— Мы будем жить в городе… Что тебя тревожит? Ты жалеешь доктора?
— Но он все-таки мой муж, и по-своему, заботился обо мне. Не понимаю, в чем провинился? Японцы его силой забрали, он ради меня с ними поехал, а потом сбежал от них…
— Роксана, о чем ты говоришь? Он тебя чуть не зарезал! А если бы увез в Китай… я не знаю… мог и продать тебя.
— Продать? Как это можно…
— А так… несладко там перебежчикам живется. Надо на что-то жить. А белые молодые женщины дорого стоят.
Роксана растерялась. «Боже, как ужасен мир» Она почувствовала себя неким тепличным растением, ничего о жизни не знающем.
— Ну, что ты, Сана, неужели пожалела, что уехала со мной? — Сила тоже был огорчен, его любимая, о которой он три года мечтал, не рада своему избавлению от постылого мужа?
— У тебя есть жена и сын — заметила Роксана.
— Да, но я разведусь. Я узнавал. Тимофей сказал, сейчас это просто делается.
— Тимофей? Кто это?
— Командир нашего отряда… Не волнуйся. Все будет хорошо. Верь мне — он наконец, осмелился взял ее за руку, наклонился поцеловал каждый ее пальчик.
Этот жест вызвал в ней тепло и нежность. Она несмело прикоснулась к его склоненной голове, провела ладонью по волнистым волосам.
— Я верю, тебе, Сила.
Он поднял свое лицо, встретил нежный и доверчивый взгляд зеленых глаз и улыбнулся простодушной улыбкой.
Они продолжили свой путь, солнце стояло в зените, утренняя прохлада сменилась жарой, Роксана сняла свое пальтишко, легкий ветерок обдувал ее лицо, лошадка устало тянула тарантас.
Город, разрушенный гражданской войной, встречал путников неприветливо. Роксана озиралась по сторонам. Еще три года назад, когда они приехали сюда с Германом, все здесь выглядело гораздо приличнее. А дом, куда привез, ее Сила представлял собой деревянный барак. Во дворе Силантий привязал лошадей к коновязи. Роксана сама выбралась из тарантаса, взяла в руки свой узелок, осмотрелась, взгляд упал на трех молодых людей, хулиганского вида. Один из них, рябой, фуражка на глаза надвинута, из-под нее рыжий чуб виднеется, взгляд нахальный, папироска во рту.
— Смотрите, пацаны, какую кралю к нам занесло! Вот бы такую…
— Тощевата вроде — ответил его товарищ, белобрысый.
— Та ну, хороша Маша, да не наша — хихикнул третий, здоровяк.
Роксана смутилась, а к парням обратился Силантий:
— Слухай сюда, Рябой! Если ты или кто из твоих дружков на мою жену косо взглянет, или словом ее обидит, я тебе башку сверну, ты меня знаешь. Понял, Ряба?
— Понял, Сила. Мы чо, мы ни чо. Пошутили просто…
— Шуткуйте про кого другого, шутники.
— Больше не будем. Зуб даю — пообещал Рябой.
— Вот и молодец. С тебя и спрос, в ответе за нее, пока меня дома нет.
— Заметано, командир.
Силантий взял дорожный сундук, но тут же здоровяк подоспел, услужливо принял ношу, и внес в барак.
— Идем, Роксана. Выше голову. Никого здесь не бойся. Запомни, ты жена Силы Маркера, и пусть только попробует кто рыпнуться — сказал Силантий.
Комната выглядела печально, неухоженная, грязная, заставленная каким-то хламом. Кровать, топчан, стол с табуретками, шифоньер, неприглядного вида железная печурка. Сундучок сиротливо притаился в углу, на него Роксана положила свой узел… Сила заметил ее разочарованный взгляд.
— Извини, прибраться не успел. Торопился в Чертогово, за тобой… Ты располагайся, я сейчас нам еды добуду.
— Мне бы умыться с дороги, можно?
— Да, можно, я сейчас воды принесу, и мыло у нас есть. Это комната Тимофея, ну я тебе говорил. Он нам ее уступает.
— А сам, где он будет жить?
— В казарме перекантуется, он ведь холостой.
Роксана, получив в свое распоряжение таз и ведро воды, разделась, вымыла свое тело с мылом, и переоделась в чистое, стало легче дышать. Пока мылась, никто не входил в комнату, потом Сила постучал в дверь.
— Можно?
— Да.
Он принес горячий чайник, хлеб и кусок сала.
