Я среагировал на подкравшихся сзади аборигенов достаточно быстро. После выстрела в спину. Таким образом, я добыл еще дробовик и пистолет. Добежал обратно я так же без единой царапины. Дробовик отдал киборгу, пистолет — черноглазому. Молодой коп явно расстроился, что его обделили, но я не доверил бы ему даже чеку от гранаты.
— И что это было? — спросил Иолай, как только я вернулся.
— Вечерняя пробежка, — усмехнулся я.
— Я так и знал, что ты не так прост, человек, иначе бы не стал так рисковать, тем более ради незнакомых Людей. Но что дальше?
Ответ вновь был очевиден, но иногда хочется, чтобы его высказал другой, это дает ощущение отсутствия ответственности.
— Будем прорываться. Я, который не так прост, ты, который киборг, и Верон, который, как я понимаю, тоже не так прост, — пойдем как «живая стена», остальные будут прятаться за нами. Если кого убьют или ранят, то тут уж извиняйте, — возвращаться себе дороже. Хотя, если черн… Верон захочет, может потащить толстячков на себе. Лично я — сваливаю. Это к вопросу о том, что я готов рисковать ради незнакомых Людей; это не так.
А вот теперь ответственность за толстосумов, да и вообще всех, с себя снял уже я, переложив все на твердые плечи Верона, тем более, что он особо не выказывал недовольства. Если судить по его лицу, он пытался слиться с местностью, притворившись камнем.
— Рискуешь только ради себя? — спросил Иолай.
— В основном.
— Я стараюсь действовать объективно, — пояснил Верон, сделав пару слепых выстрелов в сторону аборигенов. — Если есть шанс — я им пользуюсь. Но тут ты прав. У нас только один выход. Если кого-то ранят, максимум, что я смогу — добить.
— Очень милосердно, — кивнул я. — Ну что, насчет восемнадцать? Все готовы? Ра-аз… два-а… восемнадцать!
И мы побежали, одновременно стреляя и прикрывая собой тяжело дышащую толпу.
Первым «лег» молодой полицейский. Он запаниковал и побежал не как все, а что есть прыти, обогнав «живую стену», но от пули в бок он убежать не смог. Вот и решилась одна из проблем нашей компании, а я и пальцем не пошевелил. Второй был дэбел, который не Костун, но который больше него, а оттого медлительней. Он спотыкнулся о какую-то железяку и растянулся на земле. Подняться ему помешала пуля в голову. Вот странно, то эти дикари вообще попасть не могут, то убивают первым же выстрелом. Хотя, это, скорее всего, просто случайность. Костун, что удивительно, был довольно прыток для своего телосложения. Вот чья жажда жизни была на высоте.
Странный шум мы услышали еще стоя за кучей перед тем, как побежать, но не обратили на него особого внимания. Он шел со стороны садящегося солнца, которое было видно в большой бреши в идущих по кругу невысоких гор, а потому увидеть источник не представлялось возможным — светило было слишком ярким и ослепляло. До этого момента.
— Ядрена кочерыжка, — только и прошептал я.
Это был лайнер.
Тот самый космический лайнер, о котором можно было снимать фильм про зомби-апокалипсис, и энд у этого фильма явно был бы не хэппи.
Корабль летел — а точнее — падал, — немного накренившись, оставляя за собой широкую полосу густого черного дыма. Мне показалось или я увидел там оттенки фиолетового? Лайнер летел примерно в двух километрах над землей (а учитывая размер, это было сильно) и явно снижая высоту, но точно не для того, чтобы мягко сесть — космические лайнеры не были предназначены для полета вне космоса.
Никто не стрелял. Все стояли как вкопанные и наблюдали за необычным представлением. Даже аборигены, явно привычные к падению им на головы всякой дряни, никогда не лицезрели подобных шоу.
— Я не очень разбираюсь в таких вещах… — начал я, продолжая следить за удаляющемся кораблем, но черноглазый меня перебил, одновремено довершив мою мысль:
— Он на ядерном реакторе!
Это было самое эмоциональное, что Верон сказал за все время нашего знакомства, и сказал он это так, что даже глуповатые толстосумы поняли, что это очень плохо.
— Быстрее! — выкрикнул Иолай и побежал к машинам.
Остальные последовали его примеру. Аборигены же продолжали стоять — некоторые даже не опустили оружие — и пялиться в небо, на шлейф черного дыма. На всякий случай мы взяли три машины: в первую сел я и… Костун, чтоб его, во вторую — Верон и старушка, в третью — Иолай и муж старушки. Вообще, в машине было четыре места, но такой ненадежный транспорт мог сломаться, могло лопнуть колесо, могла кончиться энергия и все такое, поэтому взять побольше машин было практичней. Богачи, очевидно, водить не умели вообще. Первая остановка случилась раньше, чем мы ожидали. Не успели мы выехать за переделы круга гор, как на пути выбежала… девушка!
