— Ничего, если в первый раз не повезет, то получится во второй, в третий, лишь бы Ева осталась жива.
— Мой король, смею надеяться, что все закончится благоприятно и для королевы, и для детей.
— Мне бы твою уверенность.
Я счел нужным промолчать, лишний раз не вступая с королем в спор. Адам же, долив еще один стакан воды, опрокинул его, но не внутрь, а на голову, и, растерев лицо ладонями, зачесал пятерней светлые волосы назад. Проследив за умыванием, я решил, что комментировать это мне тоже не стоит.
— Один из них обязан быть мальчиком. Наследником.
— К-конечно, мой король.
— Мне столькому нужно его научить.
— Непременно, мой король.
Адам внимательно посмотрел на меня, и я вновь закрыл рот, уставившись в стену. Говорят, все стражи со временем выучивают одно и то же выражение лица, делающее их схожими с мебелью.
В соседней комнате послышался детский плач. Король, словно выученный охотничий пес, в миг сорвался с места и подлетел к дверям спальни, распахнув их. Многочисленные помощницы тут же протестующе залепетали, но, кажется, они сами едва не плакали от облегчения.
— Девочка, родилась девочка, мой король.
Я сглотнул подкативший ком в горле, надеюсь, Адам не слишком разочарован, в конце концов, был еще один ребенок. Лишь бы он выжил.
Время, бежавшее пол дня, словно сумасшедшее, неожиданно растянулось. Мне нельзя было заглядывать в комнату, несмотря на то, что двери остались открытыми, поэтому я напряг слух, желая уловить все, что происходит за стеной. Суетливый топот, плачь, уставшие голоса повитух, плеск воды, слабый стон королевы. Невольно я прижал ухо к щелке у косяка и жадно впитывал каждый даже самый незаметный шорох.
В спальне послышался новый детский голосок и обрадованный голос помощниц.
— Мальчик! Мальчик, мой король!
С моих плеч словно свалилась гора, и я облегченно оперся на стену, едва не сползая по ней. Ну все, наследник у Адама есть, роды закончились, и теперь главной моей обязанностью будет взять выходной, чтобы напиться за здравие детей королевства.
— Моя милая Ева.
Адам ворковал над супругой, блаженно шепча ей благодарности. Лучше бы дал ей отдохнуть, чтобы королева смогла прийти в себя после такого испытания, но кто я такой, чтобы давать советы королю.
Двери гостиной приоткрылись, ко мне заглянул придворный маг с учеником.
— Мартирас, роды закончились?
— Да, я думаю вы уже можете заглянуть.
Седовласый старец охотно кивнул и, оставив со мной ученика, быстро прошел в спальню, приветствуя всех и поздравляя новоиспеченных родителей.
— Позвольте мне определить уровень дара, мой король.
Послышался шелест. Я скрестил пальцы, взмолившись Солару. Боги, пускай он будет маг, пускай у него будет сильный дар, благодетель не отвернись от нас, помоги своему королевству.
Пауза за стеной затянулась.
— Ну что, у кого-то из них есть дар?
Маг ответил не сразу, и его голос дрожал так, что я не сразу понял, о чем он говорит.
— Д-да, есть, определенно, только…
— Это же прекрасно! Ева, наш новый король будет силен и благословен Соларом как и мои предки.
— Не им, ваше величество, не Соларом.
В комнате снова повисла тишина, настолько плотная, что придавила меня пятками к полу и сжало сердце в тисках. Как это не им?
— О чем вы?
— У детей, обоих, темный дар, мой король. П-простите…
Маг так извинялся, будто это он сделал детей такими, а его слова все еще не доходили до моего разума. Помощник мага, побледнев, словно мел, бесшумно ринулся к двери.
— Ты уверен в этом?
Голос Адама стал жестче и строже, за ним послышался едва слышимый лепет королевы, она совсем обессилела, и я почти не различал ее голос, но я понял, что она тщетно пыталась воззвать к супругу и выслушать ее.
— Да, ваше величество, ошибки быть не может.
Я внутренне похолодел, не желая верить в происходящее, в ушах зазвенело, и я все-таки сполз по стене, сев на пол. Как такое вообще могло произойти? Что случилось?
