с блоком питания… дальше рассказывать?
— Пока хватит… а сколько такой приемник стоит?
— Конкретно этот — порядка сотни тысяч рублей. Потому что в цену нужно включить и лабораторное изготовление германиевых деталей, да и само получение германия из тульской золы. А если германия будет много — относительно много — то такой приемник в серийном производстве обойдется рублей в двадцать. А носимый комплект радиосвязи бойцов — рублей, может, в сто.
— А когда вы сможете подобный… носимый комплект нам показать?
— Это у Рожанского спрашивать надо… точнее, кто там в наркомате электронной промышленности главный?
— Так, а кто Вячеслава Михайловича повезет в Швецию? Вы? — Сталин повернулся к Ирине Алексеевне.
— Могу и я, мне, собственно, не жалко. Хотя не могу не отметить, что штатные пилоты Л-610 с этим справятся гораздо лучше меня.
— По вашему лицу я вижу, что у вас ко мне свои вопросы имеются, я прав?
— Да вопрос-то всего один: Ильюшин в Куйбышеве запустил серийное производство своего реактивного бомбардировщика, там теперь они по три штуки в сутки делаются. Я к чему: он на заводе обходится дешевле извращения под названием Ил-2, так что было бы неплохо и в Москве на новую машину перейти. Но это вообще вопрос в рабочем порядке решить можно, а вот то, что Сергей Владимирович звезду Героя труда за самолет свой не получил, мне кажется неправильным.
— Так этот новый его бомбардировщик еще и на фронте толком не проверен. Может быть, штурмовик и получше него окажется.
— А Звезду он как раз своим Ил-2 заслужил. За Ил-28 ему другую Звезду по-хорошему нужно будет дать, чуть позже просто.
— Насчет Ил-2 я мнение Ирины Алексеевны полностью поддержу, — наконец открыл рот и Берия. — Причем и в части снятия машины с производства, и в части Звезды конструктору. А по поводу Ил-28 особо оба предложения поддерживаю: товарищ Хлопин мне сказал, что свое изделие он проектировал именно под возможность использования этой машины как носителя.
— Насчет снятия штурмовика с производства мы с Хруничевым отдельно побеседуем, а насчет Звезды… почему вы представление не подготовили?
— Мне нельзя, я лицо заинтересованное.
— Но вы же не себе…
— Вот получит Ильюшин Звезду, зазнается, расслабится — а я тем временем самолет лучше, чем у него спроектирую. И все скажут, что я это сделала специально!
— Ну конечно… — Сталин рассмеялся. — Ладно, я сам его к званию Героя представлю. У вас все на сегодня?
Когда дверь за Климовым и Лукьяновой закрылась, Сталин повернулся к Берии:
— Что скажешь?
— Это что-то невероятное! И я теперь понял, почему они буквально заставили Громыко договариваться с американцами насчет концессий в Канаде. Ведь если верить тому, что про канадский уран говорит товарищ Суворов — а поводов сомневаться в его словах у нас нет ни малейших — то предотвращение попадания этого урана американцам на самом деле будет самой важной нашей задачей. Анна Федоровна считает, что янки догадаются про водородную бомбу года через два-три после того, как получат бомбу урановую. А без дешевого урана они и атомную долго не сделают.
— Думаешь, цена урана их остановит? Анна Федоровна говорила, что она может сколько угодно урана добыть даже из простого гранита, хотя это и будет стоить огромных денег.
— Чтобы придумать, как сделать атомную бомбу, нужно провести очень много различных исследований, а для этого нужен простой доступ к урану. Пока янки не знают зачем уран вообще нужен, никто не будет вкладывать миллиарды в его добычу.
— Тоже верно… Но я спрашивал о наших сегодняшних визитерах. Тебе не кажется, что они опять что-то такое задумали? Такое, о чем мы узнаем лет через пять-десять, да и то, если они захотят рассказать? Этот германий…
— Нет, не кажется. В Институте радиотехники у Рожанского с этими германиевыми деталями уже лет пять возятся, но точно не меньше трех. И про крошечные приемники мне уже с год как рассказывают, хотя живьем я такой сегодня первый раз увидел. Однако я думаю, что германий их мало интересует: я читал отчет радиотехнического института, там сказано, что хотя с кремнием работать несколько труднее, эти… как их… полупроводники из кремния получаются во многом лучше, разве что энергопотребление несколько выше, чем у германия. Но они упомянули галлий…
— И что?
— Рожанский уверен, что Анна Федоровна точно знает одну очень важную в свете вчерашний испытаний вещь: полупроводники на основе арсенида галлия будут устойчивы к радиационному воздействию.
— Вот это уже интересно.
— В особенности по части бухгалтерии: Дмитрий Апполинариевич только для лаборатории, которая будет заниматься арсенидом галлия, просит двадцать миллионов… для начала.
— Да уж… эта атомная промышленность в копеечку нам влетает. Но ты же сам видел результат? И как думаешь, стоит он понесенных затрат? Можешь не отвечать, и так все понятно. А я вообще-то хотел спросить, что ты думаешь об Ирине Алексеевне? Ведет она себя как-то…
— А, ты об этом? Я вообще убежден, что ее Девятое управление посылает в Москву только потому, что она все, что угодно, может если не обосновать, то пробить. Ты же сам не смог ей отказать?
— Не захотел. Не захотел отказывать, и не потому, что она грубиянка, а потому, что самолеты ее… Кстати, а ты никогда не задумывался, почему она свои самолеты так странно называет? То Лу-7, Лу-9, а то Л-410 или Л-610. Или вовсе М-какой-то…
— Я даже спрашивал. Те, которые Лу — это которые она сама полностью делала. Те, которые Л — это машины, которые она делала с Мясищевым, но, говорит, самолет марки Мя звучит по-идиотски. А насчет номеров, то, говорит, как хочу, так и называю. Кстати, Ба-29 тоже в основном она спроектировала, мне наш итальянец говорил, когда просил Лукьянову к очередному ордену представить.
— А ты представил?
— Орден Ленина, а что, думаешь мало?
— За истребитель, пожалуй, в самый раз, а вот за то, что она Архангельского, Петлякова, Бартини и Мясищева, считай, в люди вывела…
— Ну так давай я ее к Звезде представлю?
— Обойдешься, я сам представлю. А Вячеслав пусть готовится к шведам лететь, сейчас это, оказывается, очень кстати будет. Может и Климова… того?
— Тебе виднее. Хотя я думаю, что за норвежцев это будет слишком. Но если рассмотреть всю совокупность его заслуг перед Родиной…
Борис Третий давно уже был отъявленным пацифистом. А еще он был человеком образованным, но умным — и прекрасно понимал, что в случае, если бы он объявил войну России, дни его были бы сочтены, ведь даже многие их высших офицеров армии образование получали именно
