от рождения к смерти.
— Твой голос должен звучать в тишине. Найди единый для всех звук, который донесет до душ людей твое слово.
— Возможно ли это?
— Безусловно. Просто слушай и ищи, — одержимый улыбнулся, глядя на подвижную пустоту, где на месте коридоров прошлого возникали коридоры будущего. Взгляд не мог уловить их хаотичные, но упорядоченные движения, берущие свое начало из ниоткуда и заканчивающиеся ничем, а сознание отказывалось воспринимать увиденное. Невероятно красиво, но совершенно бессмысленно, если вспомнить о реальном мире. Понятно одно — эта пустота никогда не была и не будет пустой. Но понятно ли?..
— Я слушаю… — медленно выдохнул Ахин. Причем он сделал это, находясь на центральной улице Камиена.
Внутренняя тьма разливалась по телу одержимого, заполняла его, выступала на поверхность мелкими сгустками, которые обращались в сизый полупрозрачный дымок, обвивающий черные струны. Что-то должно было измениться, но Ахин ничего не почувствовал. Он по-прежнему стоял со щитом в руке и смотрел на приближающихся демонов.
«У них нет ни навыка, ни тактики, — с насмешкой подумал одержимый. — Только грубая сила и тупая ярость. Бешеные твари».
В голове начали появляться и иные мысли. Их становилось больше, они возникали все быстрее и быстрее, звучали по-разному, перебивали друг друга, обрывались и продолжались вновь. Смысл был, но его невозможно уловить. Все смешалось, стало единым в безумном многообразии, но думать сразу обо всем в рамках чего-то одного просто невозможно.
— Шум. Я слышу только шум.
Чужие мысли проносились мимо, отрывая от разума одержимого крохотные кусочки. Они сливались, соединяясь в безвременной пустоте, и возвращались назад, но лишь затем, чтобы очередное эхо иной сущности вновь унесло их прочь. Все заменялось, обновлялось, повторялось снова и снова…
Ахин перестал быть собой. Голоса, ощущения, эмоции, идеи, мотивы, чувства, воспоминания — они перетерли его рассудок в прах и воссоздали в виде невозможного явления, сотканного из жизней десятков людей. Это даже не безумие. Одержимый услышал их, потому что стал ими. А где же остался он сам? Где-то. Его сознание, поделенное бесчисленное количество раз, блуждало в потоках чужого мышления.
Существо, некогда бывшее Ахином, видело закованные в доспехи спины соратников. Оно слышало яростные вопли приближающихся демонов. Вдыхало запах пота и крови. Ощущало в руках поскрипывающие о перчатки древки копий и рукояти мечей. Напрягало мышцы, чтобы удержать тяжелые щиты. Существо все еще испытывало удивление, столкнувшись с порождениями Тьмы на улицах Камиена. Оно было встревожено и немного испугано. Однако опыт и уверенность в своих силах помогали — оно одерживало победу за победой, ликовало, гордилось и восхищалось стойкостью товарищей. Оно сражалось отчаянно, но с удовольствием. Оно выполняло свой долг, и старалось не обращать внимания на обиду, что его успехи останутся незамеченными. Оно радовалось отраженному удару. Оно было признательно соратникам, прикрывающим его с боков. Оно восторгалось героизмом предков, противостоящих ордам подобных демонических тварей, оно с самодовольством смотрело на беспомощных дикарей, оно испытывало гнев и беспокойство за судьбу знакомых и родных, живущих у юго-западных ворот столицы, оно горевало о гибели брата, оно с умилением вспоминало о той симпатичной юной девушке из швейной мастерской, оно доверяло командованию, оно завидовало другу, ставшему бригадиром, оно никак не могло отделаться от чувства сострадания к невинным жертвам и наслаждалось удовлетворенной местью, оно предвкушало скорую победу, оно тревожилось и скорбело, оно стыдилось своей слабости и уважало противника, оно сожалело о порванном вчера камзоле, оно с недоверием пересчитывало в голове сдачу из трактира, оно желало безопасности, оно сомневалось в том, что поступило правильно, оно с безразличием сдерживало атаки демонов, оно со злорадством вставало на место раненого новичка, оно с омерзением смотрело на капающую с лезвия меча темную кровь, оно скучало по спокойным вечерам в одиночестве, оно тосковало о близких людях, оставшихся в далекой восточной деревеньке, оно с унынием предполагало отсутствие дополнительной оплаты за подавление восстания, оно раскаивалось, оно с любопытством ожидало развязки, оно жалело порождений Тьмы, оно ненавидело порождений Тьмы, оно хотело помочь им, оно хотело уничтожить их, оно хотело и не хотело, оно… с нежностью вспоминало об утерянном доме.
Об отчаянии названного отца.
О погибших друзьях.
О любви.
— Аели… — прошептал Ахин.
— Аели, — вторил ему нестройных хор человеческих голосов.
Одержимый сказал свое слово в тишине.
И опустил руки.
На землю с лязгом посыпалось оружие армейцев. Щиты выскользнули из расслабленных рук людей. Солдаты не знали, зачем это сделали и почему, но воспротивиться своему внезапному желанию у них не хватило ни сил, ни воли. Внутри щемило чувство горькой утраты, они никак не могли вспомнить, откуда им известно имя прекрасной змеиной саалеи, но одна мысль о том, что они больше никогда ее не увидят, сводила с ума. По грубым обветренным щекам потекли слезы…
И пришла смерть.
Турогруг с боевым кличем ворвался в строй атланской армии, расшвыривая растерянных людей плечами. Демоны воспользовались секундной заминкой обезоруженного врага и бросились в атаку, позабыв о ранах и усталости. Услышав громоподобный рев вождя, они рванули вперед, и ни поломанные кости, ни вывернутые конечности, ни распоротые животы, ни рассеченные шеи, ни расколотые черепа не могли остановить их. Демоны впали в раж, грубое оружие кромсало человеческую плоть вместе с доспехами и перемалывало тела, когти сдирали мясо с лиц, клыки впивались в шеи сквозь кольчужные воротники. Порождения Тьмы смяли первые ряды врага и пробивались все дальше, оставляя после себя настил из изувеченных трупов.
Но солдаты быстро опомнились. Оттаскивая раненых назад, они вставали в некое подобие строя. Демоны с остервенением набрасывались на них, окропляя все вокруг брызгами крови, чужой и своей, однако наступление неумолимо захлебывалось. Секундное помутнение рассудка унесло много жизней, но пока бойцов атланской армии хватает для того, чтобы полностью перекрыть улицу двумя-тремя шеренгами, создания Света не проиграют. Задача не изменилась — дождаться подкрепления и перебить всех порождений Тьмы.
Турогруг упрямо шел вперед, с невероятной легкостью размахивая огромной секирой. Каждое его движение сопровождали звуки ужасного металлического скрежета, хруста костей, чавканья разрубленной плоти, вопли раненых и стоны умирающих. Блестящее от пота и крови тело вождя покрывали бесчисленные раны. Солдаты зажимали его щитами, рубили и кололи короткими мечами, но он расталкивал их, не чувствуя ничего, кроме бесконечной ярости.
Внезапно в живот Турогруга вонзилось копье. Хриплый рев с клекотом вырвался из его рта, обдав стоящего напротив человека брызгами тянущейся алой слюны. Демон одной рукой схватился за древко, дернул его на себя, вырвав из плотного строя изумленного солдата, и мощным ударом снес ему голову, которая завалилась назад и повисла
