14 июля, через две недели и два дня после подписания договора, когда Германия, казалось бы, навсегда утратила возможность угрожать соседям, в Париже состоялся парад победы, связавший день взятия Бастилии с падением Германской империи. Парад начался с шествия нескольких тысяч французских ветеранов – слепых, хромых, искалеченных. За ними шли солдаты, офицеры и оркестры всех союзных держав – под Триумфальной аркой, по Елисейским Полям к площади Согласия. Там впервые с 1871 г. была открыта статуя, символизирующая город Страсбург, мимо которой шествие двинулось к площади Республики, месту триумфа революции 1789 г.
Процессию возглавляли два всадника, Фош и Жоффр, два фельдмаршала, стоявшие у руля армии с августа 1914 г. Подразделения союзников, каждое численностью 1500 человек, следовали друг за другом в алфавитном порядке, как на Олимпийских играх. На этом триумфальном параде первыми шли американцы во главе с гарцевавшим на лошади генералом Першингом, за ними бельгийцы, британцы, чехи, греки, итальянцы, японцы, португальцы, румыны, сербы и поляки, а завершали парад французы, на земле которых шли основные сражения и которые понесли самые большие потери. На параде не нашлось места для большевистской России, которая вышла из войны в критический момент, усугубив положение союзников. Не присутствовал и Китай, объявивший войну Германии в 1917 г., чьи рабочие очищали поля сражений от колючей проволоки и неразорвавшихся снарядов. Что касается государств, потерпевших поражение, – Австрии, Болгарии, Германии и Турции, – то их граждане прочли рассказ о параде в газетах, вышедших на следующий день.
Среди тех, кто наблюдал за торжествами в Париже, была Уинифред Холтби, которая еще школьницей стала свидетельницей обстрела немцами Скарборо в декабре 1914 г. Потом она служила медсестрой во Франции. Ее биограф, Вера Бриттен, писала, как Уинифред «днем зашла к пышнотелой француженке, которая стирала ей белье, и увидела, что веселая и говорливая маленькая женщина рыдает под вишней в своем саду, оплакивая сына, который уже никогда не вернется и не будет срывать спелые плоды с гнущихся под их тяжестью веток. Вспомнила ли она пьяную старуху из Радстона, которая 3 августа 1914 г. говорила ей, что «война – мерзость»? Как бы то ни было, по возвращении в Йоркшир она поняла, что для некоторых – в их число она еще не включала себя – трагедия войны не закончилась, а только начиналась.
1 сентября 1919 г. последняя американская дивизия, участвовавшая в боях, покинула Францию, отплыв домой из Бреста. В предшествующие месяцы 300 000 американских солдат ежемесячно пересекали Атлантику с востока на запад, возвращаясь в Соединенные Штаты. Каждый солдат получал документ о демобилизации, мундир, пару ботинок, шинель и 60 долларов премии. Через эту процедуру прошли более трех с половиной миллионов человек. Во Франции осталась небольшая группа для работы на военных кладбищах – они наблюдали за поиском тел, их идентификацией и погребением. Американские оккупационные силы численностью 16 000 человек также были направлены в Германию в составе подразделений союзников, присутствовавших в Рейнской области; они базировались в Кобленце.
Началось освобождение военнопленных из лагерей, где из-за пандемии инфлюэнцы умерли десятки тысяч человек. Из 300 000 австрийских военнослужащих, попавших в плен к началу ноября 1918 г., к осени 1919 г. умерло 30 000 человек. Среди тех, кто в конечном счете вернулся домой, был философ Витгенштейн, приехавший в Вену 25 августа. Там он встретился с братом Паулем, потерявшим правую руку на Восточном фронте. Пианист по профессии, он учился играть одной левой рукой и пытался снова заняться преподаванием.
В Британии, хоть и медленно, начали выпускать из тюрем тех, кто отказывался от военной службы по идейным соображениям. В марте 1919 г. в тюрьмах содержалось 1200 таких осужденных, а еще 3400 находилось на принудительных работах в специальных лагерях. В качестве коллективного наказания за свои взгляды они были лишены права голоса в течение пяти лет после войны как на парламентских, так и на местных выборах.
