Утром 1 декабря британские подразделения пересекли границу Германии. Этот день, писал фельдмаршал Хейг в своем последнем донесении, «навсегда останется в памяти как свидетельство исполнения надежд и награда за четыре года героической борьбы». По иронии судьбы именно в этот день, как отмечал Хейг, ситуация со снабжением стала «критической»; войска продвигались вперед так быстро, что обозы с продовольствием просто не могли их догнать. Победителям пришлось сделать остановку на три дня, а затем продолжить свой триумфальный марш.
Когда 1 декабря американские войска вошли на территорию Германии, то были поражены контрастом между разрушенными деревнями и фермами зоны боев на севере Франции и «тщательно ухоженными полями и зажиточными деревнями» Германии. Солдаты были усталыми и промокшими: они шли маршем две недели, почти все время под дождем, к городам на Рейне, которых не коснулась война и жителей которых возмущало присутствие завоевателей: они были убеждены, что не потерпели поражение на поле боя, а мир стал результатом неспособности руководства страны подавить революцию и республиканские идеи.
На Вену, столицу огромной распавшейся империи, надвигался голод. Пытаясь убедить союзников в необходимости помощи, городские власти направили бывшего посла Австро-Венгрии в Лондоне, графа Менсдорфа, кузена короля Георга, в Берн к сэру Хорасу Рамбольду. «Если бы пять лет назад или даже меньше кто-нибудь сказал, – писал Рамбольд личному секретарю короля, лорду Стэмфордхему, – что однажды ко мне в кабинет войдет граф Менсдорф и попросит прислать в Вену продовольствие, я бы посчитал, что этому человеку самое место в сумасшедшем доме». Подобно миллионам родителей во всем мире, личный секретарь короля потерял на этой войне сына: его единственный сын, Джон Бигг, был убит в бою на Западном фронте в 1915 г.
На обломках четырех рухнувших империй возникло несколько новых государств. 1 декабря 1918 г., через три недели после подписания перемирия, в день, когда войска союзников вступили на территорию Германии, в Белграде было объявлено об образовании Королевства сербов, хорватов и словенцев. Земли нового государства населяли и национальные меньшинства, в том числе полмиллиона венгров и полмиллиона немцев – это было наследие поражения Австрии. В границах королевства также проживали десятки тысяч румын, албанцев, болгар и итальянцев. Теоретически, согласно плану Вильсона и уставу недавно созданной Лиги Наций, эти национальные меньшинства должны были быть защищены лучше, чем в довоенной империи.
Государство южных славян сумело выжить и в период между войнами даже добилось определенных успехов. Регент Александр, который командовал сербской армией во время легендарного отступления в 1915 г., а также во время пребывания под Салониками, стал королем в 1921 г., после смерти отца. Его попытки сформировать общий югославский патриотизм, символом которого стало изменение в 1919 г. названия страны на Югославию, закончились в 1934 г. в Марселе – он был убит хорватскими националистами в самом начале официального визита во Францию. Единство Югославии сохранялось и при его сыне Петре еще 7 лет, вплоть до 1941 г., когда немецкая армия оккупировала Сербию (как австрийская в 1915 г.), а Хорватия объявила о независимости [283].
4 декабря 1918 г. британские войска, шедшие маршем от французско-бельгийской границы, наконец достигли Кельна и установили зону оккупации. Девять дней спустя, 13 декабря, они переправились на левый берег Рейна по мосту Гогенцоллернов. Последний правитель из династии Гогенцоллернов уже больше месяца жил в изгнании в Голландии.
С первых дней мира незаживающая рана поражения и серьезные экономические трудности служили стимулом для революционных сил и роста фанатизма в Германии, Австрии и Венгрии. «Никогда еще за всю мировую историю, – писал 7 декабря в дневнике уроженец Германии сионист Артур Руппин, – государство не сталкивалось с такими ужасными условиями мира и не признавало полного поражения, когда враг не только не ступал на его землю, а наоборот, его армии находились в глубине вражеской территории. Простой человек с улицы не мог понять такой ужасной перемены и чувствовал себя совсем потерянным».
13 декабря президент Вильсон прибыл в Европу. Именно его условия привели к продолжению войны в последние несколько недель и к условиям перемирия, которые Германия уже денонсировала. Именно участие в боях его войск, численностью более миллиона человек, летом 1918 г. стало решающим фактором. Именно его армия, теперь уже трехмиллионная, должна была в 1919 и 1920 гг. сохранить плоды победы. Теперь его представление о новой Европе предстояло проверить за столом переговоров, придав ему вид мирных соглашений. К разочарованию американских солдат, которые жаждали встречи с ним, он не посетил места боев, где они сражались, страдали и в конечном счете победили. Он отклонил предложение устроить смотр в Монфоконе, где прошли самые тяжелые бои, а принял парад в Лангре, причем нашел предлог, чтобы не остаться на запланированный торжественный ужин. Его полем битвы была Парижская мирная конференция, а противниками – бывшие союзники, Франция и Британия, Клемансо и Ллойд Джордж.
