Я не знаю, получится ли у нас когда-нибудь наладить взаимоотношения мужчины и женщины, но, похоже, что родителями общего ребёнка у нас понемногу получается быть.
- Она правда дура, Андрей, - стряхиваю пальцами слёзы. – Заслужила такие ругательства, потому что орёт на своего ребёнка и ничего не понимает!
Неожиданно для себя я оказываюсь в тёплых мужских объятиях. Андрей высокий и я едва достаю ему до плеча. Он обнимает меня так, словно хочет защитить от всего мира. Так крепко, что слабеют ноги и кружится голова, а бабочки внутри меня которые, казалось бы, давно уснули, начинают биться с утроенной силой. Сейчас я даже не вспомню, когда Муратов обнимал меня так в последний раз. Да и неважно это.
- Я скажу, чтобы тебя перевели в другую палату.
- Это не поможет, - шмыгаю носом.
- Поможет. Тебе нужно как-нибудь продержаться эти два-три дня. Сможешь?
- Смогу, - отвечаю я, касаясь кончиками пальцев его твёрдой груди. – Смогу, конечно. Я буду сильной. Ради него какой угодно буду.
Андрей сдерживает обещание и уже через час меня переводят в другое крыло, где совсем не слышен детский плач, а окна палаты выходят туда куда нужно – на кардиологическое отделение, где меня ждёт мой ребёнок.
Глава 18.
***
Будни в больнице однообразны до тошноты.
Завтрак, обед, ужин и два обхода врачей – утренний и вечерний. Больше ничего интересного здесь не происходит. Я каждый раз с надеждой жду, что меня вот-вот переведут в отделение кардиологии, но все как один твердят что рано и слишком рискованно.
Я пялюсь в потолок, схожу с ума от одиночества и периодически созваниваюсь с мамой. О том, что родила решаю не говорить. Ей нервничать ни к чему – дорогая реабилитация может пойти коту под хвост. Лучше расскажу ей, когда нас с Илюшей выпишут.
На следующий день мне разрешают сцедить немного молозива для ребёнка. Это так волнительно! Я всё делаю под наблюдением медсестры. Прошу её показать, как сцеживать правильно и сильно расстраиваюсь, когда вижу, что молозива мало. Медсестра успокаивает и рассказывает, что даже если его будет совсем немного, малыш не останется голодным. Во-первых, у новорожденного размер желудка очень небольшой: малыш пока не способен есть большие объемы пищи и ему вполне достаточно и нескольких миллилитров. Во-вторых, молозиво очень калорийно, поэтому даже небольшое количество может насытить ребенка.
Андрей приезжает каждый день, но не всегда заходит в палату. Передает необходимые лекарства, еду или другие вещи с помощью медсестры и уходит. Я не расстраиваюсь! Понимаю, что он не обязан и ничего мне не должен и лучше пусть больше времени проводит с сыном. Илюшке важно, чтобы кто-то из близких находился рядом.
- Тихонова, на осмотр! – произносит долгожданные слова медсестра, заглядывая ко мне в палату после обеда.
Меня не нужно долго упрашивать. Я быстро (насколько могу) поднимаюсь с кровати и направляюсь в сторону смотровой. Знаю, что перед выпиской обследуют всех рожениц и предвкушаю, что уже сегодня смогу встретиться с Илюшей.
В смотровой открыто окно, поэтому я ёжусь от холода. Заметив этот жест, доктор закрывает его и натягивает латексные перчатки.
- Как себя чувствуешь, Нина?
- Лучше не бывает! – произношу наигранно-громко, чтобы надо мной наконец сжалились. Я не вынесу ещё одного дня в больничной палате.
- Хорошо, сейчас посмотрим.
Доктор делает контрольное УЗИ, затем проводит ручной осмотр, а после этого просит медсестру подготовить выписку. Несмотря на внутреннюю сдержанность меня буквально разрывает на части: сердце громко бьется, а руки дрожат от возбуждения. Мысленно я давно не здесь.
- Основные рекомендации я напишу тебе в выписке. Рубец на матке заживет примерно через полтора месяца, поэтому все это время не нужно принимать горячих ванн и посещать сауну. Также избегай поднятия тяжестей. При любых нагноениях, покраснениях, болях – сразу же обращаться в больницу. Ах да, когда ты увидишь, что послеродовые выделения прекратились, не спеши начинать сексуальную жизнь, сначала покажись врачу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я мигом краснею и опускаю глаза в пол. Мне не обязательно говорить, что интимной жизни в ближайшее время у меня нет и не будет. Где я окажусь завтра? Стану жить в доме Андрея или у себя? С сыном или нет? Моё будущее пока не предрешено, а о сексе я вовсе предпочитаю не думать.
