Я и забыл уже, что значит быть в центре внимания целого зала.
Я редко появлялся в обществе с тех пор, как потерял свою тень.
Непростительно глупая ошибка.
Но теперь это изменится.
Моя тень вырисовывается у меня под кожей, затем широко ложится за спиной, игнорируя источники света в комнате.
Тень Жизни Неверленда не нуждается в свете, чтобы существовать, и я чувствую, что она хочет заявить о своём присутствии.
У нас с ней впереди долгий путь к тому, чтобы снова стать единым целым, но она так же взбудоражена, как и я, в стремлении снова показать Неверленду, кто здесь главный.
И вот тень разливается, поглощая комнату. Золотое сияние фонарей разгорается ярче, а тени становятся гуще.
Внезапно раздаётся скрип отодвигаемых стульев, люди быстро встают с мест, а затем опускаются на колени.
Вот так-то лучше.
Я собирался прийти сюда, чтобы Дарлинг могла поесть досыта, но теперь понимаю, что мне многое ещё предстоит сделать.
– Тень вернулась на своë законное место. – Я иду вперёд меж рядами людей, всё ещё согнувшихся в поклоне. – Я Небывалый Король и сердце Неверленда. Никогда не сомневайтесь в этом.
Все головы опущены, но по толпе пробегает ропот, а затем какой-то мужчина из задних рядов громко подаёт голос:
– Мы никогда не сомневались в тебе, мой король.
Я вижу, что он лжёт. Все они сомневались во мне.
Чёрт, даже я сомневался в себе.
Я до сих пор полон сомнений.
Не задумываясь, я тянусь к руке Дарлинг. Как только её ладонь оказывается в моей, она сжимает пальцы.
Мне нужна была её поддержка.
Мне нужна была её поддержка?
Я вновь оборачиваюсь к таверне.
– А теперь давайте праздновать, – говорю я им. – Возвращайтесь к своим обедам и пирушкам, и ваш король также отобедает среди вас.
Они поднимаются на ноги. Слышен скрип стульев и шорох ткани, звон посуды, когда все возвращаются за свои столы. И я увожу Дарлинг в дальний конец комнаты за отдельный столик, частично скрытый в тени.
Не могу избавиться от подспудного желания отступить.
Мне не нравится эта чертовщина.
Вот что бы мне, сука, не помешало, так это выпить.
Подходит подавальщица, одетая в зелёную форму слуг «Вола и мёда». Волосы у неё уложены в косу на макушке, несколько выбившихся завитков обрамляют лицо.
– Добро пожаловать в таверну «Вол и мёд», мой король. Мы рады вам услужить. – Она с приклеенной улыбкой отвешивает мне неуклюжий поклон. – Чего желаете?
– Я хочу выпить. Что-нибудь крепкое. Что угодно.
– У нас есть отличный виски из Зимних Земель, и я думаю, вы его оцените. – Она поворачивается к Дарлинг. – А для госпожи Дарлинг?
Конечно, она, как и все здесь, знает о Дарлинг. Может, сплетни в Дарлингтонском порту и не так распространены, как при дворе фейри, но люди всё же болтают изрядно.
– Бургер и картошку фри, – неуверенно просит Дарлинг.
В её наигранно приподнятом голосе безошибочно угадывается волнение.
– Мгм… – служанка держит карандаш над блокнотом, не зная, что написать. – Картошка… фри?
– Соломкой, – поясняю я девушке.
– О, хорошо. Конечно. – Она записывает это.
– И бутерброд с мясом. – Я поворачиваюсь к Дарлинг. – С чем ты обычно ешь гамбургеры?
– С салатом…
Я поневоле смеюсь.
– Мы не кладём в еду листья.
Она недовольно морщится:
– Солёные огурцы?
– Вот они у нас есть.
– Кетчуп?
– Томатный сироп, – перевожу я подавальщице. Она кивает, продолжая строчить.
