Но политическая вербовка осуществлялась не только с помощью денег и ценных подарков. В этих целях использовались и идеи. Не только короли и послы, но в дальнейшем и модели нации конкурировали друг с другом за благосклонность швейцарских элит. При этом французский образ Швейцарии, определяемый аристократическими ценностями, ориентированный на участие в придворной культуре и на дворянские почести, наталкивался на противоположную концепцию, исходившую из Германии и Нидерландов. Она клеймила аристократический образ жизни Франции как декадентский и вместо этого превозносила как нечто обязательное эквиваленты старошвейцарской солидарности, простоты и способности владеть оружием. Усилия швейцарских интеллектуалов, самым тесным образом соединенные с этими импульсами, продолжались. Их цель заключалась в том, чтобы из секуляризованных передвижных декораций разного происхождения создать некий идентификационный образец, который, преодолевая конфессиональные границы, восхвалял бы дружбу, добродетель, ученость и политическое благоразумие в качестве основных ценностей нации.
Но до укоренения подобного образа в умах и сердцах ведущих слоев предстояло пройти еще долгий путь. Во всяком случае, в результате заключения Defensionale[21] 1647 г. Конфедерация, наделенная минимумом военной организации национального уровня, в 1660–1670-е гг. оказалась в водовороте французской гегемонистской политики. Это превосходство сил ощутили на себе даже швейцарские полки, состоявшие на французской службе, когда внутри войскового соединения утратили традиционно признававшиеся за ними «свободные пространства». Да и тагзатцунг больше не вел на равных переговоры с монархом. Когда в 1667 г. испанская Франш-Конте, гарантом которой Конфедерация выступала с 1511 г., была оккупирована французскими войсками, единственная реакция Швейцарии заключалась в возобновлении год спустя оборонительного соглашения и предоставлении военному совету на случай конфликта полномочий чрезвычайного правительства. Когда в 1674 г. Франция окончательно завершила завоевание Франш-Конте, также возобладала пассивность. Конфедерация в значительной степени бездеятельно взирала на утрату одного из своих «фасадов». Правда, в соответствии с оборонительным соглашением в последующие годы были заложены пограничные укрепления, но оборонительная система оказалась ослабленной в результате выхода из соглашения сельских католических кантонов в 1677 и 1679 гг. В этом обнаружилось, сколь слабой стала внутренняя сплоченность, и с каким недоверием по-прежнему противостояли друг другу конфессиональные партии.
Но блеск короля-солнца постепенно поблек и в Швейцарии. Обращение задававших тон кругов к антифранцузской модели нации в конце XVII столетия отражало изменившееся соотношение сил в Европе. Отмена в 1685 г. Нантского эдикта, который в 1598 г. гарантировал французским гугенотам религиозную свободу и значительную степень равноправия в государстве, привела к массовой эмиграции ставшего бесправным меньшинства. Практическая солидарность реформатских кантонов с подвергавшимися преследованиям единоверцами была сдержанной. Их опасались как экономических конкурентов и в большинстве случаев принуждали поэтому к дальнейшему перемещению. Гораздо более жесткими оказывались идеологические реакции. Ущерб имиджу, который претерпело все французское из-за этого акта религиозно-политической нетерпимости, имел большие последствия. Тем не менее, потребовалось мягкое давление со стороны императора (des Kaisers), чтобы добиться конкретной политической открытости другой стороне. Как следствие реформатские кантоны дали в 1690 г. согласие Австрии на рекрутирование войск. Двумя годами позже Питер Валкеньер, нидерландский дипломат, весьма умело действовавший в Швейцарии (автор политических сочинений, подчеркивавших общность республиканских ценностей Генеральных Штатов[22] и Швейцарии), добился того, что как Нидерланды, так и Австрия обрели право вербовать наемников в Конфедерации.
Швейцария — рынок наемников. В 1709 г. при Мальплаке, в одной из самых кровопролитных битв войны за Испанское наследство, столкнулись друг с другом швейцарские соединения, бывшие на стороне как Франции, так и ее противников, понеся большие потери. Незадолго до этого антифранцузская коалиция, созданная вокруг Габсбургов и Англии, в разгар войны бескровными средствами достигла важного успеха. В результате распрей вокруг порядка наследования в княжестве Нойенбург (Невшатель) в 1707 г. сословия избрали новым главой государства не кого-либо из соискателей, которым покровительствовал Людовик XIV, а короля Пруссии Фридриха I. Уже годом позже Невшатель, заключивший союз с Берном, а кроме того с Люцерном, Фрибуром и Золотурном, был включен в сферу швейцарского нейтралитета в качестве приписанного кантона. Отсюда впоследствии возникла своеобразная с государственно-правовой точки зрения констелляция, когда частью Швейцарии стало княжество, которым управлял король из династии Гогенцоллернов или его представитель в кантоне.
