– Влипли мы, Игорек!
Как будто Игорь сам этого не понимал, но замычал согласно, как, мол, ты от кляпа избавился? Да пока Витька полз, веревка соскользнула с кляпа, вот и выплюнул его. Чуть постанывая от боли, потянулся губами к Игорю, как будто поцеловать его хотел. Впился зубами в веревку, охватившую лицо Игоря, и начал ее расшатывать, ослаблять ее узел. Веревка толстая, крепкая, противно скользила под зубами. Наконец Витька справился с нею, начал тянуть кляп. Игорь изо всех сил толкал распухшим языком вонючую тряпку и, как только она выпала, попытался сплюнуть противный привкус. Но наждачный язык только ободрал сухое нёбо.
Сколько ни бились, сколько ни елозили ребята по глиняному полу, никак не получалось у них растянуть и распутать зубами хитроумные душманские узлы, только подсыхающие раны опять кровью наполнились и больно ныть начали. Сели тогда плечом к плечу солдаты и тихонечко зашептали. Витька рассказал, что, как только он за ключом спрыгнул, над ящиком наклонился, увидел, как тень мелькнула, и острая боль пронзила под левой лопаткой. Всего лишь чуть успел Витька отклониться, но эта малость спасла жизнь. Под другим углом, не в сердце, вошло жало напильника, по ребрам скользнуло, убить не убило, а сознание выбило.
Рассказал и Игорь свою грустную историю. Заскучалось ребятам. Жизнь к концу подходит, а даже закурить нельзя. Понимают, что если уж к духам попали в руки, живыми не уйти. А обиднее всего то, что из окошечка знакомые горы видны. По изгибам вершин точно определить можно, где стоит их полк, да и не только полк, но и палатка где родная – сказать с точностью до метра можно.
Вскоре стемнело. Руки и ноги занемели до деревянности, хоть и пытались ими шевелить по Витькиному совету. Начали, было, говорить о доме, но только тошно стало, хоть вой на луну, такую огромную, ясномордую, чем-то на «кантинщика» Али похожую. Услышали ребята, как где-то неподалеку мулла проплакал призыв к вечернему намазу. Значит, уже скоро. Как только перед Аллахом за день отчитаются, так за ними и придут правоверные.
В абсолютной тишине, остро ударив по нервам, скрипнула расшатанная дверь. В комнату ввалилось несколько человек. Первым вошел тот самый мужик, что чуть не вышиб мозги из Игоря. В руках у него светила «летучая мышь». Видно, сильно душманов обидело, что шурави, не уважая их труда, кляпы изо рта повытаскивали. Ox и били же солдат. Пинали их ногами, хорошо, хоть чувяки мягкие, но все равно пытались побольнее пяткой врезать, Игорь долго не мог сознание потерять, желая этого больше всего на свете.
Витька тоже хрипел, вполне осознанно, сквозь новый тугой кляп. Когда хрустнула лучевая кость у Витьки, тогда только он замолчал, безвольно перекатываясь телом под футболящими ногами.
Игорь прижимал локти к ребрам, втягивал по-черепашьи голову в плечи, подтягивал колени к груди, но все это мало помогало. Вспышки боли пронзали до удивления ясный мозг. Игорь понимал, что боль в боках – это сломанные ребра, не дающие глубоко вздохнуть между беспорядочными ударами. Наконец он отключился. В голове что-то ярко вспыхнуло, наливаясь белым светом, и тут же погасло.
Игорь приоткрыл глаза. Сквозь распухшие веки при керосиновом свете лампы увидел он порыжевшие носки мягких сапог с трещинкой у самой подошвы, попытался приподнять голову, но треснувший носок сапога врезался чуть пониже глаза и новые удары многих ног сбросили Игоря в тот черный тоннель, из которого он только что пытался выбраться.
В следующий раз Игорь открыл глаза, когда услышал (как будто сквозь вату) стрельбу. Безучастно наблюдал он за размытыми фигурами, мечущимися перед его глазами, то наплывая, то исчезая, удивляло только то, что почему-то смотрел он на все вниз головой. Потом в госпитале Витька рассказал, что духи собирались увезти их в горы, перекинули уже через седла, сами уже на коней сели, да налетели ребята прапорщика Белова с ним во главе и крепко дали духам, те не успели смыться.
Отлежались ребята в госпитале больше месяца, срослись поломанные кости. Пока валялись на больничных койках, посещали их строгие офицеры – особисты, но ничего не сумели вменить солдатам, отступились, слишком малый срок для предательства, всего четыре часа в плену побыли. С тех пор и стали не разлей вода Игорь и Виктор. Продолжали ходить колоннами из Кабула на Газни, из Газни на Кандагар, из Кандагара на Шинданд. Везде, где могли пройти колеса машин, побывали они – в Баграме, Мазари-Шарифе, на Саланге, Чарикаре. Во сне видели эти маршруты.
В этот раз шли из Шинданда на Кандагар, везли двадцать тонн огурцов и помидоров, которые в качестве шефской помощи Ташкентский горком комсомола выделил. Не только, конечно, фрукты-ягоды везла колонна грузовиков, но и доски, и кирпич, и цемент – все, что нужно для постройки модулей.
