— Не волнуйтесь! — повторил Александр.
— Мне пора в гостиницу, — вздохнула Валентина. — Еще немного, и поднимется международный скандал.
— Я провожу. И. давай на «ты»?
— Право, не знаю.
— Я пытался перейти еще тогда у дома Варвары, однако побоялся, что поддержки не получу.
— Хорошо.
Вечерний Оскол переливался огнями, слышалась музыка. Молодежь оккупировала маленькие открытые кафе и просто тротуары. Иногда между парнями вспыхивали потасовки, но в основном молодые люди смеялись, разговаривали, обхаживали проходящих мимо девушек. Несколько человек дружески приветствовали Александра, и, кивая в сторону Валентины, тихонько поднимали вверх большой палец. Впрочем, девушка заметила, ее спутник стал все чаще оглядываться, как она тогда в кафе. Сразу вспомнилось, что за ним следят.
Вот и гостиница. Валентина подошла к администратору, поинтересовалась, разыскивали ли ее?
— Да, — часто закивал он. — Ваши друзья будто с ума сошли! Радуйтесь, вы им так дороги.
— Можно позвонить в Москву?
— Без проблем!
Вновь гудки и, конечно же, телефон не работает!
— Не волнуйся, — повторил Александр. — Завтра спокойно свяжешься.
— Завтра. Спасибо за все. Мне пора.
— Уже?
— Ты слышал: они сходят с ума.
— Подождут еще минуту.
— А твоя работа?
— И она подождет.
Они вдруг замолчали, сказать хотелось многое, но времени на это бы не хватило. Все недосказанное утонуло в молчании.
— Кто был в окне? — наконец произнесла Репринцева. — Мы это, правда, видели?
— Не знаю, — ответил Горчаков. — Мне и самому интересно, что за чудовище там прячется. Неспроста Варвара не пригласила нас в дом.
— Она объяснила.
— Никогда не поверю такому объяснению.
— Наверное, ты прав, — вздохнула Валентина. — Так ничего и не узнал у нее.
— Одна фраза не выходит из головы.
— Догадываюсь — какая. Полная бессмыслица.
— Не будем делать поспешных выводов.
— Мне действительно пора.
— До завтра. Завтра ведь ты еще не уезжаешь?
— Не хочу отрывать тебя от расследования.
— Ты и не отрываешь, а помогаешь мне.
— Если так.
— Ровно в полдень приду к тебе. Не рано?
— Соня! В двенадцать я уже давно на ногах.
— Тогда в одиннадцать. Или в десять?
— Лучше в одиннадцать.
— Хороших снов!
Последние слова Александра — будто теплая морская волна. Ведь на сердце такая тяжесть.
Пятый этаж, ее этаж! Сейчас она переступит границу, за которой начинается зона лжи и обмана. «Господи, сделай же что-нибудь!» — впервые обратилась к Создателю атеистка Валентина.
Александр смотрел, как за девушкой закрывается дверца лифта. Потом направился к выходу и тут услышал:
— Господин Горчаков, какая встреча!
Это Дрекслер. Он долго жал руку журналиста и без лишних церемоний спросил:
— Подумали над моим предложением?
— Пока другие дела, — уклончиво произнес Александр.
— Понимаю. Нужно время, чтобы все взвесить и тогда принять решение. Только не опоздайте.
— Постараюсь.
— А девушка с вами хороша! Администратор сказала, что она из Советской России.
— Именно оттуда.
Горчаков не добавил слова «к сожалению». Ему было безразлично, откуда приехала Валя.
Надо было избавиться от назойливого немца, но тот и сам торопился (гораздо больше его интересовала сейчас странная пара в отеле), поэтому быстро распрощались и разошлись.
Вечер перешел в ночь, такую же бурную и шумную. В последнее время именно ночь в этом некогда патриархальном тихом месте стала своеобразным символом жизни. Призрак беззаботного города, нового Монте-Карло витал теперь не только над специально отведенной под казино резиденцией, но и в других частях города, одурманивал каждую улицу, каждый дом. Ловцы душ расставили сети, куда старались поймать и молодого, и старого. Люди, казалось, начали забывать о Божественной морали, нравственности, величье русской души, о своем предназначении в этом бренном мире, наконец, о том, что они не одни «во вселенной», что в любую минуту в их жилища может прийти враг. Есть только островок счастья, и деньги, которые хлынут сюда от игр и развлечений, сделают состоятельным каждого бедняка. И быть этому островку вечно!
