Ученого, который восстанавливает историю текста того или иного произведения, ожидают разнообразные проблемы. Есть опасность столкнуться с утратой значительной части необходимых рукописей (нам известна лишь незначительная часть рукописного наследия домонгольской Руси) и даже изданий (особенно плохо сохраняются издания разнообразных подпольных типографий, хотя такого рода книжная продукция составляет неотъемлемую часть общественной жизни России второй половины XIX – начала XX в.). Кроме того, работая с источниками XX в., приходится принимать во внимание особый порядок использования материалов, составляющих государственную тайну, касающихся частной жизни или охраняемых авторским правом. Однако в современной гуманитаристике существует специальная дисциплина – текстология, – в рамках которой накоплен колоссальный опыт решения самых разнообразных проблем истории текста. Ознакомление с этим опытом, благо он обобщен в ряде фундаментальных трудов[717], – необходимый этап становления историка-профессионала.
С развитием компьютерных технологий исследователь сталкивается с совершенно новой ситуацией – отсутствием не только черновиков, но и рукописи как таковой. Вопросы изучения текста таких исторических источников пока не разработаны.
Очень часто исследователь (и не только начинающий, как это принято считать) имеет дело не с самим историческим источником, а с его публикацией. В этом случае необходимо понимать, что на первом этапе исследования для нас историческим источником выступает публикация, т. е. именно та книга (реже публикация в журнале), которую мы держим в руках, и отнестись к ней мы должны как к историческому источнику, применив все вышеизложенные процедуры источниковедческого анализа: изучение исторических условий, установление людей и институций, участвовавших в подготовке и осуществлении издания, выявление конкретных обстоятельств. Особое внимание здесь следует обратить на археографические принципы публикации, о которых речь пойдет во второй части настоящего раздела. Итогом такого анализа должно стать соотнесение публикации с публикуемым источником, суждение о том, насколько возможно исследование данного исторического источника по его публикации, какие информационные потери в этом случае неизбежны.
* * *
Итак, в ходе анализа происхождения источника мы установили видовую принадлежность исторического источника и выбрали его текст, по которому будем изучать содержание исторического источника.
1.1.4. Анализ содержания исторического источника
На этапе анализа содержания мы в первую очередь стремимся достичь максимальной степени понимания исторического источника, а затем выявляем его информационные возможности, подготавливая тем самым к использованию в дальнейшем историческом исследовании.
Интерпретация исторического источника (от лат. interpretatio – истолкование, разъяснение) – базовая составляющая процесса исторического познания, смысл которой заключается в достижении понимания исторической (источниковой) реальности на основании системы методологически выверенных исследовательских процедур.
В ходе интерпретации достигается максимально возможное понимание исторического источника. С точки зрения предлагаемой в данном учебном пособии модели источниковедения интерпретация (как это было показано в первом разделе при анализе понятия «исторический источник») представляет собой ключевую процедуру в источниковедческом анализе.
Мы оставим за пределами рассмотрения технические вопросы интерпретации, которые, как и вопросы атрибуции, решаются, как правило, в рамках вспомогательных исторических дисциплин. Вполне очевидно, что, приступая к исследованию, необходимо удостовериться, что вы понимаете язык исторического источника, приводимые в нем датировки, систему мер и т. д. Для выяснения значения незнакомых вышедших из употребления слов необходимо обращаться к историческим словарям (не путая их с толковыми, которые, впрочем, также могут оказать помощь историку), но с приобретением исследовательского опыта историк научается понимать, что, например, в XVIII в. выражение «чинить против государеву указа» означает не политический протест, а как раз наоборот – поступать в соответствии с законом; указанный в источнике, например, «157‑й год» означает не 1157 и это не ошибка писца, а это 7157 г. от сотворения мира и соответственно 1648/1649 г. от Рождества Христова и т. д.
У нас же речь пойдет об интерпретации как методе понимания Другого – автора исторического источника и той культуры, к которой он принадлежал[718].