Как всегда, возглавлял «нитку» танк с тралом впереди, и время от времени тяжеленный металлический каток с легкостью мяча подскакивал на разорвавшейся мине. Над колонной со свистом носилась пара «Ми-24», зорко следящая за сопками и близкими к дороге кишлаками. Дорога была хорошо известна Игорю, но это нисколько не расслабляло, потому что ее рельеф бесконечно принимал новые очертания благодаря минной войне. Задача была одна – держать колею. «Урал», который вел Игорь, шел последним в тяжелогруженой колонне, за ним шли пять порожних грузовиков, ремонтная Витькина машина, а за ней катил БТР, ни на миллиметр не сходящий с накатанной идущими впереди машинами колеи. Впереди Игорь увидел вспухающее облако разрыва, и тотчас же последовала команда остановиться. Игорь нажал на тормоз, закурил, поглядывая в зеркало заднего обзора. Приказали всем заглушить двигатели и погрузить мешки с цементом с подорванной машины на запасную. Подождали, пока танк пробьет новую колею для прохода пустой машины, и быстро стали перебрасывать тяжеленные мешки из кузова в кузов. Игорь видел, как Витька с другими солдатами из ремвзвода, торопясь, снимал колесо, вывороченное взрывом, из переднего моста машины. Когда закончили погрузку, начальник колонны, майор, отогнал ремонтников от машины и, щелкая затвором «ФЭДа», начал снимать машину со всех сторон, стараясь избегать при этом попадания в видоискатель номера.
Все понимали, что командир делает снимки впрок. Дело в том, что подорванную машину, если она полностью вышла из строя, очень трудно списать. Для этого нужно оформить гору документов. Проводятся расследование, опросы свидетелей, требуются фотоматериалы. О чем думают там, в Министерстве обороны?! Это хорошо сейчас, т. к. обстрела нет, и командир снимает и снимает, а бывает, что голову не высунешь, и, рискуя жизнью, лезут люди под огонь, оправдания для себя добывать.
Колонна пошла дальше, змеей проползая мимо подорванной машины, ремонтников и БТРа, оставленного для прикрытия. Вертолеты нетерпеливо сновали над колонной, изредка выстреливая желтыми вспышками тепловых ракет и постреливая из пулеметов в какую-то видимую им одним цель. Проезжая мимо Витьки, понуро стоящего у машин Игорь коротко гуднул и махнул рукой, Витька в ответ что-то прокричал и тоже помахал.
Часа через три отставшие догнали колонну на привале. Витька пришел к Игоревой машине и устало плюхнулся в пыль, прислонясь спиной к заднему колесу, от которого падала тень. Подошел Игорь, не скрывая радости, хлопнул Витьку по плечу, вынес из кабины сухпай и термос с горячим отваром из колючки. Обедали быстро. Съели банку минтая в масле, банку сгущенки с галетами, запивая все это желтым пойлом. Покурили Витькины «Мальборо» из НЗ. Всегда курили их, как только Витька догонял колонну. Традиция такая появилась у друзей. Подошел к ребятам испуганный солдат-водитель подорванной машины. Страх до сих пор так и сочился из глаз. Молодой, необстрелянный еще. Первый раз в рейсе.
– Спасибо, товарищ сержант. Ты извини, что не смог вести машину. Испугался сильно. Руки, понимаешь, трясутся.
– Да ладно, садись, – кивнул Витька. – Есть хочешь?
– Нет, спасибо, не лезет, – жалко улыбнулся солдат. – Я бы покурил.
Витька протянул ему пачку. Солдат присел рядом с ним и, с интересом разглядывая быстро тлеющую сигарету, медленно затянулся. Покурил, с виной в голосе сказал:
– Ну я пойду. Спасибо, – поднялся с земли и пошел, неловко переставляя ноги, всей своей фигурой выказывая неловкость от того, что его воинскую работу выполнил другой.
После привала шли уже второй час. Машины втягивались в неглубокое ущелье с обширными зарослями «зеленки». «Вертушки» продолжали молотить знойный, густой воздух желто-зеленого неба. Жаркий ветер ничуть не помогал избавиться от тяжелой духоты в кабине, густо пропахшей бензином. Автомат дребезжал в зажиме. Игорь пожалел, что забыл подтянуть винты. Он вел машину, а в голове роились разные мысли. Есть тайна одна у Игоря. Он никому не открыл ее, даже Витьке, стыдно почему-то было. Дело в том, что в Бога поверил Игорь. Ну, может, не поверил, а все же... Зажали однажды колонну духи перед Баграмом. Молотили со всех сторон из пулеметов, минометов, безоткаток, автоматов, базук и прочей стреляющей дряни. В клочья рвали машины и людей. Ми-8 пытались сверху отбить нападение. Да куда там! Один сбили духи почти сразу. Видел Игорь, как метнулась какая-то штуковина к «восьмерке», волоча за собой длинный дымный хвост, и врезалась в правый бок вертолета. Моментально вспыхнула машина, превратилась в ярко-красный шар с черными полосами просветов и рухнула камнем в голову колонны, прихватывая два «Урала». Вторая «вертушка» еще побесновалась над духами, отстреливаясь тепловыми ракетами, а потом легла на левый борт и, блеснув под солнцем блистерами, ушла от боя в сторону баграмского аэродрома. Видимо, боекомплект закончился. Что тут началось! Духи палили бесконечно, лупили по почти беззащитной колонне, хотя солдаты и огрызались автоматным и редким пулеметным огнем.
