— Вот.
Официант с той же, едва различимой улыбкой отправился выполнять заказ. Валентина опять ушла в себя: прикидывала — во что ей обойдется «легкое чаепитие» в этом дорогущем кафе. Внезапно она услышала:
— Вот так встреча!
Сначала девушка не поняла, что обращаются именно к ней, знакомых в Старом Осколе у нее нет. Один Андрей, да сокурсники, которые вряд ли отправятся в Новый город — место капиталистического разврата. И тут перед ней возник тот самый парень, которого она встретила у офиса партии. Андрей говорил, он журналист, только фамилии не назвал.
Молодой человек бесцеремонно плюхнулся рядом:
— Не узнаете? Нет, лично мы не знакомы, но я видел вас.
— Прекрасно помню, где мы встретились, — оборвала Валентина.
— Представимся друг другу?
— Зачем? — Валентина вспомнила, что говорил Коровин об этом журналисте: он ненавидит Советскую власть.
— Как зачем? Раз люди разговаривают, они должны хотя бы знать имя друг друга.
— Это вы со мной разговариваете.
— А вы не хотите?
Она рассмеялась — непосредственность собеседника подкупала. Она позабыла о предупреждении — не вступать ни в какие контакты с иностранными гражданами. И невольно откликнулась:
— Валентина.
— А я — Александр. Работаю журналистом в местной газете.
— Я в курсе.
— Откуда?
— Андрей Коровин рассказал. Я ведь тоже журналистка. Почти. Заканчиваю МГУ.
— МГУ? Это же в Советском союзе?
— Да, — с вызовом ответила Валентина.
— О чем сейчас пишете?
— У меня задание: описать судьбу человека из Старого Оскола.
— Напишите про меня.
— Нет. Мне нужен тот, кого сломала капиталистическая система.
— Иначе говоря, неудачник? Но зачем? Расскажите лучше об удачливом. Он гораздо интереснее публике, на его примере учатся другие.
Появился официант, он принес Валентине чай и бутерброд, Горчаков воскликнул:
— Это что такое?
— Дама заказывала.
— Значит так: две порции семги, бутылочку хорошего вина и к нему. Сам знаешь, что следует принести.
— Не надо, — гордо отвернулась Репринцева.
Официант вопросительно посмотрел на Александра, который кивнул: исполняй! И тот, учтиво поклонившись, мгновенно исчез.
— Не надо! — повторила Валентина уже более решительно.
— Не волнуйтесь, я не собираюсь вербовать или перекупать вас. Да разве истинная комсомолка может продаться за бутылку вина?
Девушка не выдержала, расхохоталась. Молодой человек привлекал ее больше и больше. И хотя Валентина не представляла — ни кто он, ни его истинных намерений, у нее возникло странное желание, чтобы он не уходил! Сидел, смеялся, шутил! Но рядом с ней антикоммунист?!
На всякий случай девушка оглянулась, и снова с ним — глаза в глаза! А на столе уже появились вино и блюда. Александр поинтересовался:
— Как вы оказались в Новом городе? Пришли посмотреть на открывшееся казино?
— Второй Монте-Карло?
— Еще не Монте-Карло, но кое-кто у нас на это надеется.
— Я ничего не знала про казино. Меня поразило здание, копия храма Артемиды. Думала, внутри тоже что-то похожее. А там.
— Обман лукав, — вздохнул Александр. — А вы, значит, видели тот храм воочию?
— Что вы! Только картинку.
Валентина с удовольствием бы добавила: «Мы в СССР наблюдаем мир лишь по изображениям». Но никогда ничего подобного вслух не произнесет. Чужой человек, чужой мир, чужая идеология. «Почему русские люди разделены на разные миры и идеологии?!»
В который уже раз она испугалась собственных мыслей, этого ресторана, где распивала вино с тем, кого местный секретарь ВКП(б) назвал антикоммунистом. А значит — врагом! Надо бы прервать эту встречу и уйти! Не хочется! Совсем не хочется. А ведь за ней, возможно, уже наблюдают. Защитники советского образа жизни повсюду!
— Вы все время оглядываетесь? — заметил Александр.
— Кого-то ждете или. опасаетесь?
Надо бы ответить ему: «Советские люди никого не боятся. Но во враждебном лагере ведут себя осторожно». Однако сказала другое — то, что было на самом деле:
— Сбежала от своих. Они наверняка меня ищут.
— Зачем?
— Зачем сбежала или зачем ищут?
— И то, и другое?
— Сбежала, потому что они мне надоели. «Они» — это группа наших студентов, две с лишним недели вместе. Ищут, потому что боятся. Одна в чужой стране.