— Вот все, что добыл. Но ты не переживай, голодать не будем, завтра получу паек.
Она протерла стол от пыли, в шкафчике нашлись две железные кружки и заварка. Сели за стол друг напротив друга…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Роксана волновалась, что будет потом, после ужина? Ложиться с ним в постель, она была не готова. Он понял.
— Если ты не хочешь меня, скажи.
— Не знаю… я очень устала — она виновато опустила глаза.
— Да, тебе нужно отдохнуть, ложись на кровать, а я на топчане устроюсь.
Он вышел на улицу, присел на скамейку, закурил. «Ерунда какая, я как желторотый пацан стесняюсь прикоснуться к женщине, о которой мечтал три года. Тимофей комнату свою отдал, завтра спросит, ну, что? Как твоя зазноба? А что я скажу, не было ничего? Конечно, придется соврать» — вздохнул Силантий, но он очень боялся обидеть Роксану, она сама должна захотеть близости. Вернулся в комнату, Роксана спала на кровати. Сила часто оставался ночевать у Тимохи, он поспешно разделся и, укрывшись одеялом, улегся на самодельный топчан. Уснуть долго не мог, ворочался, трудно спать в одной комнате с женщиной, к которой тянет.
Роксана тоже не спала, а притворялась, слышала, как ворочается и вздыхает Сила, потом все-таки усталость взяла свое и она погрузилась в сон…
24. Пробуждение
Роксана проснулась, когда через мутное окно в комнату попыталось заглянуть солнце. Вспомнила вчерашний день, села на кровать и осмотрелась. Силантия не было. Комната выглядела совсем печально, настроение упало. «Как я тут буду жить? Не представляю… Хотя такое же чувство было, когда Герман привез меня в Чертогово. Но доктор был законный муж. А Силантий, он мне кто? И я ему зачем? Уехать бы домой, к маме с бабушкой. Только это пустые мечты, ехать в поезде пять суток. Молодая одинокая женщина в дороге — легкая добыча для всяких бандитов»
На столе под кружкой лежал газетный обрывок, на полях записка карандашом написанная: «Роксана. Я вернусь к вечеру. Твой Сила»
— Вот так, коротко и ясно: твой Сила. Вернусь к вечеру. А что, мне до вечера делать? — прошептала она — надеюсь, хулиганы сидят во дворе вечером, а утром спят. Надо бы в уборную сходить.
А тут еще предательски живот заурчал, в шкафчиках не густо: немного крупы, чай, соль.
За дверями в коридоре послышались торопливые шаги, и визгливые женские крики.
— Ах, ты шельмец! Вот поймаю тебя и надеру, как сидорову козу!
— Ты чего шумишь, Матвеевна?! — другой голос раздался.
— Мишка, паразит, еду ворует, а мне ж парней кормить, скоро с ночной разгрузки вернутся!
— Та много ж тот Мишка скрадет…
Кто эти визгливые женщины, что обсуждали какого-то Мишку, Роксана не знала. Она по-быстрому сбегала в уборную, во дворе никого не было, а когда вернулась в свою комнату, услышала стук в дверь. Она насторожилась, открыла. Круглолицая женщина, рыжеватая с веснушками, в руках миска с дымящейся картошкой.
— Здрасти! Я Лизавета Матвеевна, соседка.
— Здравствуйте. Меня зовут Роксана. Проходите.
Матвеевна вплыла в комнату и торжественно водрузила миску на стол.
— Картошки вот тебе принесла, здесь ведь еды нету, а ты голодная, небось.
— Спасибо, но не надо было, я не голодна.
— Ой! Не голодна она! Да ты прозрачная вся! Сила должен тебя хорошо кормить, а то ветром унесет — хохотнула женщина — да ты не тушуйся! Я тебе все тут покажу, кухня у нас есть, плита там стоит, ты готовить-то умеешь?
— Да. Умею…
Их разговор был прерван появлением второй женщины — бледной худышки, она принесла соленых огурцов на тарелочке.
— Здорово! Чего одну картоху жевать, с огурчиками повкуснее. Меня тетя Маша зовут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Роксана.
— А я чайник поставлю — сказала Матвеевна и убежала на кухню с чайником.
Роксане неудобно стало, что эти незнакомые тетки ее кормить пришли.
— Сила на службу уехал, а ты тут одна, не знаешь никого, вот мы и пошли знакомиться. Ты садись поешь, пока картошка горячая…
