семьей, до сих пор скрывающейся в погребе.
— Ну, завтра-послезавтра к тебе саперы подойдут, обустроить все по уму чтобы раненым спокойно долечиваться, если кто их обидит, им скажи — ребята разберутся. А еще они тут телефон поставят, так что сможешь и в комендатуру позвонить, если помощь какая потребуется.
— А солдаты ваши?
— Извини, отец, охрану мы тебе выделить не можем…
— Я говорю о тех, кто будет этих парней охранять, — Юхан показал на финских солдат.
— Старик, нам такими глупостями заниматься некогда. Мы их в плен взяли, подлечили, они теперь сами могут себя обслужить. А как война закончится, по домам разойдутся… или ты боишься, что кого-то из твоих они обидеть могут? Не бойся, им уже объяснили, что у нас для таких одно наказание: расстрел. А они, я думаю, помирать не захотят — но пока из наших здесь тольео фельдшер останется, да и то дня на три. Хотя… мне сказали, что у тебя четыре коровы дойных, ты будешь молоко продавать? Тогда к тебе каждое утро будет старшина заезжать…
— Мне сказали, что молоко вы покупаете по одному рублю за литр. А рубль сейчас — это сколько?
— Ну как тебе объяснить… немало. А сколько — дня через два в городе наш магазин откроется, можешь съездить, сам посмотреть. Лошадь-то у тебя есть? До города километров двенадцать… а можешь с нашим фуражиром прокатиться, а назад на попутках: тут сейчас наши машины часто ездить будут…
Хокон Седьмой, сидя в кабинете шведского короля, любезно предоставленного Густавом для переговоров, пытался найти хоть какой-то аргумент для непринятия выставленного ему, по сути дела, ультиматума. Но в голову ничего умного не приходило — да, вероятно, и не могло придти, так как и условия были не самыми плохими, и реальных сил для того, чтобы ультиматум отвергнуть, не было. Совсем не было: британцы, которые еще недавно поддерживали норвежского короля и финансово, и военной силой, после первой же «оплеухи» со стороны Советов просто вывели остатки своей армии из страны, да еще все оружие с собой забрали. Правда, кое-что все же оставили: почти две сотни тысяч трупов британских солдат. Ну, около двухсот тысяч, а сколько их было на самом деле — никто не знал и даже не пытался узнать: после сплошной бомбардировки британских военных городков в Финнмарке очень много этих солдат, оставшихся живыми, разбрелись по окрестным горам — где в большинстве и замерзли, так как зима была в этом году слишком уж холодной. А искать в ледяной тундре замерзшие тушки было некому, да и незачем…
Сидящий напротив короля русский генерал, выждав некоторое время, постарался подкрепить свою точку зрения:
— Карл Фредерикович, — обратился он к нему в русской манере, — вы же сами понимаете, что мы все равно получим то, что хотим. Разница лишь в том, получим мы это путем мирных переговоров или просто завоевав всю вашу страну. В последнем случае, конечно, погибнет много людей, как наших, так и ваших, и вина за их гибель будет полностью возложена на вас лично. Не нами, а норвежским народом. Ведь большинстве норвежцев вообще плевать на Финнмарк и эти замерзшие острова.
— Мировое сообщество не согласится с вашими требованиями…
— Какое еще «мировое сообщество»? Британцы вас попросту обманули и кинули, Германии сейчас своих проблем хватает. Франция? А она еще существует, эта Франция? Что же до США, то они уже заранее согласились с тем, что разборки в Европе их не касаются. Потому что за океаном прекрасно знают: кроме Советского Союза им в войне с Японией не поможет никто. Всем плевать на какую-то Норвегию, настолько плевать, что этому «мировому сообществу» в принципе безразлично, будет такая страна существовать далее или нет. Посмотрите на Финляндию: мы ее завоевали, повесили их фельдмаршала и президента, по приговору суда повесили, причем нашего, советского суда. Еще пяток особо рьяных вояк — и кто в мире вообще по этому поводу возмутился? Румынского короля разбомбили в собственном дворце — хоть кто-то возразил? Я вам больше скажу: не позднее мая мы повесим всё нынешнее руководство Венгрии, и те же американцы скажут «молодцы, правильно сделали». И то же самое скажут, когда мы повесим Гитлера и всю его братию…
Король Хокон — то есть все же Кристиан Фредерик Карл Георг Вальдемар Аксель, поскольку встреча изначально была оговорена как «неофициальная» — и сам прекрасно все изложенное русским знал. Как знал и то, что сидящий перед ним в хорошем сером костюме человек — не только генерал-полковник русской специальной службы, но и, как сообщил ему Густав перед началом переговоров — доверенное лицо самого Сталина. А еще знал, что этот генерал лично договорился о присоединении к Советскому Союзу Восточного Туркестана, убедил иранского Резу-шаха выступить против англичан. И, вроде бы — хотя доказательств ни у кого не было — является одним из творцов «Боливирианского валютного Союза», в который уже кроме Аргентины, Чили и Боливии практически вступила Перу. А теперь эти недавние задворки цивилизованного мира производили автомобили и самолеты, трактора и корабли, весьма современное оружие и многое другое. И если этот парень обещает, что нечто подобное будет ждать и Норвегию…
— Вы обладаете полномочиями подписывать мирный договор?
— Между кем и кем? Я, Петр Климов, как простой советский гражданин, конечно могу подписать любой договор с норвежцем Карлом Глюксбургом — но это будет договор между частными лицами. Ни Сталин, ни Молотов не поедут в Осло, а вы, как я понимаю, не поедете в Москву или Ленинград. Но наш любезный хозяин, король Густав Пятый, я думаю, не откажется выступить в роли миротворца и предоставить для подписания такого договора свою территорию. Не Стокгольм — это место не самое удобное в плане безопасности, а скажем, в Хапаранде есть прекрасный отель, куда, я убежден, товарищ Молотов не откажется приехать для заключения такого договора. Нейтральная территория, все приличия соблюдены. А мы еще попросим Густава быть наблюдателем при подписании договора…
— И когда… товарищ Молотов сможет прибыть в Швецию?
— Когда мы окончательно согласуем текст договора. Из Москвы в Кеми лететь часа два, еще час на то, чтобы доехать в Торнио и оттуда добраться до отеля. Так что если мы сегодня все согласуем, то завтра в полдень между нашими странами наступит мир. И я думаю, что с миром тянуть не стоит…
Шведский король, изрядно переживавший за исход переговоров, принял норвежца и русского через час, а выслушав предложение о посредничестве в мирном договоре, высказал свое мнение:
— Я думаю, что
