последнее время ты выглядишь не здорово, так что отдыхай, моя солнечная. Детей отвел в секции, заберем их вместе после прогулки. Я буду ждать у моря.
Твой навечно,
Эверетт»
Читая аккуратно выведенные слова, Санни не может не нарадоваться. Все же он — ее человек, несмотря ни на что. И она его часть, часть жизни, сердце и рая. По пути на кухню Санни встречает коллекцию пластинок, любуется ей пару мгновений и замечает рукодельные витражные абажуры на светильниках. Пыль бы протереть, и они будут как новые. Как в тот день, когда они сделали их всей семьей.
— Darling so it goes, some things are meant to be.
На столе, возле которого стоят пять стульев — два больших, взрослых, и три маленьких, Санни видит несколько тарелок, накрытых клошером. Под ними — ее любимая еда. Стейки, овощи на пару и брусничный соус. Перекусив, она идет одеваться. Море холодное, у моря ветрено. Нужно утеплиться, чтобы не заболеть. Накинув кофту, Санни в последний раз смотрит на себя в зеркало. И вновь ее лицо озаряется улыбкой, светящейся ярче солнца.
Спустившись в метро, пройдя немного по перрону, она осознает, что уже привыкла ко всему оранжевому в этом мире. К этому легко привыкнуть, как и к отсутствию людей. Вагон едет сам, без чьей-либо помощи. Санни невероятно быстро добирается до набережной, отдаленно напоминающей ту, о которой рассказывал Эверетт. Из его детства, далекую-далекую, но самую прекрасную на Земле.
Да и весь этот мир кажется одновременно знакомым и нет.
Она быстро сбегает по ступенькам до пляжа с теплым оранжевым песком и таким же оранжевым морем. Не сразу ей удается заметить Эверетта — он стоит вдали от лестниц, там, где разбиваются гребни волн и буруны скользят… Потерянный. Одинокий. Сам на себя не похож, будто устал от всего. Будто его захватила невидимая для этого мира тревога, и он ей отдается без остатка.
Как едва заметные корабли — морю.
Как едва заметные птицы — небу.
Санни бежит к возлюбленному и, подойдя к нему со спины, обнимает. Почти вцепляется в него, почти прилипает, понимая, что он замерз. Совсем окоченел — морские ветры его беспощадно морозят, рубашка поло и шорты не сохраняют тепло.
Но теперь она его согреет. Растирает кожу, целует выступающие позвонки, пока Эверетт не разворачиваются в ее руках. Пока он не смотрит на нее так, что в душе все переворачивается. Недоверчиво, испуганно, но все же с радостью. С счастьем, перекрываемом волнением.
«Что с тобой, милый?
Санни хочется спросить, ей хочется задать вопрос, но что-то не позволяет это сделать. Страшно прерывать молчание. Страшно отвести взгляд. Страшно вздохнуть…
— Ты здесь. — Обреченный, полный неверия шепот. Но глаза, горящие жизнью и обожанием. Так много в этих глазах, так много всего!
— Я не могу не быть здесь. — Санни старается улыбнуться, улыбнуться искренне. Не удается. Что-то мешает, отдаваясь тяжестью в сердце. Судорогой в легких. Болью в душе.
Эверетт кивает с удивленным выражением лица. Словно сам себе удивляется — как он мог думать иначе? Ведь ее любовь права, он же про это не подумал. Она не может быть где-то в другом месте. Они обещали друг другу.
— Останься здесь на подольше, пожалуйста. Побудь со мной еще немного, — просит Эвер. И Санни не может не согласиться:
— Останусь. Но что с твоим лицом?
На его коже проступают светлые шрамы, похожие на десятки молний. При их осмотре в сознании Санни возникают смутные образы. Только собрать воедино их не удается.
— Плохо себя чувствую… — Эверетт морщится. — Погода давит на меня. Голова раскалывается. Я не могу сосредоточиться, и только море успокаивает меня.
— И все же ты замерз. Пойдем домой.
— Не хочу. Давай побудем здесь еще.
Они смотрят на море и на песок. На песок и на море. И только, как будто другого ничего не существует. Может, так и есть? Санни порывается посмотреть на небо, но Эверетт останавливает ее, обнимая. Прижимая к плечу. Не давая посмотреть туда, в оранжевые облака и дали.
— Не смотри наверх, пожалуйста.
— Почему?
— Я так боюсь того, что там.
Голос ее мужа вздрагивает, переламываясь в основании. Санни чувствует под собой, как его грудь судорожно поднимается и опускается. Но слова никак не идут, мысли никак не хотят поддаваться контролю и звучать в полную меру.
— Мне действительно жутко от одной только мысли, что я потеряю тебя. А небо, оно ведь все забирает. Но я не готов ему ничего отдавать. Я люблю тебя, Санни Пирс-Нейтон. Люблю наших детей. Вы — мой солнечный свет. И я так боюсь, что он погаснет.
Она берет его за руки и сжимает, прекрасно понимая, о чем он говорит. О какой боли, о какой ноше идет речь. Но ничего поделать с этим не может. Ей тоже страшно. И только страшнее становится от слов возлюбленного.
Больше никакой безмятежности она не ощущает.
В оранжевых оттенках таится зло, в этом уверенность есть.
Только его невозможно увидеть.
— Останься, пожалуйста, — снова просит ее Эверетт.
— Но я не собираюсь никуда идти…
Он качает головой. Ему этих обещаний мало, но и о большем просить ему не под силу.
— Только если искупаться. Пойдем в море?
— Прямо так, в одежде?
— Именно.
— С возрастом ты становишься все более шаловливой.
— А ты — ворчливее.
Санни ведет Эверетта за руку в море, и он покорно следует ей. Волны приветливо расступаются перед ними, позволяя уйти все дальше от берега. Сначала вода огибает их колени, но через секунду она касается их шеи. Все глубже и глубже заходят они, не встречая никаких препятствий. Море не кажется ни теплым, ни холодным.
Оно просто есть, и они просто здесь.
Вместе.
— Может, мне удастся… — бормочет Санни, когда у нее пробуждаются некоторые воспоминания. Но они такие же мутная, как потревоженная их шагами вода.
— Что? — интересуется Эверетт, чуть крепче сжимая ее ладонь. Словно не хочет потерять свой единственный ориентир.
— Не помню. Но что-то я должна сделать! Пойдем!..
Она тащит его, тащит в пучины моря, пока он не останавливается. Его ладонь выскальзывает из ее руки на том месте, где уровень воды достигает ее подбородка. Санни оборачивается, чтобы увидеть причину их разлуки. Но отчаянный крик Эверетта пугает ее до подскочившего пульса.
— Не оглядывайся, Санни! Ни в коем случае не смотри ни назад, ни в высь. Прошу…
Вновь ее голову пронзает вспышка боли от пробуждения воспоминаний. Она должна, должна посмотреть туда! Все кричит, плещет и шепчет только об этом. «Посмотри,
