Люди всегда жмутся к «сильным» местам. Раньше они лепили свои аилы и юрты рядом с крепостью, теперь стали строиться поближе к каменному кругу колдунов. Избегали только частично выгоревшего места, где раньше селились паломники.
Вышел лунный серпик, и я полюбовался на утопающие во тьме огромные камни, пытаясь понять, как же тут всё охраняется?
Только иллюзией и воинами? Или сторожевая магия какая-то есть?
Для охраны с помощью зелёного хоргона — ставка была слишком велика. Да и помнил я, как работает хоргон. И не находил признаков магической завязки на артефакт.
Шасти не сумела мне рассказать об охране. Она просто не задавалась мыслью выяснить, что там и как. Видела стражников, так и я их видел. Но кто из колдунов охраняет каменный круг? И каким способом?
Мы с Мавиком попробовали приблизиться к постоянно отдаляющимся камням, и я вдруг уловил мерцание, а потом услышал за камнями крики и звон оружия.
Ага, всё-таки сторожевая магия… Днём я её не заметил, значит, она действует только по ночам?
Камни стали светиться ярче, я увидел вход в саха и стражников. Донеслись ругательства — они тоже не понимали, что происходит.
Раздумывать было некогда, и мы с Мавиком отступили, затерялись среди обгоревших аилов, где останавливались когда-то паломники к священному месту.
Здесь было жутковато, и сильно пахло горелым. Колдуны на драконах сожгли не только крепость и постройки вокруг неё. Они дуром носились над долиной, запугивая жителей и швыряя вниз молнии. Странно было как раз, что аилы не выгорели все.
Сам по себе дракон — милейшее создание, хоть и с норовом. По крайней мере, так мне рассказывала Шасти, а она в драконах разбиралась.
Ну да, драконов кормят пленниками. Но для этого их сбрасывают с высоты, чтобы крылатый хищник принимал людей за знакомую пищу — неповоротливых горных птиц.
Шасти рассказывала, что эти птицы в осенний сезон становятся такими жирными, что почти не могут летать. Они скачут по скалам, отъедаясь ягодами, похожими на облепиху, и планируют с места на место. А драконы ловят их на лету.
На зиму птицы впадают в спячку в своих скальных гнёздах. Дикие драконы улетают в тёплые земли, а для домашних люди сооружают шатры, обогреваемые магическим огнём.
Это очень хлопотно, и потому у правителя Юри было не больше полудюжины драконов. В этом Шасти была уверена, все звери до войны вносились в особый реестр, пока терий Верден не сделал на них ставку, как на оружие.
Империя стала растить драконов втайне от соседей. На крылатых зверей усадили колдунов, владеющих искусством создавать молнии, и устроили в долине Эрлу локальный Армагеддон.
До этого ноу-хау воевали иначе. Пехотой и волчьими дюжинами, над которыми парила знать на драконах.
Считалось, что армия из драконьих всадников обходится слишком дорого, да и крылатые волки могли успешно противостоять рептилиям. Плюс — на стенах крепости правителя Юри были установлены тяжёлые самострелы.
Но терий Верден посадил на драконов не воинов, а колдунов — другую кость, чёрную. Он вырастил не только драконов, но и собрал магов, специализирующихся на «боевых» искусствах — создании молний. Этим он перевернул понятия о сражениях своего времени.
В результате армия правителя Юри была уничтожена практически полностью. А крепость выгорела дотла — там сейчас держали своих драконов завоеватели.
Терий Верден был совсем не против обустроиться в чужой крепости, но пожар оказался слишком серьёзным. Приходилось ждать, пока зима очистит стены и землю.
Мавик остановился, принюхиваясь. И я тоже уловил аппетитный запах. Пахло зайчатиной, а заяц — добыча не на продажу.
Я уже несколько раз разглядывал подходящие аилы, где теплилась жизнь. Отмечал слишком скудные следы хозяйственной деятельности, и мы шли дальше.
Но этот аил был перекрыт свежей ароматной корой. А в соседнем от него — даже теплился огонёк в очаге. (Я знал, что охотники старались держаться соседей, таких же охотников.)
