Ангела задумалась, одинокая морщинка исказила ее лоб, больно ранив мага.
Королева хотела войны. Минувшей ночью они окончательно решили этот вопрос.
— Ты любишь море, Гела? — спросил Гийом, когда они умиротворенные лежали, обнявшись после горячих ласк, впервые за долгое время оказавшись так близко друг к другу.
Сердечко принцессы билось очень быстро, ни как не могло успокоиться. Маг про себя звал ее «моя принцесса», королевский титул в его голове не вязался с это нежной беззащитной девочкой.
Свечи были погашены, Ангела любила ночь. Ставни закрыты, назойливые луны не могли забраться в комнату. Дверь в коридорчик, ведущий к гостиной, открыта — было жарко.
— Море? Люблю, хотя и была на нем всего два раза. Оно теплое, мягкое, необъятное, — веки Гийома были опущены. Но он чувствовал — она улыбнулась, — Ты хочешь увезти меня на море? — резко без перехода спросила она.
Чародей вздрогнул.
— Да. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Хочу счастья для нас с тобой. Для меня дом у моря — один из символов его.
— Я не хочу бежать. Камоэнс мой дом, — твердо сказал Ангела, повернулась на спину.
— Но ты же была готова следовать за мной прочь из этого дома, спасаясь от женитьбы с Марком Далацийским. Что изменилось?
— Все. Я опозорена. Бежала не сама — меня выгнали из собственного дома. Из моей, по праву моей страны. Гальба-убийца на троне. Я же, из милости спрятанная Патрицией, прячу имя свое от мелких торговцев,
— Не из милости. Из дружбы. Из верности. Она многим рискует, — поправил ее Гийом, — Гальба не вечен — он умрет. Ты вернешься. Если захочешь. Подумай, хорошо, подумай, любовь моя, стоит ли это королевство того, чтобы за него умереть? Или того, чтобы за него умирали другие? Главный враг — Кербон — мертв. Гальба потерял сына — пожинает плоды собственной гордыни и алчности. Я не хочу драться с ним. Я устал убивать. Я нашел тебя, сейчас обнимаю крепко-крепко, потому что боюсь потерять.
Ангела молчала.
— Уедем, уедем туда, где сможем быть счастливы. Короли — они не знают нашей любви. Был ли счастлив твой дядя? Нет. Хочешь, вернемся на мою родину — За Море. У меня там есть верный друг Готье, он увел у меня жену, ты помнишь эту историю. Но благодаря тебе, я на него не сержусь. Наоборот. Все, что пожелаешь, Ангела. Только оставь войну тем, кто алчет ее. Мы так долго шли к нашему счастью — не будем губить его.
Черный потолок, кажущийся небом, впитал его речь.
— Не могу, Ги, — прошептала она, прижавшись щекой к его плечу, — Это мой дом, мое место и мой долг. Будь со мной. Я знаю, ты устал, ты ранен, но не оставляй меня! Ты хочешь счастья и покоя, я жду мести и бури. Но только пройдя через бурю, корабль может достичь спасительного причала.
— В этом море нет причала. За одной бурей идет другая.
— Я тоже боюсь потерять тебя, Ги. Потому, что люблю тебя: сильного, доброго и преданного, как добрый рыцарь из детской сказки. Идеал — каких не бывает. Я раню тебя, несу страдания и тяготы. Опять принуждаю к бою, к крови и ранам. Мне больно, но я не могу иначе. Не могу забыть, кем была. Жить, зная, что место мое занято. Если бы мы сбежали — все было бы иначе. То был бы мой побег, мой решение покинуть родину. А так… Я должна вернуть себе трон.
Ты обиженно сопишь, словно большой верный пес, старания которого не замечает хозяйка. Прости. Прости меня, Ги. Я не держу тебя, мой верный герой. Подло и грязно использовать твою любовь. Ни в одной сказке нет такой неблагодарной холодной принцессы, как я. Забудь меня, мой чародей. Забудь, выкинь из головы дурную девчонку, что ломает твою жизнь. Прости и оставь… Вернись к морю… За Море… К друзьям… — голос принцессы дрожал, она дышала глубоко и громко.
На плечо Гийома — чувствительную кожицу затянувшейся раны — упали первые тяжелые капли.
— Ангела, — простонал он и стал покрывать ее лицо поцелуями, слизывая соленую влагу, словно пытаясь вместе с ней убрать боль принцессы, ее последние слова.
