В целом, завивка прошла удачно, если не считать нескольких ожогов на Сенином лбу. Плойка превратила прямые волосы парня в симпатичные кудельки. Сеня посмотрелся в зеркало, вздохнул и прижал к обожженному лбу пачку замороженных пельменей, принесенных Ренатой из морозилки.
– Нравится? – заулыбалась Амалия, по-своему расценив вздох. – То ли еще будет, – подмигнула она. – Каких-то два-три часа, и ты себя не узнаешь!
– Разве это еще не все? – сложились домиком выщипанные Сенины бровки.
– Ты о чем? Это только начало!
Парень снова вздохнул и покорился судьбе. В целом он держался молодцом и достойно сносил экзекуции до тех пор, пока дело не дошло до эпиляции. Мужество покинуло Семена, когда Амалия сорвала с его груди первую восковую полоску.
– Не будь девчонкой и прекрати визжать! – пристыдила Амалия.
– Вот уж не думала, что ты такой неженка, – съязвила Рената.
– А вы не предупреждали, что быть красивым так больно! – обиделся Сеня. – Как вы это терпите?! – вскричал он со слезами и переместил подтаявшие пельмени со лба на грудь.
– Все ради вас. Не вас, разумеется, а ради мужиков, – ответила Амалия. – Красота, знаешь ли, требует жертв.
Эпиляцию на ногах Сеня отказался делать наотрез, мотивируя тем, что за последний час и так настрадался больше, чем за два года в армии. Амалия сжалилась и отдала «новую подругу» во власть Ренаты.
– Будет неприятно и даже немножко больно, но здесь важен результат, – предупредила Рената, обмазывая Сенино лицо толстым слоем, похожего на смолу, крема.
– Главное, в зеркало не смотрись, – посоветовала Амалия. – И не разговаривай, – добавила она, наблюдая, как любимая маска Ренаты намертво сцепляется с кожей, превращая парня в персонажа фильма про зомби-апокалипсис на ближайшие сорок минут.
Пока Сеня наслаждался стягивающим эффектом, девушки успели попить кофе и позавтракать. Терзавшее все утро похмелье наконец отпустило.
По окончании положенного времени Семена снова умыли и увлажнили кремами. Наступил черед макияжа.
– Твоему оттенку кожи и цвету глаз подойдут тени пастельной гаммы. Синей подводкой не пользуйся – это «съест» глаза, – наставляла Амалия.
– Помаду на каждый день выбирай только светлую, лучше перламутровую, – подхватила Рената.
Семен переводил взгляд с одной девушки на другую, не решаясь высказать собственное мнение.
– Все, сладенький, сейчас ты встретишься с новым собой. Обалдеешь! – пообещала Амалия и развернула кресло к зеркалу. – Любуйся!
Сеня вздрогнул и нервно сглотнул.
– О-бал-деть… – проговорил он и открыл рот, собираясь добавить что-то еще, но сдержался.
Из зеркала на него смотрел странный, часто моргающий накрашенными ресницами, тип. Изогнутые, подобно луку, брови уползли на лоб, губы призывно искрились перламутром, а скулы, переносица и центр лба мерцали от хайлайтера.
– Нравится? – сощурилась довольная Амалия.
– Я красавец, и нет мне равных, – произнес слегка побледневший от восторга мужчина и снова дернул кадыком.
– Вот, другое дело. Правильный подход! – одобрила Амалия. – Только зря ты, все-таки, Сеня, усы не сбрил.
– М-да, интересный образ, – высказала мнение Рената. – Будь ты блондином – походил бы на Мэрилин Монро, а так – вылитый Пушкин. Только ты накрашенный и усатый, а он нет, – хохотнула девушка и получила щипок от Амалии. – Но это дело поправимое – обесцветиться можно в любой момент.
Рената закашлялась и выскочила в коридор, видимо, вспомнив о выставке. Семен снова направился в ванную.
– Ты куда? – преградила путь Амалия.
– Так, это… умыться хотел.
– С ума сошел, да? Мы с Ренаткой столько времени старались! Не надо умываться, тебе очень идет. Так ходи. Нужно привыкать к новому образу, а то будешь всю жизнь стесняться. И косметику забрать не забудь, я пока обойдусь.
Ближе к обеду Рената собралась в аэропорт.