В то же самое время на противоположном фланге обострилась борьба, которая снова должна была привести к войне внутри Швейцарии. Характерно, что спор вспыхнул в биконфессиональной области с сильно раздробленными и к тому же оспариваемыми владельческими правами — отличительная черта Старой Конфедерации в целом. Перед «устранением чересполосицы» в наполеоновскую эпоху территория позднейшего кантона Санкт-Галлен распалась не менее чем на двенадцать частей. Самыми внушительными из них стали реформатский город Санкт-Галлен, одновременно вольный имперский город и приписанный кантон, связанный союзными отношениями с Цюрихом, Берном, Люцерном, Швицем, Цугом и Гларусом, а также окружающая его княжеская земля, основная территория монастыря Санкт-Галлен и его главы, который одновременно имел статус имперского князя и был придан Конфедерации. Правда, его союзники Цюрих, Люцерн, Швиц и Гларус через регулярные промежутки времени присылали делегата (метко называемого «капитаном-покровителем»), который не только защищал аббата, но и контролировал его и во многих отношениях участвовал в управлении. Кроме того, город Виль, находившийся на западе, обладал особыми правами. На юге с этой территорией граничило графство Тоггенбург, правовой статус которого, установленный в XV столетии, при формальной верховной власти аббата предусматривал значительную автономию крестьян. Его государствами-гарантами были швейцарские кантоны Швиц и Гларус. С востока к княжеским владениям примыкало земельное фогтство Рейнталь, которое с 1500 г. управлялось восемью кантонами — Цюрихом, Люцерном, Ури, Швицем, Унтервальденом, Цугом, Гларусом и Аппенцеллем — как совместно управляемая территория. Внутри этой территории аббат монастыря Санкт-Галлен и монастырь Пфеферс обладали обширными земельными владениями и судебными полномочиями, то есть «малой» властью в повседневной жизни. Южнее простирались владения баронов фон Сакс-Фростегг, над которыми Цюрих с 1615 г. обладал суверенными правами. Дальше по направлению часовой стрелки располагались владение Гармс и графство Верденберг — первое с 1497 г. кондоминиум Швица и Гларуса, второе с 1517 г. подвластная территория Гларуса; графство Зарганс, с 1462 г. принадлежавшее семи кантонам — Цюриху, Люцерну, Ури, Швицу, Унтервальдену, Цугу и Гларусу — в качестве совместно управляемой территории; княжество-аббатство Пфеферс, номинально подчинявшееся непосредственно императору, но de facto находившееся под властью тех же семи кантонов; земельное фогтство Гастер и Веезен, управление которым с 1438 г. делили Швиц и Гларус; графство Уцнах, где господствовали те же Швиц и Гларус, а также маленькая город-республика Рапперсвиль, de jure приписанный кантон, de facto находившийся под протекторатом Ури, Швица, Унтервальдена и Гларуса.
Эта пестрая политическая карта, в основном сохранявшаяся в таком виде до конца XVIII столетия, указывает границы формирования государства во времена Старой Конфедерации, а также вероятность, с которой в этом регионе, расчлененном на мелкие составные части, локальный конфликт способен превратиться в прецедент и войну, охватывающую всю Конфедерацию. Поводом для столкновения стало строительство дороги в Тоггенбурге, проложить которую аббат монастыря Санкт-Галлен велел общине Ваттвиль. Она, однако, уже неоднократно откупалась от барщинных повинностей и отказалась. За этим стоял вопрос о власти — кто фактически имел здесь верховную власть? На нее претендовал аббат, тоггенбуржцы же ссылались на свое земское право в отношениях со Швицем и Гларусом. Местная знать, поддержанная Цюрихом и Берном, с 1707 г. планомерно двигалась к установлению своего господства. При этом политические должности должны были на паритетных началах делиться между католиками и реформатами. Но князь-аббат не отступал от своих претензий, получая поддержку в католических кантонах. Дальнейшая эскалация событий развивалась в соответствии с давно известным образцом: все более интенсивное формирование образов врага, недоверие, насильственные посягательства, а с апреля 1712 г. и война.
