«Господи, от её движений языком по члену я с первых секунд готов кончить. Я был уверен, что моя девочка в совершенстве владеет этим искусством, но не думал, что от её касаний аж судорога в ноге будет и внутренности от кайфа будут сжиматься. Своё семя я разбрызгиваю ей на грудь, а оттуда она растекается по всему телу.
Мила поднимается с колен, и я прижимаю её к стене и нежно довожу её до такого же кайфа пальцами.
Глава 13 — Мила
Просыпаюсь раньше него, а он лежит рядом и сопит, как сурок. Такой милый. Смотрю на него и улыбаюсь.
«Спит мой любимый, родной мальчик. Спит и думает, что я ничего не видела и не понимаю, почему он так старается. Как же хорошо с ним. Знаю, милый, знаю и видела, что усиленно тебя ищут».
Сглатываю слезы. Немного нам осталось. Тихонечко встаю и иду на кухню.
— Доброе утро, кошечка, — Дима подходит ко мне со спины, и я чувствую его желание.
— Доброе утро, — поворачиваюсь к нему лицом и крепко целую в губы. Его восхитительно нежные губы. Его руки в мгновение оказываются на ягодицах и крепко сжимают их, — Я голодна, как волк, — шепчу ему на ухо.
— Так давай накормлю, — трётся он набухшей ширинкой меж ног.
— Я не шучу, пошляк.
— А что пошлого в том, что я бы с радостью съел тебя вместо завтрака, — берётся он за подбородок и заглядывает в глаза.
«Люблю эти взгляды. Ни разу ещё перед ним не устояла».
— Я тут приготовила кое-что для тебя. Оценишь? — отламываю кусочек и кладу ему в рот.
— М-м, — облизывает пальцы, будто они самые вкусные в мире леденцы.
Я смеюсь от щекотки и от счастья, а потом чихаю.
«Ну, почему, почему такой милый, ласковый и нежный парень, как он, влип в такую гадкую историю.
— Как тебе?
— Это лучшие сырники, что я пробовал.
— Я кофе ещё нам сварила, будешь?
— Из твоих ручек даже яд крысиный приму.
Мы садимся за стол друг напротив друга. Смеёмся, говоря обо всем и не о чём. Дима вспоминает про речку. Я соглашаюсь. Правда, погода нелётная.
— Да, можно сгонять на реку. Что возьмём с собой? — любопытствую я
— Презервативы?
— Ха-ха. Дурак!
— Можно вина и бутеров. В шкафу, кажется, был плед.
— Тогда он на тебе, а я соберу еду.
Через час мы сидим, на травке у самой реки. Я чихаю. Вода в ней такая безмятежная. Природа здесь тихая, завораживающая и настраивающая на размеренность и спокойствие. Помогает забыть обо всем. Дима наливает в стаканчики вино. Мы желаем друг другу счастья, пьём, целуемся.
«Какие же у него крепкие руки. Мурашки бегут по телу, когда он сильно, но нежно обнимает меня».
— Я хочу тебя прямо здесь, — уложив меня на плед, шепчет Дима и смотрит томно в глаза.
— Кажется, дождь, — ловлю лбом первую гигантскую каплю.
Он смеётся и говорит, что это ерунда, но через секунду опускается такой ливень, что мы едва различаем лица друг друга, хоть и на миллиметр не сдвинулись.
— Пойдём! — хватает меня за руку Дима и тащит вперёд.
— Погоди! Куда мы? — вытираю рукой потоки воды, что заливают глаза.
— Держись! — подхватывает на руки и с разбегу влетает в реку.
Внизу вода, сверху вода и его поцелуи. Вот, оно истинное счастье и восторг. У меня, наверное, тогда крылья за спиной выросли. Я парю, выгибаюсь и, раскинув руки в стороны, истошно визжа от неописуемой радости, парю.
«Как же приятно, когда его руки, сильные мужские руки надёжно держат под спину».
Рядом с нами, искрясь в землю втыкается разряд молнии и следом гремит, оглушая, гром. В эту же секунду Дима входит в меня. Хватает всего пары движений, нас накрывает невероятная волна оргазма, и мы падаем в воду. Вернее, ноги Димы подкашиваются, и он оседает на колени.
— Я люблю тебя, — шепчу ему в ухо осипшим голосом.
— Теперь ты только моя — отвечает он и ставит засос на ключице.
Выползаем на мель. Лежим довольные, вокруг ни души. Фантастика.
— Замёрзла?
Отрицательно мотаю головой.
