Выйдя на улицу, я встретил проходившего мимо Дарта. Старый воин взглянул на меня так, как будто увидел привидение.
— Дарт, когда вы успели вернуться? Как пленные, что рассказывают? — обрадовано спросил я старого друга.
Дарт задумчиво ответил мне:
— В город вернулись мы около двух часов назад. Трое пленных из дюжины до города не дошли — двое умерли в пути от ран, третий же — попытался сбежать. Я лично преследовал его. Так вот, Алекс, перед смертью «при попытке к бегству» я его хорошенько порасспросил. Я надеюсь, ты не сомневаешься в том, что я умею расположить к себе собеседника, даже если он и не склонен к откровенности. — Дарт мрачно усмехнулся. — Это был воин из Тёмного легиона, и он очень искренне поделился со мной всей имеющейся у него информацией, — Дарт замолчал и пристально посмотрел на меня, словно предлагая продолжить.
— И..? — с идиотской улыбкой спросил я, уже смутно догадываясь, какую именно информацию мог получить Дарт от Тёмного засранца.
— Сукин сын, если бы я так хорошо тебя не знал, то минуту назад ты был бы уже арестован!
— Что же тебе мешает? — злясь на себя за то, что раньше не поговорил с другом, спросил я, с вызовом взглянув в его глаза.
— Алекс, — вздохнул Дарт и поник головой, — я и так совершенно ничего не понимаю, а тебе ещё вздумалось водить меня за нос!
— Дарт, припомни, а у меня была в последнее время возможность поговорить с тобой? Я только тем и занимался, что спасал Эннор! А теперь появляешься ты и, ссылаясь на слова какого-то ублюдка, пытаешься обвинить меня непонятно в чём.
— Алекс, извини, но этот Тёмный наплёл такого… Я потому и пристрелил его, чтобы он, спасая свою шкуру, не рассказал всё это кому-нибудь ещё, например — Борниру.
— Ладно, дружище, не извиняйся. Мне действительно необходимо серьёзно с тобой поговорить. Ты знаешь тихое, неприметное местечко, где мы могли бы всё это обсудить?
— Есть тут неподалёку один кабачок, где неплохо готовят, вдобавок — там не так уж людно. Идём?
— Идём, старина!
Пройдя несколько кварталов, мы вышли на окраину Эдбурга, где на набережной широкой реки находился тот самый кабачок, о котором говорил Дарт. Готовили там действительно неплохо, да и вино оказалось отменным. Когда хорошенькая служанка, расставив перед нами блюда и напитки, улыбнулась и направилась к другому столику, я обратился к Дарту:
— Ну, давай, выкладывай, что там тебе наплёл твой беглец.
— Поначалу этот выродок молчал, как рыба, но спустя час, когда я его «разговорил», понёс такое, что у меня до сих пор голова кругом идёт. Сначала он рассказал о появившейся среди Тёмных несколько лет назад великой волшебнице, которая в кратчайшие сроки заняла одно из лидирующих мест в иерархии Тёмного легиона. Он называл её великой провидицей Эстер. Эта Эстер обещает исполнение пророчества о Великом Тёмном в самом ближайшем будущем. Она сама, якобы, является родной сестрой этого самого воина. Но самое главное — она говорит, будто Великий Тёмный уже начал свой путь к исполнению пророчества. Он завладел основным камнем и, желая изнутри подорвать Эннор, обманом проник в ряды Серого легиона и стал Хранителем. Вот то, что я услышал от Тёмного, парень. Тут и дурак вычислил бы, кто является этим самым Великим Тёмным. Мне не оставалось ничего иного, кроме как пристрелить пленника.
— Чёрт бы побрал все эти ваши пророчества! — я в сердцах стукнул кулаком по столу.
Дарт удивлённо воззразился на меня:
— Ты что же, хочешь сказать, что всё, рассказанное мне этим шакалом, — правда?
— Дарт, ты — единственный мой близкий друг в этом мире. Больше мне не с кем здесь поговорить откровенно. Я сам уже устал размышлять над всем этим, — и я поведал Дарту обо всём, что случилось за последние дни: о зловещем зове из недр Торна; о моих сомнениях по поводу своей неограниченной силы; о словах ведьмы, управлявшей вторжением армии Тёмных в Эннор. Во время моего рассказа самые противоречивые чувства отображались на физиономии старого воина: от негодования — до полного отчаяния.
— Поверь мне, Дарт, — продолжил я, поделившись с другом информацией относительно сомнений, обуревающих меня уже третий день кряду, — сколько я не копался в своей «тёмной» душе, я не уловил ни единого намёка на то, что подвигло бы меня на исполнение этого вашего предсказания. Наоборот — я готов пожертвовать жизнью за Эннор, друзей, Элен.