— Зря боятся, вы уже взрослая, совершеннолетняя.
— Во-во! А они все носятся точно с маленькой девочкой.
Слегка захмелевшая Валентина засмеялась, все более и более утрачивая революционную бдительность. Ее примеру последовал и Горчаков. Однако затем с серьезным видом произнес:
— За мной тоже следят. По крайней мере, с утра следили.
— Вы чем провинились?
— Веду журналистское расследование. Одну женщину убили, актрису.
Надо бы позлорадствовать: «Вот они, язвы капиталистического мира», но Репринцева не смогла. С горечью в голосе она произнесла:
— Жалко ее!
— Жалко! Так вот: едва я занялся этим делом, мне стали угрожать, затем началась открытая слежка.
— Очевидно, в ее смерти замешан кто-то из сильных мира сего, — предположила Валентина.
Оба приумолкли. Последняя фраза Репринцевой стала для обоих холодным душем. Проблемы остались, придется решать. И их наверняка станет еще больше.
— Мне пора, — промолвила Валентина. — Сколько я должна?
— Прекратите.
— Тогда. я пойду.
— Я провожу.
— Нет! — мягко и вместе с тем твердо сказала девушка. Она шла по аллее и думала: «Неужели не бросится вслед, не догонит?»
Александр догнал ее почти у автобусной остановки. Валентина внутренне возликовала, однако нагнала на лицо удивление.
— Валя, — слегка запыхавшимся голосом произнес Александр, — у меня к вам предложение.
— Слушаю.
— Я говорил, что занимаюсь делом убитой актрисы. Оказывается, она захаживала к колдунье.
— Настоящей колдунье?
— Настоящей.
— Колдунов не бывает, — убежденно заявила Репринцева, атеистическое воспитание которой не позволяло думать иначе.
— Тем не менее, она занимается магией. И небезуспешно. Хотите отправиться к ней вместе со мной?
— Когда?
— Прямо сейчас.
— С вами? К колдунье?!.. Нет, не могу.
— Почему?
— Меня же ищут. Они всерьез беспокоятся.
— Бросьте! Вы журналист или нет? Сложное расследование, и вы участвуете в нем. Какой материал сделаете!
Последний довод превысил остальные. Репринцева согласилась и вместе со своим новым знакомым устремилась в неизвестность.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Надежда сперва не обратила внимания на исчезновение сокурсницы, посчитав, что девушка по какому-то делу зашла к ребятам. Через некоторое время она сама постучала к ним:
— Рустам? Давид?
— Заходи, — послышался голос Рустама.
Она вошла, недовольно покачала головой:
— Что за беспорядок! А ведь скоро придет человек из местной ячейки ВКП(б). Разве Валя вам не сказала?
— Сказала, — ответил Давид.
— Кстати, где она?
— Откуда нам знать? — огрызнулся Рустам. — Твоя подруга, а у нас спрашиваешь.
— Она к вам пошла.
— Нет, — шмыгая носом, возразил Давид. — Я к вам заходил, но она меня выгнала.
— Как выгнала?
— Ты была в ванной в это время.
— Наверное, спустилась вниз? — сделала предположение Надежда.
— Тогда все в порядке! Джигиты здесь хорошие, — съязвил Рустам.
— Я ни одного не заметил, — сказал Давид.
— Пойду к себе, дождусь ее, — Надя по-прежнему не проявляла тревоги.
Тревогу она забила позже. «Валька исчезла, скрылась, сбежала. Куда? Зачем?
Может, ее похитили? Захотела взглянуть на так называемую свободу!»
Надежда вторично заглянула к ребятам и сообщила:
— Валентина пропала!
— Как? — в один голос воскликнули Давид и Рустам.
— Очень просто.
— А если она того?.. В гости пошла? — сделал предположение Рустам. — Она вроде бы говорила, что родом из этих мест. Значит, родственнички есть.
— О чем ты? — лицо Надежды перекосилось от негодования. — У советского человека не может быть родственников заграницей.
— В самом деле, Рустам, — поддакнул Давид. — Как до такого додумался?
— А я что?.. Я ничего, — забормотал смущенный Рустам.
— По приезде в Москву поставим на комсомольском собрании вопрос об ее поведении. Комсомольский секретарь бегает в буржуазных шмотках по буржуазному миру.
Давид, которому было жаль Валю (да и нравилась она ему!) тихонько брякнул:
— Она могла что-то сделать по глупости. Так, Рустам? Рустам сопел своим мощным орлиным носом. Надежда вынесла свой приговор:
— Раз она секретарь, то должна отвечать за свои поступки по полной.
