Одна из нитей на руке чуть дернулась, забирая себе все внимание. Едва не подскочив на месте, я вцепился в нее, ярко ощутив рождение нового дитя. Ликование, словно морская волна, разом смыла собой все смутные страхи и дурные предчувствия.
— Авель, он появился на свет.
— Боги… Поздравляю тебя, Ньярл, ты снова прадед.
Элей, растерянный и изумленный, улыбнулся мне, будто бы не до конца веря в услышанное. Он посмотрел на проявившуюся нить и на грани слышимости прошептал себе под нос.
— Твой дар не пропал зря.
— Не пропал, и точно знаю, правнук станет самым сильным королем Целестии за последние столетия, я сам к этому приложу свою руку. Все же получить искру это лишь первый шажок к могуществу, нужно ей еще овладеть.
Дотронувшись до нити Лилит, я ощутил отголоски ее счастья и мысленно поддержал внучку в ее начинании. Она любила каждое свое дитя, я знал это наверняка, но именно Авель должен положить конец такой выматывающей и многолетней борьбе внутри единого народа.
Судорожно вздохнув, Элеос, неожиданно ослабев, сел у подножья алтаря, закрыв лицо руками.
— Надеюсь, пред нами станет меньше преград, и темные перестанут считаться чудовищами и врагами. Не желаю думать, сколько еще, таких как я сгинуло на бесконечных тропах и кострах.
Искренне улыбнувшись Элею, я прикоснулся к его голове и осторожно погладил, успокаивая.
— Я понимаю твою боль.
Радость и облегчение словно легкая эйфория окутали мое сознание, я вновь вернулся к узам и прислушался к внучке. Она должна была уже отдыхать, и в этот раз ее не должны были лишний раз тревожить, но мимолетный испуг, коснувшийся меня, стал последним ощущением Лили. Нить, натянувшись, лопнула, унося за собой целую жизнь.
Ошарашенный, я не сразу воспринял то, что случилось и, кажется, целую вечность наблюдал, как рассыпается наша связь и что-то в моей душе умирает вслед за едва заметными искрами.
— Лили…
Выдохнув, я с обреченностью утопающего ухватился за то, что осталось от уз. Последние воспоминания ядовитой иглой пришли в мой разум.
Тонкие бледные руки Лилит взметнулись в воздух вслед за сыном, но Адам отвернулся, унося дитя. Встревоженная, тихая мольба сорвалась с губ. Короткий, хлесткий приказ оборвал ее, личный страж короля оказался возле кровати. «За измену королю и королевству». Нестерпимо острое и холодное лезвие клинка коснулось шеи, горячая кровь растраченной драгоценностью залила грудь. Чудовищно бездушный взгляд единственным свидетелем застал, как безупречные рыжие кудри рассыпались по подушкам, довершая и без того безумную, жестокую картину. Казнь, как она есть, словно он никогда не любил Лили. Как он вообще смог зачать ей ребенка?
Я тщетно влил силы в нить, бездумно пытаясь удержать чужую жизнь, но та, словно бескрайние воды Скай, утекла сквозь пальцы, не давая и шанса на спасение внучки. Обида, и такое жгучее, всеподавляющее отчаяние затопили мой разум, что я не сразу услышал собственный крик. Весь Храм содрогнулся, словно в ознобе, алтарь засветился, будто вторя мне, но я сам едва ли понимал, что происходит, желая лишь выплеснуть поскорее все то невиданное количество боли, в которой тонул по чужой вине. Упав на колени, я съежился под собственным бременем, и оно походило на ненависть целого мира ко мне. За что я вынужден терять своих родных? Неужели я так мало сделал?
— Ньярл, прошу…
Элей трясущимися руками вцепился в мои плечи, подтягивая к себе. Смутным отголоском в моем сознании мелькнули его страх и горечь, но боюсь, их попросту смели мои эмоции, что я не мог держать в себе и щедро отдавал, не размышляя о других.
— За что? За что они ее убили?! Им было мало всех этих смертей?!
— Прости.
