– Вижу, вы ходили в сад, – с лестницы донесся голос миссис Диллоуэй.
– Да, ходили, – ответил Рекс. – Хотя сегодня не лучший день для прогулок.
– Да уж, – заметила домоправительница.
Направляясь к лестнице, я чувствовала, как ее глаза буравят меня. И вдруг меня осенило. Герцберг.
Я резко обернулась:
– Рекс, ты оставил газету на террасе?
– Кажется, да, – ответил он.
Миссис Диллоуэй покачала головой.
– Когда пошел дождь, я ее убрала. Вон она. – Она указала на столик.
Несколько дождевых капель попало на газету, но читать было можно. Сунув ее под мышку, я направилась к лестнице. Когда мы с Рексом поднялись на второй этаж в спальню, я закрыла дверь, положила на кровать газету и рядом альбом. Статья сообщала, что Лайла Герцберг была похищена 2 января 1931 года. Я открыла страницу с Petelo и прочла последние числа: «31:2:1». У меня захватило дыхание. Это наверняка дата. Я внимательно изучила статью, выискивая сведения о Лайле Герцберг. Она родилась в Суссексе. Я снова прочитала надпись под кодом: «Л. суссекс Герцберг». Мы с Рексом переглянулись.
– Боже, – воскликнула я, серьезно качая головой. – Что же мы только что обнаружили?
В тот вечер Рекс отвез меня в Милтон, в деревенскую пивную.
– Что возьмем? – спросил он, просмотрев меню. – Сэндвич с пряной говядиной или рыбу с жареной картошкой?
– Ну, я-то знаю, что ты возьмешь, – улыбнулась я, отодвигая меню и пригубляя вино, которое официант только что откупорил и разлил по нашим бокалам. Рекс никогда не отказывается от рыбы с картошкой.
У нас обоих не выходило из головы открытие, сделанное сегодня в саду.
– Рекс, я не знаю, что и думать об этом.
– Я тоже, – сказал он, потирая лоб. – Думаешь, эти сведения мог сообщить похититель?
– Не знаю, – ответила я, глотнув еще немного вина. – Может быть, это его визитная карточка. – Я кивнула своим мыслям. – Или, может быть, леди Анна пыталась собрать все сведения воедино.
– Я бы проголосовал за последнее. Может быть, она знала, что в поместье происходит нечто зловещее. И искала ключи к этому, и нашла их в саду у камелий.
Я расправила салфетку на коленях.
– Думаешь, миссис Диллоуэй что-нибудь знает?
– Наверняка, – ответил Рекс. – Она так долго живет в поместье, что просто обязана что-то знать.
Я вздохнула.
– Но не так-то просто заставить ее говорить. Никогда не встречала более замкнутого человека.
– Слушай, давай ненадолго перестанем быть детективами и насладимся этим вечером. – Рекс коснулся моей руки. – Что скажешь?
– Хорошо, – ответила я, изобразив улыбку.
Он взял мою руку и легонько провел пальцем вдоль нее, пока не добрался до часов.
– Хочешь услышать нечто невероятное? – спросил он, склонив голову вправо. – Я никогда не видел твоего обнаженного запястья.
Я инстинктивно отдернула руку.
Он удивленно взглянул на меня.
– Я только что понял, что видел каждый дюйм твоего тела, – он просунул палец под мои часы, – но никогда не видел этого запястья.
Я быстро выпрямилась, пряча руку за спиной.
– Конечно же, видел.
– И все же, – проговорил он, нежно беря мою руку.
Его намерения были романтичны, игривы, однако он затронул опасные струны.
– Давай их снимем. – Он оттянул ремешок часов и увидел шрам, который я всеми силами скрывала. – Боже! Что это?
– Ничего, – сказала я, вырывая руку. – Это… После ветряной оспы.
– О, – проговорил он, все еще пораженный. – Я не знал, что у тебя была ветряная оспа.
– Была, – сказала я, радуясь, что приближается официант. – Теперь ты знаешь.
Глава 11. Флора
– Тук-тук!
В мою комнату заглянула миссис Диллоуэй. Я оставила дверь не запертой, не желая показаться затворницей.
Дети были заняты уроками, и я решила воспользоваться свободной минутой и написать письмо домой. Родители, наверное, ждут не дождутся весточки, что я благополучно добралась до места назначения. Отложив ручку и бумагу в сторону, я обернулась к двери.
– А, здравствуйте, – сказала я, пряча письменные принадлежности в ящик стола.
– У вас есть все, что нужно?
– Да, – ответила я, набираясь мужества, чтобы спросить про сад. – Я просто подумала… ну… Не могла бы я собрать несколько камелий для гербария… Пока они еще не отцвели.
– Я бы вам не советовала, – быстро ответила домоправительница и, прежде чем я успела что-то сказать, сцепила руки на животе. – А теперь, поскольку наша экскурсия прервалась, продолжим?
– Да, пожалуйста, – ответила я.