— Ги, оставь. Прости. Ги, — она пыталась оттолкнуть его, но руки ослабли.
— Никогда. Слышишь! Никогда. Любовь моя, — горячо повторял он, как обезумевший, лобзая ее лицо, шею, руки, груди.
Руки принцессы соединились за его спиной. Время остановилось. Все сразу потеряло свое цену и место в этой жизни. Все кроме их любви.
— Я не покину тебя, не брошу, не уйду, — нескоро, очень не скоро повторил Гийом эти слова, — Ты хочешь вернуться. Воскреснуть для Камоэнса?
— Да. Хочу, — уверенно отвечал Ангела.
— Мы вернемся. Я сделаю тебя королевой, клянусь нашей любовью. Ты станешь ею.
Принцесса мягко поцеловала его, утихшую страсть сменило глубокое чувство нежности. Один поцелуй как возмещение войны за корону. Гийому — любовнику и магу — этого было достаточно.
Когда Ангела уснула, он еще долго смотрел в потолок, хмурясь и морща брови, вспоминая имена, должности, привычки офицеров; расположение регулярных войск и места сбора дворянских ополчений; названия крепостей, количество солдат в гарнизонах; число рыцарских «копий», выставляемое той, или иной провинцией; цены скайских наемников.
Боевой маг, шесть лет защищавший Камоэнс от внутренних и внешних врагов, собирался принести в него войну.
— Прости, Хорхе, — прошептал он под утро, смыкая воспаленные глаза.
Глава 22
— Полюбуйся, — Антонио Гальба, регент-хранитель короны, швырнул Агриппе д'Обинье листовку плотной бумаги.
Он принимал маршала в старом кабинете Хорхе. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как покойный король советовался и пил вино вместе с магом Гийомом. Камоэнсцы предпочитали преемственность и стабильность. Таким же кабинет был и во времена брата Гальбы.
Маршал с интересом взглянул на то, что так рассердило герцога.
Бумага была изрядно затерта, краска местами слезла, но рисунок был вполне ясен. Принцесса Ангела, объявленная умершей, грозно смотрела на маршала, ее чело украшала королевская корона. Подпись была лаконичной.
«За королеву! Смерть Гальбе — убийце принца!».
— Хорошее качество, — Агриппа вернул листовку, — Только личико у принцессы было полнее — здесь она слишком худая. Уже знаешь, кто мутит воду?
— Знаю, — буркнул Гальба.
— И кто же? Мачадо, или кто-то из западных графов?
— Рамон верен, я держу его за горло. А те старые бунтовщики дальше разговоров не идут — растеряли азарт и бесстрашие. Листовка отпечатана в типографии Кардеса.
Маршал вскочил от удивления. Лицо его исказила гневная гримаса, кулаки сжались.
— Опять?! Это не просто вызов — это плевок в лицо! Проблему «возвращенцев» нужно решать. Эти еретики сознательно приближают свой конец.
Герцог покачал головой. Он слишком спокойно отнесся к предложению Агриппы, хотя Маракойя была его головной болью и вечным напоминанием о поражении.
— Это не просто подстрекательский листок. Де Вега мертв — провинция спокойна. Мне донесли, что в Осбене появилась девушка похожая на Ангелу.
Агриппа хоть что-то сказать, но так и замер с открытым ртом.
— Вместе с ней замечен Гийом. И знаешь, — голос герцога-регента сделался непривычно тихим и доверительным, — Я верю, что это действительно принцесса.
— Она же погибла вместе с Гийомом и Гонсало!
— Не все так просто. Свидетель мог и ошибаться. Достоверных свидетельств нет. Много загадок. С той погони не вернулся еще один мой…э-э слуга — Гюрза.
— Слышал, — Агриппа сморщился, словно увидел перед собой кучу нечистот.
— Так нет ни тела его, ни известий. Марк де Мена, до этого контролировавший Гюрзу, исчез из дома своей любовницы этой ночью. Вещи на месте — его нет. Потаскуха Ирмана сошла с ума — молчит и трясется. Слишком много совпадений.
Агриппа некоторое время переваривал град новостей. Выпил бокал вина. Заговорил.
— Чертовщина! Что будем делать, Антонио? С Гийомом шутки плохи, Ангела слушается его. Тем более, после всех перипетий, в которых она показала себя смелой и деятельной особой. Есть опасность гражданской войны. Все недовольные прежним королем и тобой присоединятся к принцессе.
