Всё это, о чём так долго писалось, промелькнуло в мыслях у Хобарта за десять секунд, пока они шли с Хильдой к дому. Она была такая маленькая, такая доверчивая - как может она быть трудным подростком?
- Видите вон тех бедных лошадок на холме? - спросила она. - Они и не знают, что сейчас будет страшная гроза.
- Они знают об этом, и это им нравится. Дождь будет им приятным прохладным душем и к тому же разгонит мух.
- А разве они не боятся грома и молнии?
- Нет, они знают, что гром - это безобидный шум. И они знают, что молния никогда не убивает лошадей. Тем более в чистом поле. Коровы бегут к деревьям, и их убивает молнией. А лошадей - нет.
- А зачем им надо взбираться на такую кручу?
- Потому что там растёт мелкая трава, которая очень питательна. Лошадь изобрели в мелкотравном крае. Вы когда-нибудь слышали об Эгиппе?
- Нет, а кто это такой?
- Это небольшое животное, жившее когда-то в мелкотравным крае Монтаны. Все лошади, ослы, куланы и зебры - его потомки. Они все стремятся уйти в мелкотравные края, если только могут.
- Это всё ваши лошади?
- Да. Им по два года, есть годовалые и жеребята.
- А зачем вам столько лошадей?
- Да ради них самих. Здесь растёт мелкая трава, которая больше никому не нужна.
Я просто выпускаю лошадей на волю и получаю жеребят. Пусть будет всё, как в природе. Разве не так?
Они подошли к дому. Хильда посмотрела на крышу.
- Что это за кровля? Похоже на крыши в книжках с картинками. Крыши в деревнях на старой родине.
- Это соломенная крыша.
- Не слыхала, чтобы в Америке были соломенные крыши. Они часто бывают?
- Нет. Я знаю ещё только одну. Но вот уже начинается крупный дождь. Пойдёмте в дом.
Хильда с интересом осмотрела интерьер. Комната была размером футов двадцать на шестнадцать, и не было никакого потолка, отделявшего помещение от крыши.
- Я вся дрожу, - сказала она. - Почему это у вас тут в доме так прохладно? На улице такая жара, несмотря на грозу. Это что, от глинобитных стен и соломенной крыши?
- Отчасти, - ответил Хобарт. - Вот видите отверстие у конька? Прохладный ночной воздух проникает в него и вытесняет тёплый. Когда же воздух на улице нагревается, холодный уже не может выйти наружу. И если не выпускать холодный воздух через окно или дверь, то в доме весь день будет прохладно.
Хобарт зажёг лампу.
- А что у вас за пол такой? - спросила Хильда. - На ощупь как-будто каменный, но не такой уж жёсткий.
- Это моё изобретение. Камешки в терракоте.
- Что-что?
- Сначала я сделал хорошую подушку из гравия, песка и цемента. Затем положил слой голубой глины и выложил всё это отборными камешками с реки, красными, желтыми, зелёными, синими, одни из них почти белые, другие почти черные. Я их вбил в глину, и затем развёл здесь большой костёр, который и превратил глину в терракоту. Хорошо ведь?
- Да я таких красивых полов никогда и не видела.
Дождь с шумом застучал по крыше. В комнате возник лёгкий туман.
- Вначале, пока крыша сухая, внутрь попадает немного влаги. Вот вам клеёнка, если хотите, накройтесь.
- Спасибо.
Ну вот, видите, больше не течёт. В солому я вплёл тростник. Он впитывает влагу как губка и разбухает. Таким образом крыша становится влагонепроницаемой.
Хильда обошла комнату. - А что это у вас здесь на стене под клеёнкой?
- Книги.
- Можно посмотреть? - Она подняла клеёнку и взяла одну книгу. Поднесла её к свету. - А на каком она языке?
- На греческом.
- Мне всегда хотелось выучиться греческому. Вы меня научите?
- С удовольствием.
- Нет, правда?
- Да как же можно? Ваши родители и на порог не пустят такого бродягу и дикаря, как меня здесь называют.
- Ну тогда я буду приходить к вам.
- Нет, не годится, пойдут разговоры.
- Ну и пусть. Мне наплевать. Да и вам тоже наплевать.
- В таком случае согласен.
- Я всё равно буду учить греческий. И вы меня ему научите.
- Возможно.
- Нет, наверняка. - Хильда взяла толстую кипу бумаг и раскрыла её. А это что?
- Это рукопись книги, над которой я работаю.
Она полистала их.
- Вот так-так. У вас, наверное, не хватает бумаги. Вы исписали все поля и даже между строк.
- Я всё редактирую её.
- Эту страницу нельзя больше редактировать. Сюда нельзя больше вписать ни слова.
- Да, я знаю. Мне придётся переписать и начать редактировать снова.
- Не надо вам заниматься перепиской. Пусть вам кто-нибудь перепишет её. Кто-то с чётким округлым девичьим школьным почерком.
Хобарт глянул ей на руки. Они были маленькие, без ямочек, и не миленькие, а мускулистые и красивые, На него нашла тень неловкости.