А. С. Лаппо-Данилевский, определяя смысл и значение исследовательской процедуры интерпретации, писал:
Всякий, кто стремится к познанию исторической действительности, почерпает свое знание о ней из источников (в широком смысле); но для того, чтобы установить, знание о каком именно факте он может получить из данного источника, он должен понять его: в противном случае он не будет иметь достаточного основания для того, чтобы придавать своему представлению о факте объективное значение; не будучи уверенным в том, чтó именно он познает из данного источника, он не может быть уверенным и в том, что он не приписывает источнику продукта своей собственной фантазии. С такой точки зрения историк, в сущности, приступает и к изучению различных видов источников: он пытается установить, например, остатки какого именно факта или предание о каком именно факте заключаются в данном источнике, что и становится возможным лишь при надлежащем его понимании. Впрочем, если припомнить, кроме того, те принципы, которые лежат в основе понятия о собственно историческом объекте изучения, то и с такой более специфической точки зрения понимание источника станет еще более настоятельной потребностью историка: ведь приступая к изучению исторического материала, он уже исходит из признания того «чужого я», деятельности которого он приписывает возникновение данного источника, и из соответствующего понятия о последнем; следовательно, каждый исторический источник оказывается настолько сложным психическим продуктом отдельного лица или целого народа, что правильное понимание его дается не сразу: оно достигается путем его истолкования.
Итак, в широком смысле можно сказать, что интерпретация состоит в общезначимом научном понимании исторического источника [выделено мной. – М. Р.].
Научное понимание исторического источника, в свою очередь, нуждается, однако, в некотором разъяснении. Вообще, научно понимать исторический источник значит установить то объективно-данное психическое значение, которое истолкователь должен приписывать источнику, если он желает достигнуть поставленной себе научной цели его исторической интерпретации; но, в сущности, истолкователь может придавать объективно-данное психическое значение своему источнику лишь в том случае, если он имеет основание утверждать, что он приписывает ему то самое значение, которое творец (автор) придавал своему произведению. С такой точки зрения истолкователь и интересуется главным образом психическим значением или смыслом исторического источника и устанавливает его путем интерпретации[719].
Парадигмально различные подходы к историческому познанию, соотносимые с классической и неклассической моделями науки, делают объектом интерпретации либо исторический факт, устанавливаемый путем так называемой критики исторических источников[720], либо исторический источник как объективированный результат творческой активности индивидуума / продукт культуры, на понимание которого и нацелена историческая интерпретация. Образцы методологической разработки интерпретации исторического факта в XIX в. дали немецкие историки И. Г. Дройзен (1808–1886) и Э. Бернгейм (1850–1942). И. Г. Дройзен определяет: «Сущность интерпретации – увидеть в былых происшествиях реальности во всей полноте их условий, которые требовали своей реализации в действительности»[721]. И. Г. Дройзен выделяет четыре аспекта интерпретации: прагматическую интерпретацию – реконструкцию картины исторических событий на основе проверенного в процессе критики исторического источника материала; интерпретацию условий – выяснение исторического контекста установленных в процессе исследования фактов; психологическую интерпретацию – выявление волевых актов, породивших исследуемую ситуацию; интерпретацию идей – объяснение нравственных оснований волевых актов[722]. Как мы видели, методологию интерпретации исторического источника наиболее подробно разработал А. С. Лаппо-Данилевский, который утверждал, что исторический факт устанавливается не в процессе критики исторического источника, а в процессе его интерпретации. А. С. Лаппо-Данилевский выделяет четыре взаимосвязанных метода интерпретации исторического источника: психологический, основанный на принципе признания чужой одушевленности, – истолкование исследуемого объекта как реализованного продукта чужой психической жизни, т. е. собственно признание его историческим источником; технический – «истолкование тех технических средств, которыми автор воспользовался для обнаружения своих мыслей»; типизирующий, систематический и эволюционный – соотнесение исторического источника с состоянием культуры (коэкзистенциальное измерение) и со стадией культуры (эволюционное/историческое измерение), в которой источник возник; индивидуализирующий – выявление индивидуальных особенностей личности автора и характеристик его творчества[723]. На протяжении XX в. проблематика интерпретации разрабатывалась главным образом в контексте герменевтики.
