И в этих условиях, среди нахарарских междоусобиц, кипело и бурлило море всенародного гнева. Оно, как щепку, бросало и швыряло нахарарское сословие со всеми его личными и сословными интересами и страстями Крестьяне, горожане, а также войска, большей частью состоявшие именно из крестьян и ремесленников, отнюдь не имели намерения истреблять друг друга. Народ в своей мудрости зорко глядел туда, за пределы страны, на ту черную грозовую тучу, которая неуклонно надвигалась на страну Армянскую.
Именно народ и сдерживал своим могучим влиянием внутреннюю нахарарскую междоусобицу, готовясь не только возглавить все силы страны, но и направить их против внешнего врага.
На следующий же день после вступления в Арташат Вардан послал Татула Димаксяна во главе крупного отряда на преследование Васака и одновременно пригласил всех нахараров страны съехаться в Арташате.
Один за другим приезжали они в столицу. Их появилось больше, чем когда-либо видела у себя столица. Прибыл Нершапух Арцруни, прибыл и Атом Гнуни, изгнавший из страны персидские гарнизоны.
С самого дня вступления в Арташат Вардан ни единым словом не обмолвился ни о предательстве Вагака, ни о событиях последних месяцев. Когда же нахарары или намеком, или прямо заговаривали сб этом, он обрывал разговор Вообще он казался раздраженным и обозленным Нахараров он созвал лишь один раз.
– Подступает Нюсалавурт. Он или подоспеет до наступления зимы, или задержится и нанесет удар весной. Соберем же силы – общегосударственное войско и союзников. Азарапет, вероятно, находится еще по дороге в Византию. Дадим знать нашим верным собратьям – нверам и агванам, пусть готовятся встретить наших общих врагов. И чтобы к весне поспешили в Арташат. А гунны пусть вторгаются в Персию, как только здесь начнется война…
Через несколько дней армянские послы пустились в путь.
Азарапет армян и сопрсвождаюшие его князья сели на корабль и после долгого, мучительного путешествия по Понтийскому морю прибыли в столицу Византии.
Неприветливостью, сыростью повеяло на прибывших от мрачного деревянного строения, стоявшего на каменном фундаменте. В неверном свете, струившемся в узкие окна, едва можно было разглядеть не лишенную притязаний на роскошь обстановку: много случайных украшений, обычных и на Востоке и на Западе – пестрые ковры на стенах и на полу, кресла красного дерева, украшенные перламутром, светильники в виде горлинок, расшитые золотом подушки.
Косоглазый смотритель дворца раболепно склонился перед прибывшими и распорядился протопить камин. Тепло слегка рассеяло первое мрачное впечатление.
Через короткое время появился один из придворных императора – Зенон, мужчина с вьющимися волосами и кошачьими глазами. Лицо его расплылось в широкую улыбку, но глаза оставались неподвижны. Он поздравил армянских послов с благополучным прибытием и сообщил, что во дворце уже знают об их приезде.
– Дела запутаны, и Багрянородный очень занят, – многозначительно заявил он.
Один за другим проходили дни, Зенон показывался все реже и реже. Аудиенции армянским послам все не назначали.
– А как нас дома ждут, наверно! – с горечью сказал как-то сепух Амаяк.
– Бсюсь, как бы не перестали ждать, – пробормотал азарапет.
– Тем лучше, сами примемся за свое дело! – вспыхнул сепух Меружан.
– Тем лучше? – с сомнением повторил азарапет.
Связь с императорским двором постепенно обрывалась. Под конец к армянским послам показывался лишь косоглазый смотритель. Он проверял, как обслуживают послов, подолгу бродил из комнаты в комнату, прислушиваясь к обрывкам разговоров. Когда же азарапет, рассердившись, спросил как-то, где Зенон и почему он не показывается, смотритель бесстрастно сообщил, что тот сильно болен. И словно затем, чтобы изобличить его в лживости, из императорского дворца вышел Зенон в сопровождении сирийца Элфария, и армянские послы видели, как они долго и деловито беседовали, стоя под портиком.
Азарапет счел ниже своего достоинства пререкаться со лжецом смотрителем. Лишь когда он удалился, азарапет задумчиво сказал.
– Или придется дать взятку, или же надо немедленно собираться домой…
– Едем домой, отец азарапет! – решительно предложил Меружан. – По крайней мере сможем принять участие в войне!
– Молите бога, падите ниц и молите его, чтобы там не почувствовали нашего отсутствия! – с глубокой грустью отозвался азарапет. – Боюсь, ждут, очень ждут нас на родине…
На следующий день азарапет приказал явившемуся смотрителю:
– Отыщи сейчас же Зенона и сообщи ему, что мы его ждем! Смотритель мялся, переступая с ноги на ногу.
