— Это всего лишь разговоры, — не поверил Бет.
— Так и будет, вот увидите, я не придумываю.
Бет усмехнулся:
— И что вы от меня хотите? Чтобы я нанял вас ремонтировать телевизоры, которые даже еще не изобрели?
Макро и Дейвис фыркнули, и это положило конец разговору. Джон Бет бросил взгляд на Дейвиса, затем встал и пошел искать официантку. Роджер сделал вид, что не заметил этого взгляда.
Позже, когда Макро попрощался, а Дейвис ушел в туалет, Роджер сказал Бету:
— Я не прошу вас нанимать меня.
Бет недоуменно поднял брови.
— А что тогда?
— Я хочу, чтобы вы сдали мне внаем часть помещения под мастерскую техобслуживания. Я куплю оборудование и оплачу свою долю накладных расходов, вы будете получать часть прибыли, а если дела пойдут не очень хорошо, вы ничего не теряете, кроме небольшого участка складских площадей, которые все равно вам пол года не понадобятся.
Бет прищурился.
— Рекламу я сам буду давать, — добавил Роджер.
— От чьего имени?
— От имени «Центра бытовой техники Бета».
Бет задумчиво опустил голову.
— Вы ничем не рискуете, — сказал Роджер. — А когда у вас пойдут теле визоры, вы только рады будете, что у вас есть отдел техобслуживания. Я знаю, что будет нужно для ремонта телевизоров. Вы представляете себе, что шасси телевизоров будут под напряжением в пятнадцать тысяч вольт? Я теперь читаю справочники, как только они выходят.
— Правда?
— В шасси телевизора в десять раз больше деталей, чем в шасси радио. Питание только высоковольтное.
Бет разглядывал его.
— Каждому проданному вами прибору понадобится техобслуживание, чтобы не прогореть, а заработать пару центов на телевизорах. И нужен отдел технического обслуживания.
Бет рассматривал Роджера так, как будто тот пукнул носом.
— Если вы будете передавать работу другим, это сожрет вашу прибыль. Готов поспорить, вы уже сейчас переплачиваете. А что будет, если вам придется выполнять кучу обязательств по гарантийному обслуживанию? Вы вынуждены будете списывать это в убыток. Вопрос серьезный, не правда ли?
Бет с ухмылкой продолжал пристально смотреть на него.
— На вас зарабатывают другие, — сказал Роджер. — Кто получает настоящую прибыль — вы или фирма, которая предоставляет за вас техобслуживание?
Тут вернулся Дейвис.
— Послушайте, — сказал Бет, — если я надумаю открыть отдел по ремонту и техобслуживанию, я вам позвоню — тогда заезжайте, и мы поговорим об этом. Хочу посмотреть, чего ты стоишь за монтажным столом.
Пожав Роджеру руку, он встал вместе с Дейвисом, и они ушли, оставив Роджера одного за столиком, уставленным пустыми бокалами и с пепельницей, полной окурков и смятых бумажек. Все трое смешивали напитки, а перед ним стояли только бутылки пива «Голден Глоу». И только он один, как сейчас понял Роджер, был без галстука и не в деловом костюме. Он вышел из дома в рабочей одежде: брюках, полотняной рубашке и пиджаке.
Допив пиво, Роджер вышел из гриль–бара и в невеселом настроении сел в автобус, ехавший к дому.
Вирджинию уже уволили с завода, а примерно через месяц и он получил извещение об увольнении. Они выписывали чеки по Программе помощи безработным штата Калифорния, каждую неделю сообщали об усилиях, предпринятых в поисках работы, и уже начали понемногу тратить скопленные деньги. В начале декабря 1945 года ему позвонил Джон Бет.
— Слушайте, я хочу, чтобы вы заглянули в «Центр бытовой техники», — сказал он. — Хочу вам кое–что показать.
Надев костюм и галстук, Роджер поехал в центр города на автобусе. Бригада рабочих переделывала подвал «Центра бытовой техники Бета». Внутрь вносили длинные монтажные столы для техобслуживания.
— Мой отдел ремонта, — сообщил ему Бет. — Хотите работать у меня? Макро говорит, вы свое дело знаете.
Макро работал с ним на военном заводе. Теперь Макро стал закупщиком деталей в крупной фирме, занимавшейся поставками.
— Я хочу войти в долю, — сказал Роджер.
— Это нельзя. Магазин мой.
Они сидели наверху, в кабинете Бета над демонстрационным этажом.
— Это ведь моя идея открыть отдел ремонта, — возмутился Роджер.
— Не уверен. Насколько припоминаю, мы все перетирали эту тему. Ну, так что вы скажете? Не хотите — не надо.
