутишь?
Баш снова склоняет голову набок.
– Черри, послушай…
– Брату я была не нужна с самого начала. Ты знаешь, что, когда он покинул Англию, я пробралась на его корабль только потому, что мысль остаться с отцом была ещё более невыносима? Наш отец бил Джеза при каждом удобном случае, а иногда со злости поколачивал и меня. Но и Джез никогда не хотел видеть меня рядом. Когда вы захватили в плен Сми, он пришёл и убедил меня, что это «хороший тон – идти на жертвы ради семьи». Он сказал, что я окажусь на месте Сми только на время. Максимум на несколько недель. А потом, когда недели потянулись одна за другой, я поняла, что он не вернётся за мной, поэтому решила извлечь из этого максимум пользы. И посмотри, чем всё закончилось.
Из носа течёт, я утираю сопли тыльной стороной ладони.
– Я стала считать это место своим домом, потому что у меня не было никаких других вариантов.
Глаза жжёт от подступающих слёз. Я не хотела во всём этом признаваться. Иногда язык у меня срабатывает раньше мозга.
Но разве они не понимают, что не оставили мне выбора? Из-за Уинни всё изменилось. Сейчас они хотят от меня избавиться исключительно из-за неё.
Я всхлипываю, и по лицу катятся слёзы.
Баш со вздохом садится на кровать рядом со мной. Наши колени соприкасаются, и я вспоминаю, каково это было в ту первую ночь, когда я решила: «да нахер всё» – и, напившись вина фейри, обжималась с Башем до рассвета.
Он не трахнул меня, хотя мог.
Я бы позволила ему.
Были ночи, когда он спускался ко мне в комнату, забирался в мою постель и создавал иллюзию, напоминавшую яблоневые сады недалеко от того места, где я выросла. Каждая новая магическая иллюзия, сотворённая им, становилась всё более точной, пока наконец я не начинала рыдать от её правдоподобия, а Баш притягивал меня к себе, запускал пальцы в мои волосы и просто позволял мне плакать у него на плече.
Может быть, Кас и добрый парень, но именно Баш старался изо всех сил, чтобы мне стало лучше.
Я плачу всё сильнее, но, втянув воздух заложенным носом, внезапно улавливаю слабый запах яблок.
Подняв голову, я вижу, что на стену падает тень от яблони, а с потолка слетают ярко-розовые лепестки.
Слёзы катятся градом. Мне стоило просто попросить Баша помочь мне. Надо было умолять его помочь мне остаться здесь.
Зачем только я пошла против Уинни?
Теперь они никогда меня не простят.
Почему я это сделала?
Баш берёт мою руку