Мы с Мавиком прошлись дальше, и скоро обнаружили ещё один жилой аил, на дверях которого висела волчья шкура. А у соседнего, вроде бы нежилого, сушились на распялках свежие шкурки зайцев.
Ну что ж… Похоже, какую-то родовую общность я выловил. Пора было проверять.
Я выбрал аил, на дверях которого висела шкура волка, и шагнул через порог. И тут же ощутил шеей остриё ножа.
Это было предсказуемое поведение для тех, кого я искал.
Охотникам человека убивать нельзя, но не нашим. С них шаманы сняли табу на убийство.
Однако и воину убивать можно только на пороге аила. Пройдёт чужак дальше — придётся считать за гостя. Значит, всё верно — это наши охотники-волки.
— Мне нужен Куш! — громко сказал я. — Охотник из рода волка. Я принёс ему привет от Кая. Но на оговорённом месте аила я не нашёл.
Над ухом шумно выдохнули.
— А мы-то думаем: кто тут кругами ходит? — раздался довольно молодой голос. — Проходи и садись, мясо уже сварилось. Хорошо тебе?
Я, разумеется, тут же прошёл к очагу и плюхнулся на войлочную кошму. Есть не хотелось, но говорить лучше за едой.
Тут же выяснилось, что Куша в городе сейчас нет, но скоро ждали одного из его братьев. И слова мои обещали передать быстро, может быть, парень даже поспеет к утру.
Я коротко изложил, что нужно сказать Кушу, а чего жду от самих охотников.
Наблюдать за подходами к Белой горе было непросто, но охотники обещали полазить по окрестным горам и выбрать там хорошие места для дозора. А заодно устроить на подходах к Белой горе схроны с оружием, дровами и сушёным мясом.
Ради этого всего мне пришлось поесть немного зайчатины. Хорошо, что брюхо у Незура было вместительней моего. Иначе никак — ведь за едой мы обсудили и дела, и последние городские новости.
Разговоры о том, что родовичи не сдались и замышляют вышвырнуть терия Вердена из долины, расползлись уже не только по городу, но и по соседним деревням.
Слышали в округе и про могучего воина, который так бесстрашен, что даже не скрывает своего имени — Гэсар.
Воин этот огромного роста, в каждой руке у него по мечу. И он уже зарубил дюжину демонов Эрлика. Теперь даже сам нижний бог струсит и не придёт на помощь терию Вердену — такой страшный этот Гэсар.
Я лениво жевал зайчатину, пряча улыбку. Гэсар в моём лице был подростком, едва достигшим возраста, когда становятся воинами. Но разубеждать охотников я не стал — пусть говорят.
От еды я расслабился и осоловел, но спать пока было нельзя. К нам всю ночь подходили «гости».
Информация по Белой горе расползалась по городу прямо на глазах. Теперь, если появятся какие-то слухи о волчатах, молоке и новом «сонном» оружии — в лагерь сообщат тут же, дымом. О характере дымового сигнала я тоже договорился.
А не появятся слухи — ещё лучше. Значит, прав дедушка Тин, и терий Верден завоевал только подходы к горе.
Толку от этого — хрен да маленько. Так что ещё поглядим, кто кого!
Я провёл в аиле остаток ночи, даже подремал немного. А за час до рассвета засобирался на рынок.
У меня оставался ещё один горшок яда, остальные забрал Сакал. Монет от него я не взял, только бусы спрятал в поясной мешок.
Сакал пообещал, что сам привезёт мне ячмень и деньги прямо в лагерь, снарядив небольшой караван. Так ему показалось безопасней.
На рыночной площади, несмотря на утреннюю серость, уже толпился народ — и местные, и вайгальцы. Только караванщиков пока не было видно. Может быть, Сакал, понимая, что я могу устроить на рынке драку, если торговля пойдёт нечестно, попридержал своих?
Мы с волком расчистили себе местечко рядом с охотниками, продававшими медвежью желчь, панты и квашеную рыбу. Её тоже употребляли как магический ингредиент. Аромат такой шёл от берёзовых туесов — аж дух перехватывало!
С ядом я оказался один и начал бессовестно рекламировать свой горшок.