— Я ж вижу по губам.
А я и не заметила, пока он не сказал. Тогда только стала ощущать, как сильно продрогла. Мы собираем пожитки и отправляемся домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дома снимаем мокрые вещи и раскидываем их по стульям сушиться. Надеваем все сухое, но этого мало.
— Что ж ты у меня мерзлявая такая? Греешь тебя, греешь. Ладно, сейчас все исправим.
Дима уходит на кухню, а я плотнее укутываюсь в плед. Через несколько минут он возвращается довольный, как слон.
— Теперь можно хоть в трусах ужинать. Прошу любить и жаловать, — приглашает он жестом меня на кухню.
Я прохожу и понимаю, что зря брала плед.
— Я ещё чаек сделал. Садись.
Дима заботливо расставил чашки на столе и тарелок со всякой всячиной. Немного подкрепившись, я ощущаю тепло во всех конечностях.
— Красота! — откинулась на спинку стула и блаженно заулыбалась.
— Так и знал, что сработает. Жаль только, что на улицу теперь нос не высунешь.
— У печки так хорошо, что и выходить не хочется.
— М-м, я знаю, чем нам развлечься, — кидается на чердак.
Гремит, грохает там чем-то.
— Не знаю рабочая или нет. Проверим? — возвращается с денди в руках.
Я усаживаюсь на гору подушек, Дима долго что-то налаживает в приставке, соединяет её с проектором, садится сзади меня, наши ноги переплетаются и вуаля, игра началась!
Марио, сталкер и контра до утра.
Три часа игрищ дали о себе знать. Дима падает рядом, мы, нежно улыбаясь, смотрим друг на друга, я тереблю его волосы, он просовывает пальцы под шорты. Меня бросает в жар и дрожь от желания. Он горячо целует бедра, укладывает на спину и целует в губы. Мы снимаем друг с друга одежду. Оставшись в белье, мы ласкаем и гладит друг друга, плечи, руки, грудь.
— Дима, — шепчу его имя.
«Мне нравится сочетание этих букв, каждый звук настолько гармоничен для меня, что голова кругом каждый раз».
В ласках мы теряем ход времени.
— Слушай, я у тебя видела велик, может, прокатимся?
— А почему бы и нет? По грязи сейчас самое то.
— Я серьёзно.
— Я тоже, — смеётся он и встаёт.
Встаю и, шлёпнув его по ней, торопливо одеваюсь и выбегаю на улицу.
Хватаю велик и выруливаю со двора. Дима мигом догоняет меня, и мы весело мчимся по деревенским грунтовым улицам. По лужам, канавам и кочкам. Вода и грязь разлетаются в разные стороны.
— Никита-а! — раздаётся женский голос.
Поворачиваю голову на звук и вижу мальчонку, играющего на дороге. Мгновенно выкручиваю руль и лечу, черт знает куда. Руки, ноги, руль, и носом в лужу. Грязь залепляет глаза, нос и уши.
— Тихо, тихо, я тут, — подбегает ко мне Дима.
Помогает все очистить. Я вдыхаю, но не могу. Снова паника и страх.
«Никита, Никита. Она сказала Никита».
Перед глазами все плывёт. Кислорода катастрофически не хватает.
Полноватая женщина средних лет с темными заколотыми волосами подбегает к мальчику, берет его на руки и отходит чуть поодаль. Она отчитывает его за непослушание. Он расстроено глядит на мать и молчит, держа в руках синий грузовичок с жёлтой машинкой. Потом она прижимает его к груди, гладит по голове, говорит, как перепугалась за него и просит так больше не делать. Берет его за руку и направляется к дому. С облегчением выдыхаю, собираюсь уткнуться лбом в грудь любимого, обнять и продолжить наше веселье, но замечаю, как этот мальчишка грустно смотрит на меня. Я зависаю на нем, предчувствуя плохое. Страх и паника возрастают в несколько раз. Я вся съёживаюсь, дрожу, леденею, а в следующую секунду лицо маленького незнакомца сменяется на лицо того самого Никиты. Голова его синеет, появляются синяки, кровь, из глаз текут слезы. Затем оно сменяется на злющее лицо, взглядом высасывая мою душу.
Чувствую, как трясётся моё тело в Диминых ласковых руках, а голос возвращает меня в реальность
— Малыш, малыш, Милан, идём в дом, детка.
Ищу взглядом мальчонку и его мать, но они давно скрылись за забором.
— Да, пойдём, — сама не узнаю свой слабый голос.