- Дождь кончился, - сказала Хильда. - И я проголодалась. Вы пригласите меня перекусить?
- Да у меня всё тут по-холостяцки.
- И из чего же оно состоит?
- Жареная ветчина. Мамалыга вместо хлеба, сушёные початки кукурузы. Зелень.
Может быть, салат из артишоков. На сладкое - пчелиные соты.
- Звучит великолепно. Можно я поем с вами?
- Если угодно.
- Вы жарите ветчину на этой плите?
- Нет, от этого в доме стало бы жарко. я готовлю в глинобитной кухне.
- Можно посмотреть?
- Конечно.
- Они пошли в глинобитный дом рядом с домом с соломенной крышей.
- О, да вы уже готовите обед.
- Нет, это на ужин. Надо сходить в кладовку за продуктами.
- Кладовку?
- Да, следующий глинобитный домик.
- Вот это да, столько продуктов! Два больших окорока, да ещё и третий, который вы режете. Целая связка коричневых полосок, копчёная говядина? А что это у вас в этих белых мешках?
- Сушёная кукуруза. Я вырезаю зародыши в молоке и высушиваю на солнце.
- Сладкая кукуруза?
- Нет, полевая кукуруза. Кто ест варёную кукурузу каждый день, терпеть не может сладкой кукурузы. Это - как подслащенный суп из устриц. У полевой же кукурузы есть извечный вкус настоящей еды.
- Может быть и мне понравится.
Хобарт опять почувствовал какую-то тень неловкости.
- А что у вас здесь в коричневом мешке?
- Сушёная тыква. А в этом мешке - черные бобы. Индейская тыква и индейские бобы.
Я достал семена у индейцев сиу.
- Да вы и сами в некотором роде индеец, как у нас говорят. А что это такое? - Она взяла какую-то трубку толщиной с морковку.
- Иерусалимские артишоки. - Хобарт очистил конец стебля.
- Попробуйте. Я обычно ем их сырыми, нарезанными с французской подливкой.
Она откусила кусочек и сосредоточенно пожевала.
- Хорошо. Немного похоже на смолу. Откуда они берутся?
- Это род подсолнечника. Ужасный сорняк на кукурузном поле. Пытаюсь полоть, но по весне при пахоте у меня набирается его несколько корзин. Индейцы варят их как картошку. Но они гораздо лучше картошки и намного плодовитей.
- А почему же мы тогда все не выращиваем их?
- Потому что у нас не хватает ума поучиться у индейцев.
- А это зелёное?
- Это зелень, что я собрал утром. Маш-салат.
- И не слыхала о таком.
- Это в общем-то сорняк. Но лучше всякой садовой зелени. А позднее буду есть амарант. Гораздо вкуснее шпината. А в конце лета и всю осень я ем портулак.
Французы выращивают его на огороде, мы же скармливаем его свиньям.
- Вы настоящий индеец. Пойдёмте готовить обед. Вы жарьте ветчину, а я приготовлю на салат артишоки. Что будет на третье?
- Есть мёд в сотах. Я только что достал его из улья. Будет свежий липовый мёд.
- Бедные пчёлки. Они умрут с голоду.
- Нет. Они построят другие соты. Они производят гораздо больше мёда, чем им нужно самим. Прошлой осенью я набрал пятьдесят фунтов. Гораздо больше, чем можно съесть.
- Знаете, что Джордж III сказал о жареном гусе: "Слишком много одному, но маловато на двоих".
Снова на Хобарта наплыла тень неловкости.
Обед был готов, и они пошли в дом с соломенной крышей обедать. Хильда ела с аппетитом. - Никогда не едала такого обеда. А теперь я хочу ещё посмотреть ваше хозяйство. Что это за глинобитный домик с другой стороны дома?
- Это умывальня.
- Можно посмотреть?
- Пожалуйста.
Она вошла внутрь и всё подробно осмотрела. Выйдя оттуда она сказала: "Но я не вижу, где можно искупаться".
- Баня внизу у водопада. Это бревенчатая избушка.
- Я посмотрю?
- Тропинка туда сейчас грязная.
- Хорошо. - В несколько секунд она сбросила ботинки и чулки. - Когда вернусь, помою ноги.
Мутная вода водопадом лилась в озёрко, выплёскивая жёлтую пену высоко на берег.
- Удивительно! Я и не знала, что у вас такой большой водопад.
- В сухую погоду он совсем небольшой. Но под водопадом находится очень миленький бассейн. Водопад уносит весь ил, и у меня там получился бассейн с кристально чистой водой и чистым песчаным дном.
- Великолепно! В жаркую погоду. А зимой?
- Вот эта баня. - Он указал на низкое бревенчатое здание, покрытое копной болотного сена.
- Хочу посмотреть.
- Воду я грею вот на этой печурке. А ванну ещё не закончил. Я выдолбил большое дерево, но осталось несколько заусениц. Их срезаешь, а они снова появляются. Я хочу их опалить, а затем выкрасить корыто водостойкой краской.