Придворный маг вылетел из спальни, словно ошпаренный, а за ним и повитухи с помощницами. Все выглядели ошарашенными и напуганными настолько, что даже не взяли с собой инструменты. Ева вновь попыталась что-то сказать королю, но ее речь нарушил шлепок пощечины. Тихий, вкрадчивый голос Адама, сочился ядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я мог понять то, что у тебя был дар, но дети…
— Адам, я прошу, услышь меня, такое бывает, даже если дара нет, это не повод для злости, они ничем не отличаются от тебя, это твои дети.
— Не верю ни единому твоему слову.
— Адам…
— От меня не могли родиться темные выродки, Ева.
— Это обычные дети, с даром или без они твои.
— Я этому не верю.
— Я клянусь…
Послышался шум и снова детский плач, но вместе с ними вдруг закричала королева.
— Не смей! Оставь их в покое! Не смей забирать их у меня! Адам!
Адам вылетел из спальни и, быстро отыскав меня взглядом, сунул куль из простыни в руки. В ткани завозились младенцы.
— Избавься от них и проследи, чтобы никто ничего не смог рассказать. Понял?
— М-мой господин, так нельзя…
— Ты еще со мной спорить будешь?
Он процедил это сквозь зубы, и от одного взгляда мне стало страшно. Вцепившись в детей, я торопливо кивнул, уже рассчитывая, кому я мог бы их отдать.
— К-конечно, я найду для них…
— Нет! Не хватало еще, чтобы ублюдки выросли и заявили свое право на трон.
— Но мой король…
Я осекся на полуслове под грозным взором Адама. Из спальни вновь послышался крик королевы и шум, кажется, она попыталась встать.
— Замолчи! И лежи смирно, с этого дня ты и шагу из своей башни не ступишь, я должен точно знать, что в следующий раз ты ни с кем не спутаешься.
Он отвернулся от меня и скрылся в комнате, хлопнув дверьми. Я услышал отчаянный плачь Евы, рвущий душу на части, и в ужасе прижимал к себе младенцев. Как я должен был поступить? Имею ли я право ослушаться приказа? Разве могу я…я…
В каком-то безумном порыве я поднялся на ноги и тихими коридорами замка побежал куда глядят глаза, не различая дороги и не понимая, что творю. В голове разом смешались тысяча мыслей, мой бег подгонял крик матери, потерявшей свое дитя, и, даже оказавшись на улице, я слышал его в своих ушах, как проклятие. Хотелось спрятаться, скрыться от людских глаз, от собственной совести и короля, хотелось зажмуриться и, открыв глаза, понять, что все это лишь дурной кошмар, навеянный тяжелым днем, но как бы я не пытался, как бы я не моргал, стряхивая пелену слез, мучение мое не прекращалось.
В своем помешательстве я пробежал к дальнему саду дворца и остановился лишь у кромки пруда, где свой свет отражал огромный диск луны. Обессилено упав на колени, я дышал, словно загнанный пес, и трясся от страха и отвращения к собственной жизни.
Король приказал… мне король приказал… он отдал приказ…
Чтобы никто ничего не смог рассказать…
Сколько людей сейчас знают о том, что в светлом королевстве появился темный наследник?
Зубы клацнули, и, судорожно втянув воздух, я неожиданно для себя завыл. Как это могло произойти? Как?
По щекам бежали горячие дорожки слез, прохладная ночь начала сентября казалась такой тихой, и только мое сознание таким шумным и тревожным, что я невольно потянулся к ушам. Сверток в моих руках вновь шевельнулся, дети недовольно захныкали.
Посмотрев на них и на воду, я испугался собственной ассоциации, но иного выхода не мог предложить. Я бы зашел туда, в эту мирную гладь вместе с ними, если бы меня не ждали дома.
— Простите… богом молю, простите…
Прижав к себе сверток в последний раз, я не глядя прикоснулся к нему губами, не переставая шептать. Они навряд ли слышали меня, и навряд ли бы простили, но я не мог промолчать, прежде чем навсегда распрощаюсь с собственным покоем. Я точно знал, что буду видеть это место, крик и плачь во снах, и каждый раз я буду просыпаться, умоляя простить.
Подползая к воде на коленях, я все больше ощущал себя мертвецом, и меня едва не тошнило от ненависти к себе, от отвращения и бессилия. Мне хотелось помочь, спасти их, но я не представлял, как это сделать. Разум послушно припомнил мне, что происходит с детьми темных в наших краях, и в этот момент я почти оправдал себя. Наверно и правда, лучше так, чем рабами в подвалах благословенных церквей.
