Так что же делать? Как понять? Юноша не знал. Он продолжал растерянно смотреть на унылого императора. И что здесь скажешь, когда сам сомневаешься? Но ведь если не остановить всю эту сволочь, вокруг же ад воцарится! А останавливаешь, оглядываешься и вдруг понимаешь, что по дороге уподобился им. Или не уподобился? А дорхот его знает!
Только все равно нужно что‑то делать с отчаянием Санти. Иначе парень с ума сойдет, в таком состоянии, как он сейчас, это очень даже просто. Но сам Лек здесь ничем не поможет, опыта просто не хватит. Что тогда остается? Разве только посоветоваться со старыми, мудрыми, опытными людьми. Другого выхода горец не видел. А с кем? С Керталом? Возможно. Или с Ланигом? Нет, у того слишком специфический опыт. А вот с отцом Теларином не помешает – хороший священник здесь может помочь больше чем кто бы то ни было.
Ясно одно – рыжему нужно отдохнуть хотя бы день‑другой. Только вот, поди убеди его, чувство долга у Санти превышает все возможные пределы. А вскоре предстоит большая игра в Даркасадаре... Там без императора никак не справиться, это понятно. Или можно обойтись? Сейчас, пожалуй, стоит напоить его и напустить девчонок, пусть устроят парню такую ночь любви, после которой он только спать и сможет.
Достав из подвалов замка бутыль со сгущенным вином, которое Веркит почему‑то называл коньяком, Лек налил Санти целую кружку и заставил выпить ее до дна. Сам предпочел не рисковать, зная уже, что это за адское зелье и как оно бьет в голову. Рыжий сперва не понял, что ему дали, и выпил залпом, желая только, чтобы от него отвязались. Глаза императора тут же стали круглыми, из них брызнули слезы, он заперхал.
– Э‑э‑т‑т‑т‑о‑о ч‑ч‑т‑т‑о‑о?.. – с трудом выдавил он из себя, продышавшись.
– Да так, – ухмыльнулся Лек. – Тебе сейчас полезно. На еще!
– Иди ты к дорхоту в задницу, дорогой наставник! – замахал на него руками Санти. – Сам эту отраву пей!
Он на глазах пьянел. Горец удовлетворенно покивал, наблюдая за этим процессом. Ясно, снова целый день ничего не ел, сразу развезло. Чему удивляться, полкварты сгущенного вина без закуски! Так и под стол упасть недолго. А теперь девчонок привести надо, пусть займутся этим рыжим обормотом. Завтра, конечно, похмелье у Санти будет страшное, но лучше так, чем снова убиваться начнет. Болящая голова не даст ему заняться самокопанием. Надо только предупредить, чтобы никто его не исцелял, не то опять начнет дурью маяться.
Быстро смотавшись за Ле с Карой, горец рассказал девушкам, что происходит с их благоверным. Жрица только возмущенно всплеснула руками, а Беспалая огорченно нахмурились. Но терять времени они не стали, переместились к пьяному Санти и принялись за него всерьез. Он, если честно, ничего против не имел.
Проводив девушек к императору, Лек снова задумался. Необходимо все‑таки с кем‑то посоветоваться. Опять же возникает вопрос: с кем? С каждым мгновением он все яснее осознавал: кроме отца Теларина, больше не с кем. Даже Кертал вряд ли поймет их сомнения. Для старого мастера благо империи давно стало самым главным в жизни, и ничто, ведущее к этой цели, не может быть злом.
Приняв решение, горец призвал плащ эльдара и собрался было переместиться в Элиандар. Однако в последний момент он бросил на себя взгляд в зеркало и замер. Оттуда на него смотрел не рыцарь престола, а император! Плащ почему‑то был не серо‑серебристым, а темно‑серым. Ни один эльдар не мог вызвать такого по определению! Это еще что за новости? Лек раздраженно помотал головой. В заклинании напутал? Или что? Он убрал плащ и вызвал его снова. Ничего не изменилось – в зеркале снова появился император.
Забыв обо всем, Лек принялся экспериментировать. Вызвать давно ставший привычным плащ рыцаря престола не удалось ни разу, на нем возникал только императорский. Чудеса какие‑то! Растерявшись, горец понял, что придется отлавливать Веркита и выяснять, в чем дело. Выдавать себя за императора он не собирался. Отыскав повара сплетенным на скорую руку заклятием, Лек переместился к нему. Тот, как обычно, распекал нерадивых помощников.
– Чего тебе? – раздраженно обернулся к нему Веркит.
– Поговорить надо, – буркнул горец. – Срочно! Проблемы.
– Да? Ну, пошли.
Они переместились в какую‑то незнакомую Леку комнату.
– Что за проблемы?
– А вот...
Вызвав плащ, горец некоторое время наслаждался выражением обалдения на лице Веркита. Настолько ошалевшим он повара еще не видел.
– Санти что, помер?! – выдохнул тот. – Тебе корону передал?!