Дарт задумчиво почесал густую седую шевелюру.
— Алекс, может быть, ты ещё не осознал свою тёмную сущность?
— Ну почему вы все так слепо верите в ваши древние сказки! Перед вами человек из плоти и крови, готовый пожертвовать всем ради вас и вашего мира, а вы заладили, словно выжившие из ума старухи: «пророчество, пророчество». Где оно, это ваше сказание? Написано на старинном пергаменте, высечено на камне? Покажи мне его!
— Пророчество передавалось из поколения в поколение как непреложная истина! — упрямо пробубнил Дарт.
— А ты не допускаешь мысли о том, что кто-то на заре веков подменил эту вашу «непреложную истину»? — язвительно спросил я.
— Алекс, своими вопросами ты иногда ставишь меня в тупик, — Дарт надолго задумался, почёсывая то волосы, то подбородок.
— Дарт, хватит чесаться! Существует ли такой источник, где можно было бы узнать об истинном пророчестве?
— Сдаётся мне, об этом могли бы поведать святые дервиши, живущие в Долине Вулканов, — немного поразмыслив, ответил Дарт.
— Где эта Долина? — нетерпеливо спросил я. — Я сейчас же отправлюсь и всё выясню!
— Долина Вулканов, парень, — это закрытый мир, находящийся за пределами шести миров от нашего. Туда очень сложно, практически невозможно попасть, но я могу провести тебя туда.
— Нет, Дарт! Ты останешься подле королевы на случай новой атаки Тёмных. Кто ещё может отвести меня туда?
— Блейз. Но я отправил его сегодня выяснить расположение остатков Тёмной армии и твоей сестрички. Вернётся он, думаю, не раньше, чем через неделю.
— Хорошо, так и поступим — дождёмся следопыта, а затем мы с ним отправимся в эту самую Долину. К тому же, благодаря информации, полученной от Блейза, мы будем знать о намерениях Тёмных.
Дарт задумчиво посмотрел на меня.
— Ты всё-таки удивительный человек, Алекс. Ты уже не раз удивлял меня и Эннор. Вот и сейчас ты сидишь и распоряжаешься мной, Блейзом, войсками, словно король, а я — старый опытный воин, сижу, открыв рот, и послушно с тобой во всём соглашаюсь, — он покачал головой.
— Дарт, — с улыбкой ответил я, — хватит трясти головой — отвалится. Я всего лишь излагаю план действий, с которым ты — старый и опытный воин, полностью согласен — вот в чём вся фишка!
— Болтун, ты любого заговоришь! — со смехом возмутился Дарт. — Ладно, будь по-твоему! На этом и договоримся.
— Дарт, а что за народ эти самые дервиши?
— Это очень загадочный и древний народ. Мало кто ступал на их землю и после этого вернулся оттуда живым. Говорят, что они — прямые потомки древних богов. Сами боги уже давно покинули эти миры — возможно, чтобы создавать новые Вселенные. Каждый мир отныне предоставлен самому себе. Однако сдаётся мне — дервиши в курсе всего, что происходит во Вселенной.
День уже близился к завершению. Мы закончили ужин и, пожав на прощание друг другу руки, отправились каждый по своим делам: Дарт — в расположение легиона, я же во дворец — справиться о самочувствии королевы.
Едва я зашёл в свою комнату, как в дверь несмело постучал слуга:
— Хранитель, прошу прощения за беспокойство, но Её Величество уже трижды посылала за вами.
— Передай королеве, что через полчаса я буду у неё, — ответил я, скидывая на ходу пыльную одежду.
Тщательно умытый и переодетый в лучшее, на мой вкус, одеяние, оказавшееся в моём гардеробе, через полчаса я был допущен в покои королевы.
— Алекс, заходи, — жизнерадостно прозвенел голосок Элен, едва я переступил порог, — я весь день тебя жду.
На милом, сияющем лице не осталось и тени той болезненной бледности, которую я наблюдал утром. Элен была сногсшибательно прекрасна. Одетое, видимо специально для меня, открытое голубое платье добавляло её облику такую прелесть, что у меня пересохло в горле.
— Рад Вас видеть в добром здравии, моя королева, — поклонился я.
— Но, это же — полностью твоя заслуга! Мой доктор рассказал мне всё, что здесь произошло.
— Он рассказал тебе абсолютно всё? — с нажимом спросил я.
— Да. Алекс, я знаю, что ты не смог полностью избавить меня от неизлечимой болезни, — тень печали промелькнула на её прекрасном лице, но её тут же сменила радостная улыбка.
Я был потрясён мужеством этой девушки. Перед лицом ужасной болезни она не сникла, как увядающий цветок, а продолжала наслаждаться жизнью, используя каждую минуту, которая ей оставалась.
