далеко сзади. В то же время справа в овраге находилась дивизия Гюдена, слева на берегу Колочи – дивизия Бруссье, и обе бездействовали по вине принца Евгения, доблестного, но не обладавшего ни опытом, ни пламенной энергией, необходимыми в решающие минуты.
При виде такого положения Ермолов и Кутайсов, возглавив свои полки и воссоединив пехоту Раевского, выдвинулись против 30-го, который размещался с обратной стороны Большого редута и оставался без прикрытия. Этот доблестный полк под началом генерала Бонами сначала держался стойко. Обстреляв его картечью, на что он ответить не мог, ибо не имел артиллерии, Ермолов и Кутайсов обрушились на него в штыковой атаке и одолели численностью. Бесстрашный Бонами, оставшийся в редуте во главе нескольких рот, пал, пронзенный ударами нескольких штыков. Русские, вообразив, что это Мюрат, разразились радостными криками и пощадили его, чтобы превратить в трофей. В ту же минуту вправо и влево бросились 2-й кавалерийский корпус Корфа и 3-й корпус Крейца и вынудили отступить два других полка Морана, размещавшиеся по сторонам от Большого редута. Нашу доблестную пехоту едва не отбросили к подножию пригорка, когда подоспел, наконец, принц Евгений во главе дивизии Гюдена, которой после Валутинского боя командовал генерал Жерар. Слева от редута встал 7-й легкий, справа – остальная часть дивизии. Появившись, когда русская кавалерия ринулась на остатки дивизии Морана, 7-й легкий встал в каре, встретил неприятельских всадников огнем в упор и вынудил их повернуть обратно. Справа генерал Жерар с двумя другими полками дивизии воссоединил солдат Морана и остановил продвижение русских, которым не удалось изгнать французов с плато и пришлось удовольствоваться Большим редутом.
Победа дорого обошлась неприятелю. Генерал Ермолов был тяжело ранен, а Кутайсов убит, что стало чувствительной потерей. Примчавшийся с принцем Вюртембергским Барклай, обнаружив редут отбитым, поместил принца между редутом и деревней Семеновское, чтобы заполнить пустое место, оставшееся после дивизий Паскевича и Колюбакина, составлявших почти полностью уничтоженный корпус Раевского. В эту минуту огонь здесь стал ужасающим, ибо Мюрат с помощью артиллерии всех дивизий Нея и конной артиллерии засыпал снарядами пространство, которое открыли ненадолго кирасиры Латур-Мобура и в которое он хотел ринуться со всеми резервами французской армии. Закрыв прорыв пехотой принца Вюртембергского, Барклай неподвижно стоял под огнем, какого нельзя было припомнить и за двадцать лет войны, и, в то время как вокруг него падали его офицеры, он испытывал род удовлетворения, опровергая столь благородным способом недостойную клевету неблагодарных соотечественников.
Багратион, получивший дивизию Коновницына, отделенную от корпуса Тучкова, а также пешие и конные гвардейские полки, поклялся погибнуть или отбить три флеши, расположенные на его левом и нашем правом фланге. Он выдвинул вперед с одной стороны Коновницына, с другой – гренадеров Мекленбурга и присоединил три кирасирских гвардейских полка к кавалерии Сиверса и кирасирам Дуки. Но Багратион имел дело с Мюратом и Неем, располагавшими слева дивизиями Латур-Мобура и Фриана, в центре дивизиями Разу, Ледрю и Маршана, и справа, наконец, дивизиями Компана и Дессе, кирасирами Нансути и вестфальской пехотой. Мюрат, кроме того, подвел на линию кавалерию Монбрена. Бой в этом пункте стал вскоре самым ожесточенным, и ничто в памяти наших воинов не походило на то, что они видели теперь. Дивизия Фриана, спустившись в Семеновский овраг, поднялась на другую его сторону и, не занимая руин деревни, развернулась вправо и влево под ужасающим артиллерийским и ружейным огнем. Доблестный Фриан, увидев, как пал рядом с ним его сын, приказал унести его и остался руководить развертыванием войск. Все усилия русских не могли ни поколебать его, ни заставить покинуть позицию в Семеновском. В ту же минуту гренадеры Мекленбурга и пехота Коновницына двинулись в штыковую атаку на войска Нея, пытаясь отбить у них три флеши, и самая ожесточенная борьба продолжалась с переменным успехом для обеих сторон. Один из Тучковых пал, сражаясь во главе Ревельского полка. Это был брат того Тучкова, который был захвачен в Валутино, и другого Тучкова[17], который в эту минуту защищал Утицу от Понятовского.
Тогда Мюрат и Ней, желая закончить сражение в этом пункте, скомандовали мощное движение кавалерии. Справа ринулись галопом кирасиры Сен-Жермена и Валенса, ведомые Нансути; слева ринулись кирасиры Ватье и Дефранса. Земля дрожала под копытами могучей конницы. Часть русской кавалерии была прорвана; Литовский и Измайловский полки устояли и выдержали удар. Все перемешались: русские кирасиры выдвинулись к французским линиям, но их оттеснили, ни одно из каре не было прорвано. Схватка стала смертельной, и жертвы ее были столь же многочисленны, сколь и знамениты. Монбрен, героический Монбрен, самый блестящий из кавалерийских офицеров, пал, насмерть сраженный ядром. Возглавивший дивизию Компана Рапп получил четыре ранения. Генерал Дессе покинул свои войска, чтобы сменить его, и тут же был сражен сам. Для командования дивизиями остались только бригадные генералы. Среди поля битвы всё так же возвышались Мюрат и Ней, будто неуязвимые, всегда под огнем, и даже не раненые. Фриан, единственный уцелевший из старых командиров Даву (ибо и сам Даву был выведен из строя, Моран был тяжело ранен, а Гюден погиб еще в Валутино), упал, и его унесли в тот же полевой госпиталь, где заботились о его сыне.
Мюрат подоспел к дивизии Фриана, оставшейся без командира. Ею теперь должен был командовать молодой голландец, генерал Ван Дедем. Он был храбр, но неопытен, и поспешил уступить эту честь начальнику штаба Галише. В ту же минуту на французов ринулись русские кирасиры. Дивизия только и успела построиться в два каре, связанные линией артиллерии. Мюрат вошел в одно каре, Галише – в другое, и в течение четверти часа они с невозмутимым хладнокровием отбивали яростные атаки русской кавалерии.
Вот так французы занимали, за отсутствием более значительных сил, часть поля битвы, простиравшуюся от Семеновского до Утицкого леса. Внезапно в стане русских произошла страшная потеря. Багратион получил смертельное ранение, и его унесли под вопли отчаяния солдат, которые почитали своего командира подобно идолу. Вторая русская армия оказалась обезглавленной. Позвали Раевского, но он не мог покинуть обломки 7-го корпуса, по-прежнему занимавшего с принцем Вюртембергским промежуток от Большого редута до Семеновского. Тогда заменить Багратиона призвали генерала Дохтурова.
В эту самую минуту русские узнали, что Понятовский, пройдя через лес, захватил Утицкие высоты у Тучкова, который лишился дивизии Коновницына, но не получил еще дивизии Олсуфьева, и что старший из пяти братьев Тучковых убит. Итак, менее чем в две недели двое Тучковых были навсегда потеряны для своей семьи. В волнении тотчас отправили туда остаток корпуса Багговута, то есть дивизию принца Вюртембергского, которая всё еще занимала под ожесточенным артиллерийским огнем почти