Наверху миссис Диллоуэй провела меня мимо гостиной, показала чулан, где, как она сказала, иногда прячется Николас, и кухонный лифт, где время от времени исчезает Джени. Мы миновали столовую, приемную, комнату отдыха и направились наверх в детскую. Это была большая комната с огромными окнами из свинцового стекла, выходящими на сад и гряду пологих холмов. Я представила себе, как летом они распахнуты и через них льются ароматы сада. Я прошла мимо кукольного домика высотой с Кэтрин и чуть не споткнулась о деревянный кубик.
– Смотрите под ноги, – сказала миссис Диллоуэй. – Дети ужасно не любят убирать за собой.
Я увидела справа книжный шкаф.
– Они любят сказки?
– Любили, – ответила она.
Я взяла с полки одну книжку с картинками.
– О, обожаю Беатрис Поттер[9]. Как вы думаете, им понравится, если я им почитаю?
Миссис Диллоуэй пожала плечами:
– Попробуйте. Но у последней няни не очень получилось.
Я села на диван рядом со шкафом.
– Можно вас кое о чем спросить?
– Разумеется.
– Нет ли чего-то такого, что мне нужно знать о случившемся с их матерью? Сэди сказала, что…
– Вам лучше не слушать сплетни горничных, мисс Льюис, – нахмурилась миссис Диллоуэй. – Не стоить ворошить прошлое, это не пойдет детям на пользу. Они многое пережили в прошлом году, больше, чем бы надо детям.
Я кивнула.
– Продолжим? – спросила она, когда я встала.
– Да, – ответила я, направляясь за ней к двери.
Мы прошли по темному коридору.
– Здесь детские спальни, – сказала миссис Диллоуэй. – Девочки спят здесь, а мальчики занимают комнаты справа.
Я насчитала пять дверей.
– Тут еще одна комната, – сказала я, подходя к последней двери справа и собираясь открыть ее. – Чья она?
Но миссис Диллоуэй опередила меня.
– Просто запасная спальня, – быстро проговорила она, сворачивая в новый лестничный пролет.
– А что это за зал? – спросила я, указывая в темный коридор впереди.
Она как будто задумалась, а потом проговорила, словно погрузившись в воспоминания:
– Восточное крыло принадлежало леди Анне. Там ее спальня, гардеробная и кабинет.
– А-а-а, – протянула я, смущенная своим вопросом. – Я… я…
– Ничего, – сказала миссис Диллоуэй. – Вы должны знать. Дети обычно ходили здороваться с ней по утрам. Его светлость обычно бесило, что она разрешала им запрыгивать на кровать. Она никогда не была такой чинной, как он.
Ее глаза смотрели грустно, отстраненно. Мне хотелось побольше узнать о леди Анне. Я смотрела в коридор, чувствуя гипнотическое влечение, но не успела двинуться туда, как ощутила у себя на запястье холодную руку миссис Диллоуэй.
– Прошу вас, – проговорила она, указывая на лестницу, идущую на третий этаж. – Мне нужно кое-что показать вам.
Я поднялась вместе с ней наверх и взглянула на изогнутый в виде купола потолок с причудливо отделанной росписью и фресками, изображавшими ангелов, зверей и цветущие пейзажи.
Каково, должно быть, жить детям в настоящем музее?
Миссис Диллоуэй указала на дверь впереди:
– Мисс Льюис, можно доверить вам один секрет?
– Конечно, – ответила я, слегка смутившись.
Когда мы подошли к двери, она достала из кармана платья медный ключ, вставила его в замок и предупредила:
– Он туговат.
Замок открылся, и домоправительница повернула ручку. Дверь громко заскрипела.
– Петли немного заржавели за эти годы. – Ее голос звучал явно неодобрительно. – А все этот проклятый деревенский воздух. Чудо, что все мы тут не проржавели насквозь.
Я смотрела вперед, за дверь, мимо миссис Диллоуэй.
– Входите, мисс Льюис, – сказала она, чувствуя мое замешательство.
В сумрачную прихожую проникал луч света, и домоправительница внимательно осмотрелась по сторонам.
– Скорее. Нас не должны увидеть.
Как только я шагнула внутрь, она с торопливым щелчком закрыла дверь. Свет лился вниз через стеклянную крышу над головой. Я прошла вслед за миссис Диллоуэй, оттолкнув от лица своенравный стебель какого-то вьющегося растения. Он тут же спружинил назад и нахально шлепнул меня по лицу.
– Что здесь было? – спросила я зачарованно.
– Оранжерея, – ответила она и понизила голос: – Оранжерея леди Анны. – Она сделала еще несколько шагов вперед. – Это стоит увидеть, верно?
Я была слишком потрясена, чтобы говорить. На сварных решетках плясали вьющиеся стебли с ярко-розовыми цветами. Я сразу же их узнала – бугенвиллея, тот самый вид, что рос в теплице № 4 в Нью-Йоркском ботаническом саду. Сразу за ней стояли наготове два дерева в горшках – лимон с блестящими на солнце желтыми шариками и что-то вроде апельсина, усеянного совсем крошечными плодами, каких я никогда не видела.