Едва не задыхаясь, помощник крепче меня обнял, будто желая спрятать от всех бед, но сумасшествие мое не думало стихать. Я сам готов был обменять все будущие годы на то, чтобы в моих руках вместо ткани одеяний оказалась внучка, целая и невредимая, или хотя бы, если жизнь моя стоит не много, то я бы проводил ее не в одиночестве и злобе окружающих, а среди тех, кто искренне ее любил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Моя милая Лили, я знал, что пожалею, знал…
Стирая слезы с щек, я вздрагивал, срываясь в вой, при каждой мысли о последствиях своей безнадежной глупости. Как можно жить с такой виной? Как можно направлять других, когда ты сам не видишь ничего во тьме? Как выдержать Гекаты взгляд, зная, что погубил ее дочь? Имею ли я право вообще после такого существовать? Не стоит ли мне совершить единственно правильный поступок в этом случае?
— Я отомщу, я жизнью клялся не причинять ему вреда, но отомщу, пускай такой ценой, но я увижу его кровь на своей Мести, я буду упиваться его болью, как он упивается чужой!
— Оно того не стоит, умоляю, Ньярл, дай себе время.
— Я не могу, боги, подарите мне забвенье, подарите смерть, но только позвольте отомстить.
Попытавшись встать и выбраться из рук Элея, я ощутил, как вспыхнул некрос под его ладонью на затылке. Мир будто дрогнул, и в затуманенном взоре лишь на миг мелькнуло испуганное лицо помощника. Голова стала тяжелой, словно налившись чугуном, и, пошатнувшись, я упал обратно на пол, потеряв последние остатки сил.
Полынь
Упрямую, смуглую, смелую, быструю,
С глазами, что светятся тьмой золотистою,
Прямую и резкую, словно кинжал, —
Такую подругу
Создатель мне дал.
Гнев, мудрость и душу горячую, цельную,
Любовь неустанную и беспредельную,
Что смерти и злу не дано побороть, —
Такое приданное
Дал ей Господь.
Подруга — Роберт Льюис Стивенсон
Теплое, яркое, летнее утро не принесло мне желанной радости пробуждения, наоборот, оно выглядело неестественно вычурно, неправильно, так, будто все мои переживания должны были остаться просто сном.
Но сном они не были.
Не до конца осознавая себя, я с трудом поднялась с постели и прошла к балкону, открыв дверь. Воздух, полный ароматов цветов, свежего белья и скошенной травы, проник в спальню, заполняя собой все пространство и сбрасывая ночную дрему, присущую этому старому дому, но даже это мне не помогло. Глаза неприятно обжигало солнце и напрашивающиеся слезы. Чувства, смешанные в безумный коктейль из обиды, злости и отчаянной тоски, раздирали мне душу, словно бешенный зверь. Я не понимала, что из этого ощущала сама, а что передалось от Ньярла, но итог был один, мне было так тошно, что едва хотелось жить.
Ты ведь все-таки отомстил ему?
Ты уже спрашивала.
Я хочу убедиться.
Да, отомстил.
Спасибо.
Вдохнув поглубже, я попыталась немного прийти в себя, обдумывая произошедшее. Мысли лезли в голову одна хуже другой, заполоняя разум, и, кажется, нигде от них я не видела спасения.
Адам потребовал убить своих детей, и Лилит он оставил лишь для нового наследника. Получив его, избавился от супруги и… растил сына сам? Поэтому Авель напал на Сомну?
Авеля растили няни, насколько я знаю, король был слишком занят чисткой королевства. Адам в каждом видел врага и старался стереть любые упоминания о темных. Его видение отчасти передалось и придворным, волну ненависти унаследовало новое поколение, но даже так Авель не видел смысла на нас нападать. Пока не пришла Избранная. Она объявила, что послана самим Соларом, чтобы избавиться от всех некромантов и от меня в первую очередь.
Ей так просто поверили?
Она показала оружие, что ей даровал Солар, и магию, сравнимую по силе с моей.
Тот лук без стрел, он правда божественный?
Да, Гордыня. И если Месть бьет только в ответ, хоть и почти смертельно, а Ненависть сильна, но ранит прежде всего хозяина, то Гордыня слепа, и ей не нужны стрелы, она бьет не глядя.
И в чем же подвох?
Боюсь в том, что человек с таким оружием не видит настоящей цели. Я с трудом верю, что Луна допустила бы охоту на меня, тем более, с Избранной в Храме был обладатель истинного тома Некрономикона.