От такого поворота событий Роджер оцепенел. Он не нашел ничего лучшего, чем сказать:
— У меня есть где–то тысяча долларов, чтобы вложиться: я могу закупить приборы и приспособления.
Он не мог посмотреть в лицо Бету, словно глаза и рот были забиты ватой. Он просто сидел и бессмысленно потирал верхнюю губу.
— Ну, мне работать надо, — сказал Бет, так больше ничего и не добившись от него.
Роджер встал, вышел из кабинета, спустился вниз и оказался на улице.
Остаток дня он провел, блуждая по центру города, рассматривая витрины магазинов и раздумывая, что же ему делать. Наконец он зашел в какую–то радиомастерскую и спросил у владельца, не нужен ли ему мастер по ремонту. Владелец сказал, что не нужен, и он ушел. Увидев еще одну мастерскую, он спросил и там. Ответ снова был отрицательный. Роджер предложил свои услуги еще в двух местах — и махнул рукой. Сев в автобус, набитый женщинами с покупками, он поехал домой.
Как они меня, однако, думал он. Как такое могло произойти?
Наверное, он вообще двигался в неправильном направлении. Ему вспомнилась его первая жена Тедди и их дочка, которую отдали в школу где–то на востоке. Это было два года назад, и с тех пор он их не видел. Она снова вышла замуж. Да, конечно, он уехал в Калифорнию, его желание исполнилось. Но все шло не так, как ему хотелось. Тяжелое испытание трудом в тылу, бессонные ночи, долгие поездки на автобусе каждый день, тесная квартирка. И на кой хрен все это?
За несколько кварталов от своего дома он сошел с автобуса и заглянул в парикмахерскую[156]. Все кресла были заняты. Везде сидели мужчины, они читали газеты и курили. Он снова махнул рукой и ушел. Зайдя в бар на другой стороне улицы, он заказал бутылку пива.
Он пил пиво, но ему не хватало ощущения парикмахерского кресла под собой, лосьонов для волос и горячего влажного полотенца, не хватало уюта. Парикмахерская была видна ему из окна, он все смотрел туда и, когда ожидавших в очереди стало меньше, снова перешел улицу.
— Меня побрить, — велел он парикмахеру, когда подошла его очередь. — И постричь тоже: и то, и другое.
Он позволял себе бриться у парикмахера только один раз в год: это была ни с чем не сравнимая роскошь. Он откинулся в кресле и закрыл глаза.
Некоторое время спустя парикмахеру пришлось разбудить его.
— Чем вам спрыснуть волосы? Просто водой?
— Нет, — сказал Роджер. — Каким–нибудь из этих масел, что так хорошо пахнут.
Парикмахер дал ему понюхать несколько флаконов, и Роджер выбрал тот, что понравился ему больше всего.
— В гости, наверное, собираетесь? — спросил парикмахер, втирая ладонями масло ему в волосы. — Будете благоухать, могу вас заверить, а женщин, по–моему, именно это и привлекает.
Роджер расплатился и вышел из парикмахерской в гораздо лучшем настроении. Он и не помнил, сколько лет назад его щеки и подбородок были такими гладкими. Так хорошо меня еще никогда не брили, думал он, шагая по тротуару. Повсюду автобусы закончили развозить рабочих, и ему приходилось пробираться сквозь их толпу. Люди молча спешили домой. Мимо все проплывали и проплывали их лица, пористые, покрытые щетиной, пока он не зашел в бар, в котором уже не раз бывал. Почти час, сгорбившись над столом, он пил пиво и размышлял.
В минуту отдыха с ним заговорил бармен:
— Вам не приходилось видеть, как конь бегает задом?
— Нет, — рассеянно ответил он.
— Готов поспорить, это и невозможно. А вот человек может бегать задом.
Сидевший рядом рабочий в черной кожаной куртке и стальной каске вставил:
— Если бы он попробовал, то смог бы побежать задом.
— Черта с два, — отрезал бармен. — Ему не будет видно, куда двигаться.
Допив пиво, Роджер встал со стула, пожелал окружающим спокойной ночи и медленно направился к выходу.
На улице стемнело. Свет фонарей беспокоил его, и он прищурился. Положив очки в карман пальто, он постоял, протирая глаза. «Что же дальше?» — уже в который раз спрашивал себя он. И снова вспомнил Тедди, и Ирва Раттенфангера, и песенку «Bei Mir Bist Du Schon», которая была популярна, когда он и Тедди стали встречаться. Как–то вечером они танцевали под «Дипси Дудл» в придорожном кабачке в Мэриленде — в то время он неплохо, черт возьми, танцевал. Странно, что Вирджиния, которая когда–то была танцовщицей, не любила танцевать. Только раз они с ней сходили на танцы. С координацией у нее что–то не то, думал он, ступая на тротуар. Отсутствует чувство ритма. Почему? Непонятно.