– Томатный сироп? – Дарлинг ошеломлённо приоткрывает рот. – А это что ещё за хрень?
– Он сладкий, как ваш кетчуп. Просто поверь мне.
– Хорошо, – она смотрит на служанку. – Бутерброд с мясом, пожалуйста, с солëными огурцами и томатным сиропом.
– На подходе! – Девушка практически бегом исчезает на кухне.
– Я слегка в ужасе от того, что нам могут принести с этой кухни. – Дарлинг придвигается ближе ко мне, мне нравится ощущение её близкого присутствия.
– В мире смертных вас кормят суррогатной едой и переработанным мусором, и при этом ты боишься неверлендского томатного соуса?
– Ты сказал, это сироп.
Мне нравится видеть её удивление и неуверенность. Она очаровательна в своих сомнениях, потому что большую часть времени любит притворяться, будто у неё всё под контролем.
Бармен приносит мне выпивку, молча ставит на стол, разворачивается и спешит прочь.
Я нюхаю бокал, пытаясь учуять яд. Неверленд сейчас полон моих врагов. Ни в чём нельзя быть уверенным.
Чувствуются только пряности Винтерленда – Зимних Земель – и острая крепость алкоголя.
Я делаю глоток. Приятное тепло прокатывается по пищеводу.
– Дай я попробую. – Дарлинг тоже отпивает немного. – Ооо, – она приоткрывает в удивлении рот и щурит глаза. – Словно пьёшь Рождество из стакана. Но для эггнога крепковато. Она сказала, этот напиток из Винтерленда?
– Да.
– А что это за место?
– Ещё один остров.
– Их семь, да?
– Да. – Я снова отпиваю из бокала. Вряд ли теперь мне удастся допьяна напиться когда-нибудь. Тень этого не допустит, что, я полагаю, к лучшему, но это не помешает мне насладиться обжигающим вкусом.
– А как называются остальные, помимо Неверленда и Винтерленда? – спрашивает Дарлинг.
– Винтерленд, Зимние Земли, и Саммерленд, Летние, находятся на противоположных концах цепи островов. Между ними Даркленд, Тёмные Земли, родина Вейна. Неверленд. Веселенд, Страна Удовольствий…
Дарлинг давится вторым глотком из моего стакана.
– …Ещё Лостленд, Затерянные Земли, и Эверленд.
– Ты сказал «Страна Удовольствий»?
– Да.
– Но что… как это?
– Это место, где сбываются все твои фантазии об удовольствии.
– Мне туда нужно.
– Абсолютно точно нет.
Она хмурится, обиженно выпятив пухлую нижнюю губу.
– Почему нет?
– Это место невероятного беспутства. К нему привыкаешь мгновенно, как к наркотику. Один раз попав в Страну Удовольствий, ты уже не вернёшься.
Дарлинг никак это не комментирует.
– Я до сих пор не могу поверить, что всё это по-настоящему, – замечает она невпопад. – Пока я росла и мама рассказывала о тебе и о Потерянных Мальчишках, я думала, это история из книги. И вот я в альтернативном мире, трахаю ожившую легенду, и мне вот-вот подадут томатный сироп.
Я тут же нащупываю под столом её бедро, задираю платье, скользя рукой к тёплой плоти между ног.
– Ты трахаешь ожившую легенду? По-моему, это ожившая легенда трахает тебя.
Она фыркает.
– Убеждай себя в этом.
Я улыбаюсь ей.
Она просто восторг.
Приносят её еду, только что приготовленную, от тарелки валит пар. Картофель фри, как она его называет, золотисто-коричневый и блестит от масла и соли. Начинка бутерброда – гамбургера – между двумя ломтиками домашнего хлеба истекает густым томатным соусом.
– О боже. Выглядит потрясающе. – Дарлинг пододвигает тарелку ближе и на пробу обмакивает картофельную соломку в лужицу соуса сбоку.
