что-то вроде чалмы с проплешиной на затылке. На виске у Насира осталось незамеченное пятнышко подсохшей крови.
— Молчать будешь, хаволь?! — зарычал Насир.
— Я не медик, мальчики, — сказала Лада, — но, мне кажется, у него шок, или как там это правильно называется.
Она пощёлкала пальцами у Джамиля перед глазами, и тот задёргал головой, как рыба на сковородке.
— Может, этот хаволь черепушкой повредился?
— Да по хрен чем он там повредился! Что нам с этой хренью делать? — Томаш показал на металлического таракана, который лежал на столе, поджав по себя лапки, и вращал из стороны в стороны синими бусинами глаз. — Мы даже не знаем, как его отключить!
— Да, неручной зверёк.
Лада ткнула в таракана вилкой, и тот мгновенно отполз в дальний угол стола, судорожно дёргая манипуляторами, похожими на длинные заострённые жвала.
— Так как быть-то с этой штукой? — Томаш с отвращением посмотрел на таракана. — Я его здесь не оставлю!
— Чего тут думать? В шлюз его и выбросить к херзац матерах!
Насир прислонился к стене. Видно было, что ему тяжело стоять на ногах, но садиться рядом с электрической многоножкой он не решался.
— Отличная идея! — хмыкнула Лада. — После этого можно сразу на Бакар возвращаться.
— А может, и надо вернуться! Уже второй херзац подряд — и снова из-за генератора! Я уже не уверен, что мы до места дойдём.
— Давайте сначала во всём разберёмся, — сказала Лада.
— Да, — подтвердил Томаш. — Вернуться — не лучший вариант сейчас. Айша с нас шкуру спустит.
— Ты всё своей шармуты боишься?
— Опасаюсь. — Томаш почесал отрастающую на щёках щетину. — И тебе бы следовало.
— Я уже долго живу и никогда шармут не боялся!
— Ты молодец, Насик, — сказала Лада. — Но мы сначала во всём разберёмся, а уже потом решим, чего бояться, а чего не бояться.
— Золотые слова! — Томаш осушил свой стакан.
— Разберутся они… — проворчал Насир. — Почему вообще этот елдыш на столе сидит? Затолкайте его обратно в ящик! Он же опять в техничку полезет!
— Он никого к себе не подпускает, — сказал Томаш. — Может, он считает, что это его место.
— Чего? Какое ещё место?
— А я откуда знаю? Есть тут у нас один специалист по кабурам, но он…
Томаш наклонился к Джамилю и прокричал ему на ухо:
— Как отключить эту хрень?!
Джамиль посмотрел на него осоловелым взглядом и прикрыл мятым бинтом лицо.
— Он чего, плачет? — спросил Насир.
— Оставьте вы его, — сказала Лада. — Может, если бы вы не орали, он бы уже в себя пришёл. Оклемается — поговорим. А пока его надо в каюте уложить.
— Их обоих. — Томаш повернулся к Насиру. — Ты, мой друг, тоже на ногах не стоишь.
— Я в норме! — Насир поправил мятую чалму. — И похлеще бывало! Так что не боись. Скажи лучше, чего делать-то будем, пока этот хаволь дрыхнет?
— А что мы можем делать? — пожал плечами Томаш. — Лететь.
* * *
Томаш остался в кают-компании один. После препирательств с Насиром в голове крутились одни бакарийские ругательства. На стуле, где сидел Джамиль, валялся мятый бинт с пятнами крови.
Томаш налил себе ещё тинктуры и выпил залпом. Традиционный литийский напиток не только уничтожал печень со сверхсветовой скоростью, но и помогал избавиться от мигрени. По крайней мере, головная боль его больше не беспокоила.
Таракан сидел на столе. Вилкой в него больше не тыкали, и таракан немного осмелел, выдвинул из брюшка скрюченные ножки и осторожно — тык, тык — подполз к краю столу. Его глаза-бусинки бешено блестели, сканируя кают-компанию.
— Эй! — крикнул Томаш. — А если эта хрень на меня сейчас набросится?
Ему никто не ответил. Он для верности вытащил из шкафчика столовый нож — сомнительное оружие — и отошёл поближе к двери. Таракан задвигал жвалами, пробуя воздух на вкус.
— Что ж ты за создание такое? — проговорил Томаш.
Кабур чем-то напоминал робота-погрузчика в космодромах, только уменьшенного в несколько раз и с угрожающими жвалами-манипуляторами. Его длинное округлое тельце состояло из налезающих друг на друга металлических пластин и напоминало хитиновый панцирь. Шесть тонких суставчатых ножек могли вдвигаться в металлическое тельце или полностью вылезать наружу, как у паука. Все интерфейсные порты находились у кабура на брюшке, но переворачивать его вручную Томаш не решался. Сам он никогда таких роботов не видел — впрочем, и выросшего на Бакаре Насира этот страшенный таракан удивлял не меньше.
— Есть кто живой? — крикнул Томаш. — Вы меня одного с этой хреновиной бросили?
Оставлять кабура без присмотра было нельзя — кто знает, куда он полезет в следующий раз. Судя по взломанному замку в техничку, закрытые двери не были для него проблемой.
Впрочем, спрыгивать со стола кабур не спешил. Он повращал круглыми глазищами и уставился на Томаша так, словно замышлял какое-то электронное злодеяние.
— Но-но! — Томаш погрозил ему столовым ножом. — Не вздумай!
Кабур аккуратно подтянул жвала к брюшку, как бы показывая, что не представляет угрозы. Теперь робот стал походить на домашнее животное, ждущее команды от хозяина. Сидеть, лежать, служить.
Томаш отложил нож и потянулся к тинктуре. Кабур, испугавшись, тут же застучал острыми лапками по столешнице, ретируясь подальше от бутылки.
— Может, имя тебе дать? — усмехнулся Томаш.
Кабур заинтересованно поглядывал на него синими бусинками.
— Пушистик, например.
Томаш плеснул в стакан тинктуры и пригубил её, как лекарство.
— Зачем же ты в техничку полез? Самописец у нас в рубке. Сомневаюсь, что на бакарийских кораблях его в техническом отсеке прячут. И на кой хрен тебе виртпроцессор сдался? Совсем твои электрические мозги заклинило?
Кабур лежал на столе, подобрав под себя лапки и глядел на Томаша неподвижным стеклянным взглядом. Можно было подумать, что он переключился со скуки в режим гибернации. Но когда Томаш, допив тинктуру, попробовал подойти к нему сбоку, кабур тут же очнулся и нервно задвигал жвалами.
— Ты чего делаешь? — объявилась из коридора Лада. Она покосилась на открытую бутылку. — Тинктурка храбрости придаёт?
— Изучаю я его, — буркнул Томаш.
Кабур угрожающе пощёлкал манипуляторами.
— И чего наизучал?
— Надо бы попробовать его перевернуть, у него же всё самое интересное на брюхе. Только вот он не даётся.
— А чего ты там найти хочешь? Кнопку выключения?
Томаш развёл руками.
— Почему бы и нет? Должны же его как-то выключать? Я так понял, на бакарийских кораблях самописец запрятан туда, где экипаж его достать не может, а эта хрень на ножках туда пролезает и…
— И что?
— И всё. Потом отключают её и обратно в коробку. Зачем она нужна-то? А то залезет на стол, — Томаш показал на нервно подёргивающегося кабура, — и клешнями своими начнёт шевелить.