***
После осмотра буквально вылетаю в коридор. Андрею решаю не звонить и не тревожить. Знаю, что он недавно уехал от Илюши по делам. Пакую вещи и спешно комкаю их в пакеты, с которыми приехала. В роддоме всё продумано до мелочей и в корпус напротив можно попасть через тоннель на первом этаже. Именно здесь везли на срочную операцию моего сына.
Мне сообщают, что наша палата под номером семь. Больничные стены уже не пугают и не вгоняют в тоску и уныние. Я буду лежать здесь столько сколько нужно. Только бы малыш окреп и выписался домой полностью здоровым.
Перед дверью палаты ненадолго замираю, потому что слышу тихое кряхтение. Это он? Мой сын? А что, если я не справлюсь? Не сумею? Андрей увидит это и решит, что такая мать его ребёнку не нужна - лучше квалифицированная няня с огромным опытом работы.
Раньше я никогда не имела дел с такими крохами. О новорожденных читала только в книгах и журналах, а также смотрела видео на Ютубе. Визуально казалось, что проще некуда, но сейчас у меня почему-то потеют ладони и не слушаются ноги.
- Ты чего стоишь? – подходит сзади медсестра и легонько подталкивает в спину. – Входи, не бойся! Сынок уже ждёт тебя.
Несмело дёргаю ручку двери и оказываюсь внутри теплой и просторной палаты. Взгляд тут же приковывается к кроватке, в которой лежит мой Илюша. Мой сын. Я делаю неторопливые шаги и с трудом сдерживаюсь, чтобы не заплакать от радости, умиления и горечи одновременно… До сих пор никто не может понять причину врожденных пороков сердца у таких крох. За время беременности я ни разу не болела гриппом или простудой, поэтому хочу верить, что в диагнозе нет моей вины.
- Ну как? Чей сын – твой или папин? – усмехается детская медсестра.
- Папин, наверное… - отвечаю дрожащим голосом.
У Илюши миниатюрные пальчики и нахмуренное личико, словно снится что-то плохое. Я осторожно склоняюсь над кроваткой, целую в щёку и вдыхаю нежный молочный запах… Как я и думала – он пахнет идеально. Хочется бесконечно трогать, касаться, смотреть и ощущать как сердце наполняется особым теплом и любовью…
Медсестра вводит меня в курс дела и рассказывает обо всех тонкостях ухода за новорожденным. Когда я беру Илюшу на руки, то слёз сдержать не могу. Слушаю медсестру, понимающе киваю и плачу, поглаживая сына по спине. Я так долго ждала этого момента! Шов немного потягивает, но я не обращаю на него никакого внимания. Важно сейчас то, что происходит между мной и моим ребёнком: полное единение, связь которую прервать никому не под силу.
- Сцеживать молоко нужно регулярно! Малыш пока не может полноценно сосать грудь, поэтому этим ты поможешь ему. Очень важно, Нина, просто держать ребёнка у обнаженной груди, даже если он не сосёт. Это способствует успокоению малыша, лучшему нервному развитию и улучшению лактации.
- Я всё поняла, - отвечаю медсестре.
- Хочешь прямо сейчас попробуем.
- Хочу!
Сажусь в кресло, приспускаю топ и беру на руки Илюшу. Он забавно причмокивает губками во сне и тянется к обнаженной груди. Она с началом беременности увеличилась в размере, а соски немного потемнели.
- Можешь дать ему попробовать, - произносит медсестра.
Я следую её совету и ощущаю как по виску стекают капли пота. Волнуюсь сильно, но, кажется, у меня всё получается!
В этот момент дверь в палату без стука отворяется и на пороге показывается Андрей. Дыхание спирает при взгляде на него: красивый и строгий, в белоснежном халате поверх дорогого брючного костюма.
Его чёрные брови изумлённо ползут вверх, когда он замечает меня с Илюшей, а карие глаза затягиваются поволокой. Более щекотливой ситуации и придумать сложно, но Андрей даже не думает отворачиваться или выходить из палаты.