– Благородный князь, – проговорил он, понизив голос, – неблагоприятное время: Багрянородный гневается, сильно гневается на Элфария…
Оказывается, сириец, который ведал взиманием в государственную казну податей и налогов, не полностью показал императору налог с публичных домов Когда же разгневанный император потребовал у него объяснений, Элфарий утверждал, что, считая этот налог непристойным, он якобы не полностью взыскал его. Однако, испугавшись ярости Багрянородного, заявил, что внесет недостающую часть налога из собственных средств.
– И вносит? – усмехнулся Меружан.
– Вносит… Конечно, кое-что все-таки прилипает у него к рукам!.. Но Зенон не из простаков.
– И Багрянородный соглашается, чтобы платили такой налог – с насмешкой спросил Амаяк.
– Ну конечно Ведь самому Багрянородному благоугодно было установить этот налог!
– А налога на воров и разбойников ему еще не было благоугодно установить? – с серьезным видом спросил Меружан. – Вот откуда поступали бы большие деньги!
– Конечно, поступали бы, но пока еще такого налога не вводили, – бесстрастно ответил смотритель. Азарапет нахмурился.
– Пойди и сейчас заяви Зенону, что армянские послы торопятся, и если аудиечция будет не скоро, им придется уехать, не представившись императору.
– Спешу, лечу, благородный князь! – заверил смотритель и очень медленно удалился.
– Ясно, надо дать взятку даже этому лжецу! – с возмущением заметил Меружан – Да я хоть в грязи выкупаюсь, если надо! – гневно воскликнул азарапет. – Сохранить себя чистым в грязи – вот что трудно, а в чистом месте немудрено оставаться чистым!
– Что же нам делать, отец азарапет? – спросил Меружан.
– Дать взятку… Пусть это и грязнит нас, но ради дела. На следующий же день азарапет вызвал смотрителя и сказал ему:
– Справься у Зенона, какую взятку надо ему дать, чтобы он немедленно устроил нам прием у императора.
Смотритель быстро ушел и так же быстро вернулся с ответом Зенона:
– Пятьсот золотых.
– А ты получишь взятку в сто золотых! – раздельно проговорил азарапет, вновь подчеркивая слово «взятка».
– Премного благодарен великому князю… Покорный слуга благородного князя! – повторял смотритель, кланяясь и улыбаясь Армянским послам была назначена аудиенция у императора.
Зеноп сам ввел послов в тронный зал. Несмотря на дневаэе время, в зале было полутемно и душно. Убранство поражало крикливой роскошью, стены были обиты богато расшитыми тканями, на полу лежали яркие ковры.
На троне восседал маленький, съежившийся человек с рябым, землистого цвета лицом. Его дрябтые ркп вяло покоились на подлокотниках. Под глазами висели мешочки На рябом лице застыла мертвая улыбка, хотя маленькие круглые глазки не улыбались. Не двигая ни одним мускулом, император вперил взор в вошедших послов. Элфарий рукой сделал им знак подойти ближе.
Рядом с троном, холодно глядя на армянских послов, стоял стратилат Анатолий; можно было подумать, что он видит их впервые в жизни.
Азарапет выступил вперед и низко склонился перед императором. Сепухи последовали его примеру. Император чуть заметно кивнул головой и приоткрыл рот, словно ожидая, чтобы послы заговорили. Свободно изъясняясь погречески, азарапет объяснил цель приезда посольства.
– Армянская страна ныне устремила глаза на тебя, великий христолюбивый монарх, – сказал он, – и ждет братской вашей помощи. Ты спасешь не только народ армянский, но и все христианство от ига варваров!
Император криво улыбнулся и повернул голсву к Анатолию:
– Послушаем, что скажет стратилат Византии. Анатолий низко склонился перед троном.
– Я уже в дороге объяснял этим армянам, чго у нас с арийской державой заключен договор о мире. Должен к этому добавить, что мы ждем нашествия Атиллы… Пусть же из этого станет понятно нашим единоверным армянам, что помочь им не в наших силах.
Император слегка приподнял потные ладони и чуть пожал тощими плечами, но слабой улыбкой взглянул он на азарапета, как бы говоря: «Вот видишь…»
– Избави бог, чтобы мы навязали вам войну! – слегка повысив голое, заявил взволнованный азарапет. – Я хотел бы лишь указать на то, что одного вашего дружеского слова в защиту моего народа, хотя бы в порядке посредничества, было бы достаточно для предотвращения угрожающего нам страшного бедствия!
