Что именно я чувствую? Не понимаю ничего уже. Потому что…
Потому что, когда в ангар к нам с Наумовым ворвался Артём со своими идиотскими намёками, я ведь на самом деле не только разозлилась, но и испытала странную радость. Даже не радость — триумф.
Что искал. Что нашёл меня.
Он так на меня смотрел в тот момент, пожирая своими почерневшими жадными глазами… Так, что внутри в ответ всё сжалось и затрепетало. И захотелось не только снова оттолкнуть, но и поддаться, чтобы уже поймал и окутал этой жаркой темнотой, исходящей от него.
Лишь на мгновение, но так остро захотелось.
Глеб Янович так не смотрит на меня. И я не уверена, что когда-нибудь так посмотрит. Не уверена, что он вообще способен на это.
Как и не уверена, что Артём так не смотрит на любую нравящуюся ему на данный момент девчонку, и это лишь способ добиться пропуска в трусы. Действенный и быстрый, а потом он начнет бегать за другой, точно так же пожирая глазами и преследуя словно добычу, пока не добьётся своего.
Боже, и почему я вообще наткнулась на него, а?!
— Прошу, — в голосе Базова лёгкая издёвка, а в глазах — затягивающая чернота, когда он откидывает край палатки, приглашая первой заползти внутрь.
Палатка невысокая и маленькая, так что единственный способ туда попасть — встать на четвереньки, а там я смогу разве что сесть, забившись в угол.
— Ты издеваешься, — нервно облизываю сухие губы, прикидывая, что, когда мы заберемся туда вдвоем, "массаж" можно будет сделать и без рук — просто потираясь в тесноте друг о друга.
— Пока нет, — хмыкает на это Базов и, пожав плечами, залезает первым.
Возится там пару секунд, и изнутри тент подсвечивается тусклым желтым светом походного фонаря.
— Алиса-а-а, — зовёт нараспев.
Набрав в лёгкие воздух как при нырке, нагибаюсь и протискиваюсь в палатку. Почти сразу оказываюсь лицом к лицу с её хозяином, который, чуть заметно улыбаясь, цепко смотрит на меня.
— Что?! — огрызаюсь, отползая от него как можно дальше.
— Ничего…
Артём вжикает молнией, отрезая нас от остального мира.
Я озираюсь по сторонам, лишь бы не пялиться на него. Ладони вспотели, и сердце больно частит в груди. Я очень зла на него из-за Наумова, но ещё я дико нервничаю. И низ живота жарко тянет. О том, что кажется, у меня влажнеет белье, упорно стараюсь вообще не думать.
Это ведь из-за Глеба, да?
В палатке Артёма спартанские условия и ничего лишнего. Тонкий матрас на весь пол, приличный спальник, в углу большой туристический рюкзак. Рядом самые необходимые предметы обихода — стаканчик с зубной щеткой, бритвой, стальная миска, швейцарский нож валяется…
По минимуму вещей понимаю, что в походной жизни он не новичок. Палатки моего отца — в прошлом профессионального инструктора, в которых я всё детство и юность провела, выглядели точно так же.
Тоже любит горы, как мой папа?
Поднимаю на Артёма любопытный взгляд, но спросить не решаюсь. Ещё решит, что он мне интересен.
Базов же трактует выражение моего лица совершенно по-другому.
— Ждешь, когда разденусь? — сверкает глазами.
— Пф-ф-ф… — закатываю глаза.
Очень вовремя закатываю, потому что в этот момент он рывком стягивает футболку через голову, встав на колени, и в каких— то сантиметрах от меня оказывается его идеальный голый торс. Мне хватает миллисекунды, чтобы подавиться собственной слюной и почувствовать, что между ног уже не просто влажно…
Чёрт…
Это просто инстинкты, Алиса, соберись…Он козёл!
"Очень горячий козёл, надо заметить!" — орёт внутренний поплывший голос в ответ.
"Заткнись", — беспомощно ворчу ему в ответ.
Артём в это время вытягивается на развернутом спальнике как огромный дикий кот. Кладет себе руки под голову и хитро смотрит на меня одним глазом, поигрывая прорисованным мышцами спины. Рядом с ним телефон с пока ещё не включенным таймером на десять минут.
— Ну, Лютик? Хватит любоваться. Быстрее начнешь — быстрее кончишь… — ехидно урчит.