10 сентября Австрия подписала Сен-Жерменский договор с Союзными и Объединившимися державами. Италии она уступила Южный Тироль, Истрию, часть Далмации и острова на Адриатическом море. Буковина перешла к Румынии. Бывшие южные провинции империи, населенные преимущественно южными славянами, – Словения, Хорватия, бо́льшая часть Далмации, Босния и Герцеговина – вошли в состав Югославии, в результате чего Сараево, где Гаврило Принцип убил Франца Фердинанда, оказалось под властью славян. Была признана независимость Венгрии, а также Польши и Чехословакии. Польше отошли бывшие австрийские провинции, Западная и Восточная Галиция с городами Кракау и Лемберг [287]. Чехословакия получила Богемию и Моравию, а также населенную немцами Судетскую область. Численность австрийской армии была ограничена 30 000 человек, и ей запрещалось иметь военно-воздушные силы; Австрия также не могла объединиться с Германией.
27 ноября в Нейи мирный договор подписала Болгария. Фракию, единственный выход к Эгейскому морю, пришлось уступить союзникам, которые затем передали ее Греции. Южную Добруджу, узкую полоску земли на побережье Черного моря, вернули Румынии. Югославия получила маленькие анклавы Струмица и Цариброд. Болгарии запрещалось иметь военную авиацию и подводные лодки, а численность армии ограничивалась 20 000 добровольцев. Репарации за нанесенный ущерб устанавливались в размере двух миллионов золотых франков каждые шесть месяцев в течение тридцати семи лет, до 1957 г. Кроме того, в течение пяти лет Югославия должна была ежегодно получать 50 000 тонн угля.
Подписание договора с Венгрией отсрочили беспорядки девяти месяцев коммунистического режима и террор, развязанный правительством Белы Куна. Тем не менее 4 июня 1920 г. последнее крупное территориальное образование, входившее в состав Центральных держав, приняло условия капитуляции и согласилось с рядом решений, которые уже были осуществлены. Согласно Трианонскому мирному договору, Чехословакия получала бывшие венгерские территории, Словакию и Рутению. Трансильвания передавалась Румынии, что стало причиной недовольства, не утихавшего три четверти века. Регион Банат отошел к Югославии. Численность венгерской армии ограничивалась 35 000 человек. Венгрия теряла выход к морю, хотя ее активность на Адриатике отражалась в звании управлявшего страной регента, адмирала Хорти, который в последний год войны был главнокомандующим австро-венгерским флотом.
По всей Европе и во всех странах, отправлявших своих солдат на Европейский театр военных действий, в честь погибших проектировались и строились мемориалы. В каждом городе и в каждой деревне, откуда уходили на войну мужчины, появился памятник с высеченными на камне именами павших. В сентябре 1919 г. после открытия одного из таких памятников поэтесса Шарлотта Мью написала:
Повсюду будут эти монументына наших шумных торжищах стоять,где что-то продают и покупают.Но кто из нас достоин здесь лежать?Там заключают сделки торгашиИ девки отдаются за гроши,И день и ночь на них взирает строгоВсевидящее Божье окоИ юноши убитого лицо.
9 ноября 1919 г. на одной из колонн здания муниципалитета в бельгийской деревне Сен-Гилен была установлена бронзовая табличка в память об одном из первых британских воинов, погибших в битве при Монсе, артиллерийском офицере, майоре С. Холланде, убитом в бою 23 августа 1914 г. На общих памятниках указывались воинские части, специальные подразделения и даже животные. Некоторые памятники связывали павших на Первой мировой войне с теми, кто погиб в других войнах: в Ньюарке, штат Нью-Джерси, мемориал состоит из сорока двух фигур, изображающих американских солдат из разных периодов в истории страны, начиная с Войны за независимость против Британии. На Тауэр-хилл, напротив лондонского Тауэра, военный мемориал увековечил память 12 000 моряков торгового флота и рыбаков, погибших на Первой мировой, – тех, для кого могилой стало море. На памятнике пулеметчикам в Гайд-парк-корнер выбиты слова из Библии:
САУЛ ПОБЕДИЛ ТЫСЯЧИ,
А ДАВИД – ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ! [288]
19 ноября 1919 г. сенат Соединенных Штатов отказался ратифицировать Версальский мирный договор. Для тех, кто надеялся, что американцы не только станут гарантом договора, но также внесут существенный вклад в политическое и экономическое восстановление Европы, это стало ударом. «Весь договор был составлен, – писал впоследствии один из британских участников конференции, – исходя из предположения, что Соединенные Штаты станут не просто одной из договаривающихся сторон, а будут активно претворять договоренности в жизнь. Францию убедили отказаться от идеи буферного государства между ней и Германией в обмен на вооруженную поддержку Соединенных Штатов. Реализация всех соглашений о репарациях зависела от присутствия в Комиссии по репарациям главного кредитора Европы. Весь договор был намеренно и искусно составлен самим мистером Вильсоном таким образом, чтобы сделать сотрудничество Америки жизненно важным» [289].