– Если куда-нибудь поедешь, смело бери мою машину, – сказала она на прощанье.
– Боюсь я с твоим «мерсом» связываться. Может, у тебя чего похуже найдется? Водитель-то я тот еще!
– Есть старенькая «ауди» выпуска годов, эдак… восьмидесятых Папа купил ее уже подержанной, когда дела только пошли в гору. На ней никто давно не ездит. Бережем, как память о папиной молодости, поэтому она до сих пор не в металлоломе. Бери, конечно, если хочешь, но моя надежнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Расфуфыренный Сеня ждал в машине.
– Ты уверена, что тебе нужно ехать? Может, останешься? – жалобно спросила Амалия.
– Уверена. Такие мероприятия пропускать нельзя. Считай, что это вопрос жизни и смерти. Главное, продержись без меня некоторое время, ладно? Будь осторожна. Сеня за тобой присмотрит. Если что – звони в любое время дня и ночи.
– Теперь сигнализация установлена. Ничего страшного со мной не случится, не переживай.
Рената устроилась на пассажирском сидении. Семен поймал взглядом свое отражение в салонном зеркале и снова вздрогнул.
Амалия махала вслед уезжающей машине, пока та не скрылась из виду.
– Дур-р-рацкая командировка, – проворчала она и пнула забытую на крыльце садовником лейку.
Лейка с грохотом проскакала по ступенькам и закончила путь за кустом пиона.
Глава 17
Остаток дня и вечер Амалия провела перед телевизором в гостиной, переключая каналы и пытаясь справиться с тоской. Победить хандру не помогали ни веселые комедии, ни любимое чтение, ни шоколадные конфеты.
Ночь принесла страхи, тревожные короткие сны, шорохи и звуки, природу которых объяснить не получалось. Дом стонал, стучал трубами и шаркал по паркету, нагоняя страху. Глубокий сон принял Амалию в свои объятия, лишь когда пугающая ночная тьма уступила место золотистому рассвету.
Утром девушка чувствовала себя разбитой и уставшей, будто и не спала вовсе. Тревожная ночь не прошла даром: под глазами расползлись полукружия теней, а брови разделили вертикальные бороздки, именуемые в народе морщинками гордеца. Холодный душ и большая кружка сладкого кофе ненадолго взбодрили, но оптимизма и хорошего настроения не прибавили.
Повариха и горничные разъехались по домам на выходные. Особняк опустел.
Амалия побродила по комнатам, полистала в библиотеке книги, сама с собой сыграла в бильярд и вернулась в гостиную. В коем-то веке у нее выдался свободный день, а она не знает, чем себя занять.
Находиться в пустом, пусть даже таком красивом, доме было неприятно. Зато стало ясно, почему Рената старалась проводить больше времени на работе. Большому дому нужна большая семья, иначе он превращается в склеп.
Амалия раздвинула бордовые портьеры на окнах и гостиная ожила. Солнце обжигало даже сквозь стекло. Столбик уличного термометра преодолел отметку двадцать пять и подползал к тридцати градусам. Не смотря на пекло, лето манило оттенками изумрудного и птичьими гомоном. По сравнению с мрачным особняком, жизнь за окном казалась другим миром, чудесным и наполненным красками.
От мысли, что придется просидеть весь день в одиночестве, кожа на руках покрылась гусиной кожей. Амалия надеялась, что выезд на природу избавит ее от тоски и хотя бы немного поднимет настроение. К ее большому сожалению, Машка оказалась занята до вечера и составить компанию не смогла.
Льняные широкие брюки и белая безрукавка подходили для прогулки как нельзя лучше. Девушка сунула ноги в удобные оксфордские туфли и прошла в гараж.
Машина заводиться отказалась. Амалия провертела ключом в замке добрые пять минут, прежде чем шлепнула себя ладошкой по лбу за недогадливость и перелила в бак немного бензина из канистры. Недовольная тем, что ее потревожили, старушка «ауди» еще немного пожаловалась на судьбу, покряхтела и тронулась с места.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дребезжа всеми частями железного тела, «память о молодости» выкатилась из поселка и взяла курс в сторону речки. Кондиционер в машине отсутствовал. Амалия с тоской вспомнила о предложенном Ренатой «мерседесе», и опустила стекла, чтобы не свариться заживо. Хотелось надеяться, что возле воды жара будет переноситься легче.
