в обороне тут же устремился один из демонов, но в следующее мгновение в его левый бок почти по рукоять вошло лезвие короткого меча. Он споткнулся и налетел грудью на выставленное копье. Вместо воинственного вопля из разинутого рта хлынула темная кровь, и демон свалился замертво перед раненым вождем, заставив того отступить еще на шаг. А строй солдат устоял. В который раз…
— Турогруг! — голос Ахина всплыл на поверхность какофонии битвы.
Шагая по трупам сородичей, вождь отошел назад. Он вырвал из себя наконечник копья и отбросил его в сторону. Глубокая рана почти не кровоточила. Складывалось ощущение, будто бы вся кровь уже вытекла из порезов на теле Турогруга, которые множились с каждой новой атакой на ряды атланской армии. Но вождь каким-то чудом все еще держался на ногах. Однако даже его сила и выносливость не были безграничны.
— Мое время подходит к концу, — устало прорычал Турогруг, тряхнув головой. На мостовую упали крупные капли багрового пота. — Говори свое слово и дай мне умереть с честью. Я сделал все, что смог.
— Еще нет, — Ахин посмотрел в глубоко посаженные глаза демона, в которых догорали последние угли необузданной ярости. — Если ты уже сделал все возможное, то настала пора совершать невозможное. Я дам тебе шанс. Воспользуйся им.
— Я услышал твое слово, — кивнул вождь. — Но мне не понять его, — он поудобнее перехватил секиру: — Если это все, что ты хотел сказать…
Турогруг замолчал, почувствовав нечто странное, исходящее от одержимого, почти как во время беседы в палатке совета старейшин посреди Пустошей. Тогда он захотел сразиться с Ахином, ибо почуял в нем достойного соперника, хоть и представшего в облике хилого человечишки. Но сейчас гордый вождь демонов даже не осмелился бы выступить против этого кошмарного порождения Тьмы, сплетенного из скорби, страданий и ужаса множества душ, еще живых и уже мертвых.
— А, такой шанс… Теперь понял, — оскалился Турогруг и ударил себя кулаком в грудь. Из глубокой раны под ключицей выплеснулась кровь. — Никто из моих братьев не умрет проигравшим. Мы встретим смерть победителями!
Он расправил могучие плечи и, глубоко вдохнув, издал оглушительный боевой клич. Его звучание было невероятно, пред ним померкло все — вопли и рык демонов, звуки боя, крики бригадиров. Казалось, что сам воздух воспламенился от яростного рева, обратив весь мир в пепел. Теперь в кругу адского огня остались лишь Турогруг, порождения Тьмы и создания Света. Собратья и враги. Битва. Все остальное неважно.
Вождь бросился вперед, занеся секиру над головой. Он готов погибнуть, как и его воины. Цена не имеет значения, если их свободный народ сможет обрести будущее в новом мире. И потому они в едином порыве ринулись на непоколебимые ряды солдат атланской армии.
Последний рывок к почетной смерти. Но то была смерть не ради чести и славы воителя. Это смерть во имя жизни.
Ахин закрыл глаза.
Черные струны натянулись. Они слегка вибрировали, издавая тревожный звук, и поблескивали в сером свете окровавленного утра. Ахин стоял в центре множества пересечений. Пронзенный насквозь десятки раз.
Стены тесного темного коридора рухнули, но лишь затем, чтобы одержимый увидел бесчисленное скопление иных коридоров, которые уже канули в забвение или же еще не начали существовать. Пред ним предстал весь мир. Спиралевидный, но закольцованный. Бесконечный, но ограниченный. Совершенно нереальный, но существующий в действительности.
— Я могу?
— Попасть туда? — темному духу понадобилось все время безмерного мгновения, чтобы обвести рукой хитросплетение мироздания. — Слиться сознанием с вечностью? Менять причины, а не последствия?
— Да.
— Нет, не можешь. Никто не может.
— Я уже делал невозможное.
— Ты говоришь о темных силах?
— Да.
— Не обманывай себя. Ты слишком слаб. Сущность Тьмы уничтожена, темных сил уже не существует.
— Тогда как?..
— Я не знаю, — Ахин небрежно пожал плечами. — Может, все дело в твоей слитой воедино природе одержимого?
— Темный дух, черпающий силу Света из человеческого естества? Почему тогда другие одержимые не похожи на меня?
— А почему слабый человек не похож на сильного? Почему умный атлан, не похож на глупого? Почему быстрый гатляур, не похож на медленного? Почему… Ну, ты меня понял. К тому же темные духи исчезают, их почти не осталось в нашем мире. Они канули в небытие вслед за Тьмой. Вероятно, ты последний одержимый.
— Это должно что-то значить?
— Понятия не имею.
— Мне начинает казаться, что ты пытаешься меня запутать.
— Нет. Я лишь хочу сказать, что нельзя знать наверняка, каким ты будешь и в чем твои отличия от остальных. Ты — это ты. И потому другие на тебя не похожи. А почему ты стал именно собой? Я не знаю. Может, совокупность личностных качеств, воспитание, стечение обстоятельств, пагубное или благотворное влияние среды и оттенка эпохи…
— Случайность?
— В том числе. Мы называем случайностью то явление, истинных причин которого не знаем и, вероятнее всего, никогда не узнаем, так как они могли возникнуть… давно. Очень давно. Тогда же, когда появилось время.
— Мы называем это судьбой, а не случайностью.
— Не совсем верно. Судьба изменчива, а случайности неизбежны именно в том виде, в каком они являются нам.
— Наоборот.
— Нет, именно так. Для случайности существует свершившийся и неизменный факт в прошлом — причина. А судьба — лишь последствие случайностей.
— Что и делает ее неизменной.
— Разве? — усмехнулся одержимый. — Есть причины и есть последствия. Это очень похоже на связь красок и картин. Цветов у красок великое множество, но они остаются лишь цветами и не способны стать чем-то иным. А картины могут изображать что угодно и быть абсолютно непохожими друг на друга, хоть они и написаны одними и теми же красками. Понимаешь?
— Наверное.
— Обязательно подумай об этом. Но потом. Не сейчас.
Вибрирующие черные струны тревожно гудели. Звук становился все громче и тоньше. Они натягивались, приковывая Ахина к настоящему. Одержимый услышал память. Он был нужен там и тогда, а не здесь, не в «везде» и «всегда». К сожалению, изменить причину он не может. Но направить судьбу должен. Художник вправе вносить изменения в свою картину. И порой это приходится делать красками, которые ему совсем не нравятся.
— Солдаты атланской армии, — задумчиво пробормотал темный дух. — Обученные строевому бою, крепкие телом и духом, хорошо вооруженные. Серьезные противники для полудиких демонов Пустошей. Однако для тебя…
— Всего лишь люди.
— Но их много.
— Я могу, — подумал об ответе Ахин.
Вопрос исчез.
— Я должен, — поправил себя одержимый.
— Попробую, — усмехнулся он.
В последний раз взвизгнув оглушительной тишиной, струны застыли. Десятки человеческих жизней натянулись черной сталью. Ахин стал точкой пересечения, мимолетным мгновением на долгой дороге