— Езжайте дальше! — крикнул я остальным, а сам остановился. — Ты, — крикнул я Костуну, — на заднее.
— Почему я должен…
Договорить ему не дал мой удар в глаз, под которым и так был с синяком после моего удара еще на лайнере. Зато он плача и держась за глаз быстро перебежал назад. Девушка села на место и я сорвался с места, поднимая за собой целый фонтан песка.
— Зачем я должен был пересесть? — сквозь нытье промычал Костун, решивший, что сейчас говорить можно и безопасно.
— Будут стрелять — прикроешь.
— Что?.. — Костун быстро высунулся в окно и убрался обратно. За нами ехали.
А может и не «за», а «от». Но вряд ли аборигены понимали, что такое ядерный реактор, а если и понимали, то вряд ли знали, что он есть у этого корабля.
Сначала была вспышка. Из-за бьющего в глаза красного солнца впереди, она показалась совсем незначительной, но я ее уловил. Если бы кто стоял к взрыву боком, то он бы боковым зрением увидел, что на миг на противоположных концах земли как будто засветилось сразу два солнца: одно уходит за горизонт, другое же рождается прямо на поверхности.
Через несколько секунд взрыв уловили все. Звук был такой, словно в уши кто-то дул со всей силы, а все остальные звуки просто перестали существовать.
— Не смотри! — крикнул я девушке, которая собралась высунуться в окно и оглянуться. — Ослепнешь!
И тут нас накрыла ударная волна. Не сильная из-за расстояния, но машину повело, пришлось снизить скорость, чтобы не перевернуться. Дополнительным плюсом было то, что позади нас, прямо на пути ударной волны, находились горы, которые и ослабили удар.
— А нас радиацией не накроет? — выкрикнула девушка.
Я высунулся в окно. На горизонте возвышался огромный ядерный гриб, над которым, высоко в небе, расходился почти правильными кругами белый дым. Хоть поднявшийся в воздух песок мешал, но гриб было прекрасно видно. Аборигены же куда-то пропали, то ли затерялись в пыли и песке, то ли все поголовно взглянули на вспышку и оттого уже не видели, куда ехать. Да и вообще больше ничего не видели. Я сел на место.
— Взрыв слишком далеко, так что радиация не должна достать. Но лучше уехать подальше. Надо догнать наших «друзей».
Не успел я набрать скорость, как у нас за спиной послышались выстрели. Аборигены, судя по всему, пережили взрывную волну, но возвращаться обратно в лагерь — к женщинам и детям — не собирались. Я снова высунулся в окно, но за пеленой пыли было очень плохо видно преследователей, из-за чего было непонятно, как они вообще стреляют. Наверно, наобум, ибо все пули уходили в «молоко».
— Стрелять умеешь? — спросил я у девушки.
— Еще бы.
— Бери оружие у меня между ног и работай.
— Чего?! — вытаращила она на меня глаза.
— Автомат, говорю, бери. Я его просто ногами зажал, чтобы из машины не улетел.
— А-а, так бы сразу и сказал. — Девушка пыталась сдержать смущение. — А я не ослепну?
— Ослепнуть можно только при вспышке, дальше не опасно, если, конечно, не будет второго взрыва. Хватит болтать, отстреливайся!
— Да. У меня еще пистолет твой остался, может его этому жирдяю дать?
Я посмотрел на заднее сиденье. Костун накрыл голову руками и дрожал, пытаясь всячески уменьшить свою низкорослую, но ширококостную тушу на тесных задних сиденьях.
— Не, от него толку как от козла молока, чтобы я ему еще свой пистолет доверил. Давай лучше сюда.
— Вот, — протянула она мне вакуган. — Только там патронов почти не осталось, ты еще на лайнере бо́льшую часть расстрелял, а мне пришлось убить напавшего на меня монстра.
— Фигово. Тогда старайся стрелять из автомата прицельней. Патроны нам еще могут пригодиться.
— Ок.
Девушка взяла автомат и высунулась в окно, повернувшись ко мне своими аппетитными формами, которые обтягивало некогда белое и целое платье, но через несколько секунд вернулась в салон автомобиля. Я сделал вид, что все это время следил за дорогой.
— Да как тут прицелишься? Из-за песка ничего не видно.
— Черт. Водить умеешь?
— Да все я умею: и стрелять, и водить, и борщи варить!
— Ну идеал просто, а не девушка.
