— И что нам делать? Тут даже горячей воды нет, — подала голос старушка из-за спины, ежась от холода под шалью.
— Честно сказать, я не знаю. Мы не сможем выбраться с планеты самостоятельно.
Помолчали. Пауза затянулась минут на пять, за которые звезд на небе как будто стало больше, но все они были довольно тусклыми. По звездам можно было узнать, в какой части галактики мы находимся, но это не имело смысла, потому что маршрут лайнера и так все знали. Хотя не все знали, что частично он проходит по местам, где практически никого не бывает. Планета, на которой мы находились, даже не была включена в программу экскурсии, ибо не представляла из себя ничего примечательного.
— Можно собрать какой-нибудь радиопередатчик и передавать сигнал SOS в космос, — предложил я.
— Это вариант, — согласился Верон, — но у нас нет необходимых приборов.
— У нас есть киборг.
— Кто?! — воскликнула девушка. — Всегда мечтала заменить себе какую-нибудь часть тела на роботизированную!
— Это я, — поднял руку Иолай. — Поверь мне, киборгом быть не так уж круто. Прямо сейчас, например, у меня совсем мало энергии. Солнце скрылось за горизонт, а других источников энергии я тут не вижу. Могу, конечно, высосать ее из машин, но тогда мы останемся без средств передвижения, а ждать, когда утреннее солнце вновь их зарядит, может быть опасно. Вдруг придется уматывать от аборигенов или зверей.
Девушка немного приуныла.
— Что касается радиоприемника, — Иолай повернулся ко мне, — то тут тоже есть проблема. Для начала я должен иметь хотя бы пятьдесят процентов заряда энергии и, как и сказал Верон, нам нужна аппаратура, чтобы я мог усилить сигнал и послать его в космос более направленно.
— У тех ребят было несколько куч этой аппаратуры. Если там и нет того, что нам необходимо, то я могу легко собрать нужный прибор.
— Прибор собрать я тоже могу, — кивнул Иолай, — но у меня совсем нет желания возвращаться в тот гадюшник.
— А есть другие варианты?
Иолай, да и все остальные, задумался. Часто бывает так, что приходиться идти туда, куда тебе совсем не хочется, и делать вещи, которые ты ненавидишь. Обычно это называется работой. А иногда от этого зависит твоя жизнь или жизнь других.
— Мы можем либо вернуться, но на этот раз готовые ко всему, либо бродить по всей пустыне, в надежде найти более… цивилизованную цивилизацию. Но если здесь такие и были, то они давно отсюда смылись. Или превратились в дикарей.
Все снова призадумались.
— Подождите! — вскинулась девушка. — Но ведь там же радиация! Тот корабль…
— Она права, — согласился Иолай. — Обычным людям там делать нечего. Пусть эффект сразу и не проявится, но через годы облучения может дать о себе знать.
Мне ли не знать. На родной планете я видел тысячи и тысячи Людей, которые подверглись радиации. Даже не знаю хуже: чума или лучевая болезнь. По крайне мере, второе не передается от человека к человеку.
— Значит, придется пойти только тебе, — сказал Верон киборгу. — На тебя радиация повлияет меньше всего, тем более вряд ли ее там сильно много.
— Эх, опять всю работу на меня скидывают, — посетовал Иолай.
Укол совести был не таким уж и острым. У киборгов вместо крови течет олейхор, который может медленно выводить радиацию, если, конечно, она не превышает критической величины. Да, Иолай некоторое время будет чувствовать себя довольно погано, но это все равно не повод разболтать всем о моем бессмертии.
— Надо поспать, — решил Верон чуть позже, когда мы обсудили несколько насущных проблем. Старики пожаловались на голод, на что Верон посоветовал им сходить на ночную охоту. Аппетит у лысых толстосумов тут же пропал.
— Вот это верно! — поднял указательный палец вверх Иолай. — Утро вечера мудреней. Надо только сначала проверить раненого. Я бы сам сходил, но не хочу тратить энергию.
— Я проверю, — сказала девушка.
— Если бережешь энергию, не надо так активно жестикулировать, — пожурил киборга черноглазый.
— Не самый лучший телохранитель, да? — беззлобно улыбнулся я франту.
— Мы не раз выбирались из самых серьезных переделок вместе, — серьезно ответил Верон, — так что не надо неуместных шуток.
— Извините, если кого-то обидел. — Я усмиряюще поднял руки. — Не хотел.
Черноглазый не ответил. Существуют Люди, для которых некоторые пустяковые вещи кажутся чересчур важными и серьезными. Некоторые зацикливаются настолько, что со временем перестают замечать поистине существенные проблемы, что им в конечном счете аукается.
