к концу Первой мировой войны. Именно тогда, в годы правления британского ставленника короля Фейсала I, иракская община вновь обрела былую значительность. Ее представители стали играть ключевую роль в работе крупнейших предприятий, действующих на национальном уровне, и немало евреев получило важные должности в государственных учреждениях.
Первые признаки перемен к худшему стали наблюдаться после проникновения в страну в конце 1930-х гг. немецких агентов влияния и, одновременно с этим, активизации арабских националистов правой ориентации. Ксенофобские настроения достигли пика в 1941 г., во время восстания Рашида Али[362], когда чернь врывалась в еврейские дома и магазины и когда было убито несколько сот евреев. Хотя пронацистский режим вскоре был свергнут вошедшими в страну английскими войсками, евреи осознали, что их безопасность вновь находится под угрозой. Началась эмиграция в Палестину, впрочем, не очень многочисленная, и этот процесс продолжался, то ускоряясь, то замедляясь, до создания Государства Израиль. Однако в 1948–1949 гг., в период израильской Войны за независимость, для иракских евреев наступили самые тяжелые времена. В стране было объявлено о действии законов военного времени, и багдадские власти начали организованное преследование евреев. В еврейских домах проводились обыски, нередко сопровождавшиеся актами мародерства. Сотни евреев были арестованы и посажены в тюрьму по обвинению в шпионаже. Евреев стали увольнять из государственных учреждений, были введены запреты на практику еврейских врачей и фармацевтов, еврейских студентов исключали из университета, еврейские банки были закрыты, а еврейские торговцы не могли возобновить свои лицензии на импорт. Община стояла перед угрозой полного экономического краха.
После начала военных действий в Палестине эмиграция в Израиль была приравнена к государственной измене. Однако некоторое время спустя власти страны пересмотрели свою точку зрения, с учетом тех перспектив, которые открывала перед ними возможность завладеть оставленным в стране еврейским имуществом. И тогда, в марте 1950 г., иракский парламент дал официальное разрешение на эмиграцию евреев, при условии, что все подающие на отъезд отказываются от иракского подданства. В качестве побудительного стимула к эмиграции евреи получили заверения, что все их имущество, включая недвижимость, деловые предприятия и банковские счета, будет реализовано в законном порядке, после чего им будут возвращены все вырученные суммы. Крайним сроком подачи заявлений на эмиграцию объявили 9 марта 1951 г., и буквально на следующий день был обнародован, совершенно неожиданно, правительственный указ, согласно которому вся собственность и банковские счета евреев-эмигрантов объявлялись конфискованными в пользу государства.
К этому времени уже десятки тысяч иракских евреев подали заявления на эмиграцию. Основной проблемой теперь стал транспорт. Первоначально Еврейское агентство планировало организовать перевозку иракских евреев морем, из Басры в Эйлат. От этих намерений пришлось отказаться ввиду того, что Ирак находился в состоянии войны с Израилем, а египтяне ужесточили блокаду Тиранского пролива. Невозможной была и перевозка по суше, через территории Сирии и Ливана. Наконец, багдадский режим разрешил использовать транспортную авиацию — при условии, что это не будут прямые рейсы в Израиль, а самолеты совершат промежуточную посадку на нейтральном Кипре. Так в мае 1950 г. был налажен воздушный мост; вся операция, получившая в Израиле кодовое название “Али-Баба”, завершилась в декабре 1951 г., и в ходе ее реализации в Израиль было доставлено 113 тыс. человек. В дальнейшем оставшиеся члены иракской общины были переправлены в Израиль через Иран, и общая численность репатриантов из Ирака составила 121 тыс. человек. По состоянию на 1955 г., число остававшихся в Ираке евреев уже не превышало 4 тыс. человек.
Однако организация массовой доставки йеменских и иракских евреев в Израиль не означала окончания еврейской эмиграции из стран ислама. Вскоре начался исход ливийских евреев. Среди них были представители коренного населения, чьими предками являлись берберы[363], принявшие иудаизм под влиянием еврейских купцов и беженцев. Не отличавшиеся ни особым богатством, ни высоким уровнем культурного развития, ливийские евреи, обладая статусом зимми, неизменно пользовались покровительством и арабов, и турок, а впоследствии итальянцев, которые оберегали общину от физического насилия. К 1945 г. численность общины достигала 23 тыс. человек — это были преимущественно торговцы и ремесленники, жители Триполи, Бенгази и еще ряда небольших городов. Кроме того, 7 тыс. ливийских евреев жили в пустыне, и их образ жизни был близок к берберскому. В 1945 г. — как ни странно, уже после занятия Ливии британской армией — произошел ряд антиеврейских выступлений, подверглось разрушению более тысячи еврейских домов и магазинов, несколько сот евреев погибли и получили ранения. Это насилие организовали активисты зарождающегося ливийского националистического движения, для которых ситуация в Палестине послужила удобным поводом. В июне 1948 г. очередная вспышка антисемитских выступлений привела к новым жертвам среди еврейского населения. После этих событий большинство ливийской общины осознало, что далее жить в этой стране невозможно. К счастью, в 1949 г. Еврейское агентство организовало прямые рейсы судов из Бенгази в Хайфу. К лету 1951 г. практически все члены ливийской общины распродали свою собственность по бросовым ценам и перебрались в Израиль.
История евреев Сирии и Ливана насчитывала не меньше веков, чем история ливийских евреев, однако члены этих двух общин были в значительно большей степени богатыми и просвещенными. На протяжении столетий еврейские купцы из прибрежных городов играли важную роль в международной торговле Средиземноморья. Во времена французского мандата евреи занимали высокие должности в системе государственных учреждений, и даже в короткий период правительства Виши их жизни не подвергались особой опасности. К 1943 г. приблизительно 20 тыс. евреев жило в Дамаске, Халебе (Алеппо), Бейруте и других городах, занимаясь своим ремеслом и сохраняя еврейские религиозные и культурные традиции. И все же в странах Леванта — в большей степени, чем в других странах Ближнего Востока, — идея эмиграции укоренилась задолго до образования Государства Израиль. С начала XX в. и до 1945 г. более 40 тыс. сирийцев и ливанцев (неевреев) уехали в Европу, Северную и Южную Америку, Египет и Палестину. Что же касается евреев, то появление независимых арабских государств после Второй мировой войны способствовало усилению эмиграционных тенденций. Так, в Сирии после провозглашения независимости страны начались увольнения еврейских служащих из банков и государственных учреждений; это сопровождалось погромами и грабежами еврейских домов и магазинов. А принятие Резолюции ООН о разделе Палестины означало конец еврейской общины Сирии — равно как и еврейских общин во всем арабском мире. После 1948 г. власти Дамаска заморозили еврейские счета, принялись чинить всяческие препятствия попыткам продажи еврейской собственности и, наконец, ввели в еврейских кварталах комендантский час от заката до восхода. Впрочем, многим евреям удалось перейти ливанскую границу, а оттуда (при неофициальной поддержке властей Бейрута) перебраться в Израиль. В период между ноябрем 1947 г. и февралем 1949 г. 14 тыс. сирийских и ливанских евреев оказались на земле Израиля. Три тысячи их соплеменников, оставшихся в Сирии, запуганное
