вряд ли вызывает удивление тот факт, что идеология сионизма и его первые сторонники уделяли мало внимания как далекой и бедной восточной окраине еврейского мира в целом, так и небольшим группам сефардских или восточных евреев, которые поселялись в Палестине на протяжении нескольких последних веков, движимые религиозным мессианством либо по причинам экономического характера. Накануне Второй мировой войны европейские евреи составляли большинство населения ишува — почти 77 %. К концу войны Катастрофа европейского еврейства коренным образом изменила демографическую картину еврейской жизни как в Палестине, так и во всем мире. За пять лет, на протяжении которых нацисты осуществляли свое “окончательное решение еврейского вопроса”, доля сефардских и восточных евреев в общем составе мирового еврейства увеличилась почти вдвое, а численность потенциальных иммигрантов в Израиль возросла до 45 %. Лишь тогда сионистское руководство спохватилось, по-новому взглянув на жителей восточной глубинки, и, пусть с опозданием, оценило ту роль, которую они могли сыграть в деле создания еврейского государства.
Община выходцев из Йемена была первой, кто увеличил свою долю в составе населения Израиля. Имамат Йемена, расположенный на юго-западной оконечности Аравийского полуострова, был не менее отдален от взоров Запада, чем Тибетские твердыни Гималаев. В начале XX в. там жило порядка 30 тыс. евреев, а к 1945 г. — почти 50 тыс. человек, в основном в столице страны Сане и ее окрестностях. Йеменская диаспора прослеживает свою историю в стране со времен римского господства. После завоевания Йемена в VII в. мусульманами йеменские евреи получили статус зимми[359], то есть религиозного меньшинства, находящегося на низшей ступени социальной лестницы. Этот статус, дававший евреям минимальные права и юридическую защиту, ограничивал их местожительство еврейским кварталом, а род занятий — ремеслом. Вплоть до XX в. они платили особые налоги, обязаны были носить особую одежду или отличительные знаки, не имели права ездить верхом на лошадях и верблюдах. Не может не вызывать приятного удивления, что при таких унизительных ограничениях эта небольшая, отчасти подвергшаяся арабскому влиянию группа населения сохранила свои еврейские традиции и жила в неколебимом и трогательном в своей наивности ожидании прихода Машиаха, который вернет всех сынов избранного народа в Эрец-Исраэль.
В 1880 г. это видение Возвращения неожиданно обрело вполне определенные черты. С торговыми судами и караванами до Йемена дошли сведения о том, что немалое число европейских евреев поселилось в Палестине и что, таким образом, начала сбываться извечная еврейская мечта. Возможно, в этих рассказах было немало преувеличений, но нельзя было упускать даже малейший шанс на избавление. Охваченные мессианской горячкой, сотни семейств Саны наскоро продали свое имущество и отправились в Святую землю. Дойдя пешком до портов Ходейда и Джидда, они пересели на дау, одномачтовые суденышки, доплыли по Красному морю до Суэца, там пешком добрались до Александрии, оттуда морем в Яфо и далее в Иерусалим. Почти треть из них не выдержала тягот пути, но на следующий год их примеру последовали еще сотни йеменских евреев, и к 1914 г. в Палестине уже жило не менее 7400 йеменцев. Три десятилетия спустя, благодаря иммиграции и естественному приросту, численность йеменской общины в стране составляла почти 40 тыс. человек. Это были бедняки, самые неимущие из всех жителей ишува. Они либо нанимались на цитрусовые плантации, либо работали ремесленниками. Жили йеменские евреи преимущественно в трущобах и выполняли самую тяжелую и плохо оплачиваемую работу. Их жены в основном нанимались в прислуги. Но почти никто не жаловался на судьбу — ведь они были в Сионе.
После того как Израиль в 1948 г. провозгласил свою независимость, Сион и вовсе оказался единственным местом, пригодным для жизни. Речь шла уже не только о мессианских устремлениях: Йемен стал регионом повышенной опасности. Озлобленные поражением арабских сил в Палестине и разгоряченные мыслью о легкой наживе, мусульманские банды совершали грабежи и поджоги в еврейских кварталах Саны и других городов страны. Отъезд из Йемена стал вопросом жизни или смерти. Имам Йемена не чинил особых препятствий на пути отъезжающих: достаточно было всего лишь оставить свое имущество государственной казне. Еврейское агентство, в свою очередь, достигло согласия с шейхами, по чьим территориям проходил путь из имамата Йемена в Аден, колониальное владение Соединенного Королевства. Была оговорена определенная сумма, за которую правители этих территорий соглашались пропустить йеменских евреев. И вот они отправились в южном направлении, к морскому побережью, и их путь лежал по мрачной, пустынной и каменистой местности. К тому времени, когда они дошли пешком до лагеря “Джойнта” в Хашеде, многие исхудали до того, что выглядели как живые скелеты.
Водный путь по Красному морю был теперь невозможен, поскольку Египет закрыл Суэцкий канал для судов, направляющихся в Израиль. Тогда “Джойнт” избрал воздушный путь, заключив контракт с группой американских чартерных авиаперевозчиков, и эта операция получила название “Ковер-самолет”. Изнуренных и истощенных йеменцев (даже взрослые, случалось, весили менее 40 килограммов) по 200 человек сажали в американские самолеты DC-4 и отправляли в Израиль по круглосуточному воздушному мосту, до семи-восьми рейсов в день. Курс был проложен над территорией Йемена, но в обход других арабских стран; самолеты летели по очень узкому воздушному коридору; ночами это были “слепые” полеты, причем пилоты вынуждены были полагаться на не очень надежные приборы и не имели возможности пользоваться радиомаяками. Вынужденная посадка где-либо на протяжении маршрута почти наверняка имела бы самые тяжелые последствия. К счастью, вся операция “Ковер-самолет” прошла без сбоев. К сентябрю 1950 г., по завершении операции, в Израиль было доставлено 47 тыс. йеменских евреев, то есть практически вся община страны, а также около 3 тыс. евреев из Адена.
После репатриации йеменских евреев была проведена еще более масштабная операция — доставка в Израиль иракских евреев. Евреи Ирака — это крупнейшая, старейшая и самая значительная из всех восточных еврейских общин. В 1948 г. ее численность составляла приблизительно 130 тыс. человек, и члены общины прослеживали свое происхождение от жителей еврейских поселений в Вавилонии[360] в годы еще до Вавилонского пленения. Во времена древности и Средневековья эта община не знала себе равных по культурному уровню и экономической мощи. В Багдаде была резиденция эксиларха[361], “главы пребывающих в изгнании”; там же находились самые почитаемые академии Суры и Пумбедиты. Однако начиная с середины XI в. последовавшие одно за другим нашествия монголов и турок нанесли ущерб экономике Ирака и подорвали ощущение безопасности — в равной мере и у евреев, и у арабов. Следующие сто лет были полны опасности и риска. Потом, на протяжении заключительного периода существования Османской империи, евреи смогли снова вернуться к тихой, хотя и отчасти застойной, жизни; при этом некоторая часть еврейской общины достигла определенного процветания. Однако наибольших успехов иракские евреи достигли