От двусмысленности его слов заливаюсь красным.
— Я не любуюсь, а пытаюсь преодолеть в себе брезгливость, — шиплю.
— Ну да, рассказывай! — тут он уже ржёт, не скрываясь.
Бесит!
На волне злости сажусь сверху на его будто каменную задницу и от души луплю ладонью по голой спине.
— Ай! — руку тут же ошпаривает кипятком. Больно!
— Не сломай себе ничего, Цветочек, — а он даже не дернулся!
— Знаешь, я не умею массаж, рельсы — шпалы подойдут? — и, навалившись всем телом, веду ребрами ладоней по его золотистой спине, рисуя две отчетливые красные полосы, — Засекай время.
— Э-э, нет! Так не пойдёт! — Артём резко приподнимается на локтях, чуть не скидывая меня с себя как ретивый конь, отчего я инстинктивно вцепляюсь ему в плечи.
А он ещё и руку мою перехватывает, притягивая к себе ближе, оборачивается, и наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга.
Теряюсь тут же. Перестаю дышать, чтобы просто не вдыхать его запах, золотисто-карие глаза двоятся от того, что слишком близко. Влажное горячее дыхание оседает на моих губах.
— Ты всё умеешь, лиса Алиса, — вкрадчиво шепчет, почти касаясь меня ртом, — Так что давай нежно, или я массаж не зачту. Покажи класс…Чтобы я охренел…
Замолкает, блуждая полупьяным взглядом по моему лицу. Смотрю в ответ и словно тону в жарком чувственном тумане, постепенно переносясь в другое измерение.
Это тоже всего лишь игра между нами. Но правила немного другие…Хочет класс?
Ладно…Я покажу…
— Ну если, чтобы охренел… У тебя масло есть какое-нибудь или крем? — шепчу меняющимся от охватывающего азарта и дребезжащего возбуждения тембром.
Моргает медленно, смотря на мои губы. Дергает уголком рта.
— М-м… — чуть растерянно тянет, хмуря лоб, — Только "Спасатель"…
— Подойдёт.
22. Алиса
Слишком густая, вязкая мазь поначалу с трудом распределяется по горячей гладкой коже Артёма, вынуждая меня прикладывать больше усилий.
Веду ребром ладони по впалому желобу позвоночника от холки до самой поясницы, затем круговыми движениями с нажимом охватываю весь торс, вновь поднимаясь к плечам. Выдавливаю ещё себе на ладонь мазь, сминая тюбик, и обвожу мужские лопатки едва уловим дразнящим касанием.
Затем снова пересчитываю пальцами крупные позвонки, давлю кулаком, прокручивая ладони на напрягающихся мышцах, и тут же легко царапаю ногтями, убирая возможные болевые ощущения, ловя на слух частое поверхностное дыхание своего подопытного.
Глажу кожу над полоской шорт, которые так хочется спустить хоть чуть-чуть ниже. От открытия, что кроме этих шорт, на Артёме вообще ничего, бросает в вязкий жар, и я, смутившись самой себя, снова поднимаюсь руками выше.
Проминаю мужские напряженные плечи и шею, и Артём урчит как разнеженный кот, а затем и вовсе убирает руки из-под головы и вытягивает их вдоль туловища, полностью расслабляясь.
Вижу левую половину его лица — глаз закрыт, ресницы дрожат, разомкнуты губы…Дыхание становится глубокое и медленное. И можно было бы решить, что он почти спит, вот только меня всю плавит исходящим от него, усиливающимся с каждой секундой жаром.
Кажется в палатке уже нечем дышать.
Моя кожа покрывается испариной — лоб, меж грудей, спина…И между ног давно влажно печёт. Еложу на его заднице, скрытой шортами бёдрами почти при каждом движении руками, и это какой-то отдельный кайф. Надеюсь, он не сильно замечает и думает, что это от прилагаемых усилий.
Ладони горят от постоянно тесного контакта, в голове играет чувственный транс, в который я погружаю себя сама. Движения замедляются, плавно перерастая в интимные поглаживания и всё дальше уходя от обычного массажа.
Когда в очередной раз повожу ноготками по ребрам Артёма, вижу, как он мгновенно покрывается крупными мурашками, хрипло выдыхая. И у меня самой волоски дыбом встают на предплечьях от его такой считываемой реакции.