– Живехонек, – заверил его Лек. – С девушками сейчас.
– Тогда я вообще ничего не понимаю... – растерянно опустился на стул повар. – Это у тебя шуточки такие? А по шее?
– Какие шуточки?! – возмутился горец. – Я сам едва с ума не двинулся, как себя в зеркале увидел!
– Веркит!!! – прервал его чей‑то отчаянный вопль.
Из возникшего на стене туманного облачка вывалился Тинувиэль. Взгляд принца блуждал, по щекам ползли разноцветные пятна. Он ломал руки и едва не плакал. Казалось, случилось что‑то донельзя страшное.
– Тут такое! – выдохнул он. – Гляди!
На эльфе тоже возник императорский плащ. Надо было видеть реакцию повара. Он не побелел, а позеленел, отвесил челюсть на грудь, глаза бедняги выпучились, как у морского рака. Веркит молча тыкал в принца пальцем и только что‑то неслышно сипел. Видимо, отказал голос.
Не прошло и нескольких минут, как в комнате с точно такой же проблемой появились Храт с Энетом. Повар растерянно обводил глазами четырех стоящих рядом императоров и то и дело осенял себя косым крестом. Но это не помогало – наваждение никуда не делось. Веркит обхватил руками голову и принялся стонать, раскачиваясь на стуле.
– Сволочь радужная... – прорывались сквозь стоны слова. – Чтоб тебе, паскуде, хвост в спираль свернуло... Чтоб ты голову в собственную задницу засунул... Чтоб тебе крылья с корнем выдрало... Гадина... Тварюка дорхотова... Дубина чешуйчатая... Ящер тупорылый...
Затем он откинул голову назад и принялся истерически хохотать.
– Един в пяти лицах! – сходил с ума Веркит. – Нет, ну надо же, а? Един в пяти лицах!!!
– Да что происходит‑то?! – не выдержал Лек.
– Что? – резко повернулся к нему повар. – А то, что нынче в Элиане не один император, а целых пять! Слышишь?! Нет, я так не могу! Ну что это за издевательство, а? Чтоб ты сто раз сдох, зверюга крылатая!!!
– Кого ты проклинаешь? – растерянно растопырил уши Тинувиэль.
– Радужного дракона, будь он неладен...
– А он здесь при чем? – удивился Лек.
– При том! – буркнул повар. – Когда Маран рыжего короновал? Сразу после вашего разделения? Сразу после того, как вы Радужным быть перестали?
– Да... А...
– Никаких тут тебе «а»! – раздраженно прервал его повар. – Ни дорхотова копыта вы не разделились тогда еще! Когда Маран передавал корону Санти, он передал ее не одному рыжему, а всем Пятерым! То есть, Радужному Дракону!
– Разве так бывает?! – выдохнул Храт.
– До сегодня я думал, что не бывает... Да, Санти остался основным императором, стержнем объединения, а если точнее, основным рецептором Радужного, чтоб ему полжизни в дерьме купаться. Но любой из вас может в случае необходимости подменять рыжего, становясь императором. Вот такие дела, ребятишки...
– Сушеную жопу габта с перцем ему в пасть, этому Радужному! – буркнул орк, недоверчиво покачивая головой. – Удружил, зараза!
– Подожди, – потряс рукой Лек. – Не пойму я что‑то. У нас же нет памяти прежних императоров!
– Скоро будет, – заверил его Веркит. – Подожди немного, эта «радость» вас тоже не минует. Я сам еще до конца не понял, что такое ваша эмпатическая связь и на что она способна. Судя по всему, это посвящение в эльдары задержало ваше превращение в императора, единого в пяти лицах. Я сейчас вижу, как на глазах меняется аура каждого из вас, становясь аурой императора. Посему поздравляю, Ваши величества!
Повар встал и издевательски поклонился, разведя руками.
– И что нам теперь со всем этим делать? – с трудом выдавил Энет.
– А что здесь сделаешь? – устало пожал плечами Веркит. – Править Элианом. Впятером. Надеюсь, не передеретесь.
– Вот еще! – возмутился Храт. – Было бы из‑за чего. Оно мне надо, такая обуза?
– Да никому оно не надо... – поежился Лек. – Прав ты, чтоб этой паскуде радужной полжизни икалось! Порадовал, называется...
– Так он – это вы сами! – хохотнул Веркит. – Вы, Пятеро – его составляющие. Потому все пятеро и являетесь императорами. Нет, ну это же надо?! Кошмар, право!
– Во‑во... – буркнул Лек. – Это мы все – императоры? Ой, мать моя женщина...
– Увы... – тяжело вздохнул повар, снова с недоумением оглядывая друзей. – Но никуда от этого не денешься. Как бы того ни хотелось.
– Ясно, – поежился горец. – Раз никуда не деться, будем думать. Меня еще Санти беспокоит. Знаешь, в каком он состоянии?