Военнопленные из числа союзников возвращались домой, зачастую разгневанные грубым и пренебрежительным, как они считали, обращением в плену. Среди тех, кто вернулся в Британию 14 декабря, был Лиф Робинсон, в 1916 г. награжденный Крестом Виктории как первый летчик, сбивший немецкий самолет над Британией; год спустя его самого сбили над немецкими позициями во Франции. Друзья были потрясены, увидев его скрюченным: он не мог ходить без трости. Через несколько дней Робинсон подхватил инфлюэнцу. Он умер через семнадцать дней после возвращения в Англию – один из 150 000 британцев, военных и гражданских, которые стали жертвой эпидемии, не пощадившей ни одну из участвовавших в войне стран.
Адольф Гитлер, восстанавливающийся после британской газовой атаки, в результате которой он временно ослеп, вернулся в свой полк в Мюнхене 18 декабря. Горечь поражения вылилась у него в ненависть к предполагаемым врагам Германии. Новыми правителями Баварии были социалисты и евреи во главе с Куртом Эйснером. «Мне казалось, я не узнаю город», – писал он семь лет спустя в своей книге Mein Kampf («Моя борьба»). Свой гнев он направил против «еврейских вожаков, губящих наш народ»: 12–15 тысяч их нужно «задушить ядовитыми газами». Их судьбу должны разделить политики и журналисты, поддерживающие власть социалистов в Баварии: «болтуны», «вредители», «предатели революции». Он призвал «самым решительным образом пустить в ход военную силу и раз и навсегда истребить эту чуму».
Через три дня после того, как никому не известный Гитлер добрался до Мюнхена, доктор Томаш Масарик, который всю войну провел в странах, воевавших на стороне союзников, пропагандируя независимую Чехословакию, приехал в Прагу. В ту ночь он спал в Пражском Граде, замке, который останется резиденцией чешского правительства и символом независимости вплоть до марта 1939 г., когда здесь переночует Гитлер, празднуя бескровный захват страны.
6 января 1919 г. в Берлине собрались 10 000 приверженцев марксизма и революционеров, жаждавших революции. Целый день шли жаркие дискуссии. Роза Люксембург убеждала своих последователей из Союза Спартака не пытаться взять власть, не добившись поддержки значительной части населения, но ей не удалось сдержать горячие головы. Во время столкновения ее и Карла Либкнехта захватили, а затем убили вооруженные отряды правых. Тело Розы Люксембург, сброшенное в канал, нашли только через пять месяцев. Коммунисты сделали ее своей героиней, но с падением коммунизма, через семьдесят лет после ее смерти, имя Розы Люксембург ничего не говорит людям, живущим на землях, где ее когда-то прославляли [284].
Начало мирной конференции было назначено на 18 января 1919 г. Для немцев эта дата звучала как оскорбление: в этот день в 1870 г. под торжественные речи о возрождении нации было объявлено о создании Германской империи. Чтобы сделать немецких делегатов более сговорчивыми, Франция настаивала на сохранении блокады Германии. «Кажется, мстительность и торгашеская зависть французов не знают границ», – заметил британский журналист С. П. Скотт, размышляя о новых трениях между Англией и Францией.
Одним из предметов разногласий между союзниками стали бывшие колонии Германии, которые никто не собирался возвращать. Было решено ввести систему мандатов Лиги Наций и раздать эти мандаты победившим державам. Мандаты Лиги Наций включали определенные условия: в Африке и на Тихом океане строго предписывалось бороться с работорговлей. Территория Турции тоже была распределена в соответствии с этой системой. Франция получала Сирию и Ливан, Британия – Месопотамию (Ирак) и Палестину, в северной части которой пообещала создать национальное еврейское государство. Южную Африку отблагодарили за помощь союзникам мандатом на управление Германской Юго-Западной Африкой. Камерун и Того поделили между Британией и Францией. В Тихоокеанском регионе, где немецкие колонии были захвачены в 1914 г., в самом начале войны, Япония получила мандат на управление Марианскими, Каролинскими и Маршалловыми островами, Новая Зеландия – Самоа, а Австралия – Новой Гвинеей. Богатый фосфатами остров Науру, на который претендовали Австралия, Новая Зеландия и даже Британия, стал подмандатной территорией Британской империи.