Дабы не создавать неловкости, я тоже подошел к костру.
— Живой? — спросил я без всякого интереса.
— Дышит, — ответила девушка.
— Ясно.
Мы вернулись к машинам.
— Кстати, — обратился я к девушке, когда мы расселись по местам, — ты откуда вылезла?
— Вылезла? — фыркнула она. — Как грубо.
— А как я должен сказать? Ты выскочила, как черт из табакерки! Белое платье все в грязи, крови и рваное…
— Я про твою зеленую тряпку вообще молчу.
— … на голове кавардак, лицо чем-то заляпано.
— Где? — Девушка начала судорожно оттирать с лица невидимою ей грязь. Один из примеров зацикливания на пустяковых вещах, которые по большей части присущ лишь женщинам..
— Да вон, под глазом, — подсказал я, пока она себе кожу не содрала.
— А сразу не мог сказать? Сижу тут, как кикимора… пустынная.
Она и правда была похожа на кикимору: одежда разорвана, волосы как солома, черная солома, а руки еще грязнее лица. Несмотря на все это, такой вид придавал ей какую-то очаровательную аутентичность.
— Сразу — это когда? Когда мы уматывали от аборигенов и ядерного взрыва или когда так стемнело, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно?
— Ладно-ладно, я поняла: не было времени. Теперь все? — Девушка закончила оттираться.
— Еще вот тут немного. — Я показал пальцем на лоб.
Девушка почему-то резко отстранилась.
— Ты чего? — удивился я.
— Я думала, ты сейчас слюнями своими оттирать соберешься.
— С чего бы это? — усмехнулся я.
— Да кто тебя знает, — пробубнила она, оттирая лоб.
— Меня знают все, кому нужно, а вот насчет тебя не знаю, извини за тавтологию. Может, уже наконец скажешь свои имя?
Она немного замялась, словно решая, достоин ли я такой чести.
— Скажу: Мара.
— Мара? — поднял я брови. — Просто Мара?
— А что такого?
— Да нет, ничего. Если ты Мара, тогда я Хорс.
— А если я скажу, что не Мара, у тебя тоже имя сменится?
— Так что с тобой случилось? — ушел я от ответа. — Почему тебя не было вместе со всеми в лагере? Что ты вообще все это время делала?
— Что делала? Да ничего особенного. Когда я приземлилась, то дверца почему-то не открывалась…
— Она и не должна открываться, — перебил Мару Иолай, который, по идеи, должен был спать, как и все остальные. — В начале, по крайней мере. Там специальная программа стоит, которая не дает двери открыться еще десять минут после приземления. Нас так и поймали — просто обмотали «гробики» стальными тросами, чтобы мы дверцу открыть не смогли, потом прицепили к машинам и отвезли в лагерь, а там уже народу было слишком много с оружием, так что отбиваться не решились.
Верон с Иолаем, как и лысые старики, не спали, но не из-за того, что наша болтовня им мешала, а потому что просто не хотелось. Так бывает, когда день насыщенней, чем предполагал с утра. Организм и разум не могут переварить все так быстро, чтобы еще и на поспать время оставить. Для меня этот день тоже отличался от большинства остальных в моей жизни, но я совру, если скажу, что этот день самый яркий из всех, что я пережил.
— Дурацкая все же система, — пробурчал я, вспоминая, как мне пришлось поднапрячься, чтобы свалить с лайнера.
— Так вот, — продолжила Мара ровным голосом. — Когда дверца не открылась, я кое-как достала пистолет…
— Вакуган, — машинально поправил я девушку. Да, он тоже считался пистолетом из-за формы, но все же был чем-то бо́льшим, чем простая пукалка.
— …и собрала его. Благо, когда шлюпка приземлилась, пистолет зашвырнуло как раз под руку. А потом я прострелила окошко в соседнем месте, где было пусто, так как летела я одна.
— Не стоит благодарности, — самодовольно ухмыльнулся я, но девушка не отреагировала.
— Оконце разбилось, но дверь все равно оставалась запертой. Тогда я рискнула и несколько раз выстрелила в то место, где у обычных дверей должна была быть защелка. И это сработало, саркофаг открылся. Потом я встала, огляделась, увидела вдалеке горы и вспомнила, что… Хорс говорил идти к самой высокой точке.
— Не стоит благодарности, — повторил я, но девушка снова никак не отреагировала. Я приуныл. Пусть я спас ее не от дракона, но и она не бедная принцесса, хотя замашками иногда походила на королеву.