Не так давно великая иллюзия чуть было не захватила самого Александра. И только иногда вакханалию праздника нарушали давние знакомые угрозы карлика.
Теперь никакой вакханалии не было! Старый Оскол — город уже двух убийств подряд, город, где за тобой следят неведомые силы.
Чувство опасности, которое и раньше не оставляло Александра, вдруг вспыхнуло с новой силой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Войдя в номер, Валентина ожидала услышать несусветную ругань со стороны своей сокурсницы. Каково же было удивление, когда увидела ее ласковые глаза.
— Как провела время?
«И голос неестественный — добрый. Что она задумала? Не подлость ли?»
Почему она так о подруге? Ответ напрашивался сам собой: с некоторых пор она перестала доверять Надежде, у которой слишком сильно стали проявляться карьеризм, желание любой ценой выслужиться перед начальством. «Похоже, она хочет занять мое место секретаря комсомольской организации? Я с удовольствием его уступлю».
— Валя, ты не ответила?
— Нормально. Посмотрела город.
— Мы тоже с ребятами многое увидели. Товарищ Прошкин показал. Здесь на некоторое время установилась советская власть. Потом — переворот, коммунистов расстреляли. Мы были на месте их расстрела.
— Еще что вы видели?
— Дом, в котором находился штаб революционных рабочих, основные места боев с контрреволюцией. Да, еще прошлись по центральной улице города. А ты?..
Репринцева усмехнулась, не рассказывать же о своем походе к колдунье, не поймет. В это время в комнату вошли Давид с Рустамом. Последний крикнул:
— Наконец-то заявилась! Где вы, товарищ Валя, шатались?
— Чего пристал к девушке? — оборвала Надежда, чем сильно озадачила Рустама. Как же так? Сама недавно требовала в отношении Репринцевой карательных мер. Он не стал осложнять отношения, лишь язвительно добавил:
— Кавалера нашла. Вон даже покраснела.
— А если и так? — с вызовом бросила Валентина.
— Он симпатичный? — грустно произнес Давид.
— Симпатичный!
— Прекратите ее мучить, не станет она связываться с парнем из капиталистического мира, — в который уже раз вступилась за Репринцеву Надежда.
— Но она только что сама призналась.
— Она пошутила! Ведь так?
— Пошутила, — согласилась Валентина.
— Ничего себе шутки! — проворчал Рустам.
— Ты ведь будущий журналист, — сказала Репринцева, — спецпредметы. Слышал о таких понятиях: «Контекст», «Второй план»?
— Пролетарским писателям и журналистам не нужен никакой второй план. Говорить надо прямо, отвечать четко.
— Хоть сейчас не будем спорить, — простонал Давид. — Где ты, Валечка, была?
— Я уже спрашивала, — развела руками Надежда.
Внутри Валентины точно заиграли дух противоречия и свободы, желание утереть нос этим послушным солдатикам. Помимо воли она сказала:
— Никакого секрета нет. Я побывала в Новом городе, видела казино. Даже заглянула туда.
«Зачем себя раскрыла?!»
— Комсомолка посещает казино?! — в один голос ахнули Давид и Рустам, а, пораженная Надежда, засопела.
— Я же не играла там, — расхохоталась Валентина. — Зашла в храм, не ведая, что внутри.
И она все рассказала. До встречи с Александром, конечно.
— Все равно, переступила порог казино! — не унимался Давид.
— Не волнуйтесь, товарищи. Я ничем не запятнала честь советской гражданки, комсомолки.
— Хватит! — скомандовала Надежда. — К себе в номер, парни! Пора спать. Завтра серьезный день — новые экскурсии по местам революционной славы.
Когда девушки остались одни, Валентина спросила:
— Часом не слышала о каких-либо изменениях в нашем графике?
— Нет, нет, никаких изменений. Еще два дня здесь. В пятницу — поезд Старый Оскол-Курск. А там уже рядом граница. Пересядем на Москву и. как здорово опять оказаться на родине.
— Здорово, — рассеянно произнесла Репринцева.
— Ты будто не рада этому?
— Рада я, Надя, рада! — последовал раздраженный ответ. — Меня одна вещь беспокоит.
— Какая? — Надежда ощутила сильное волнение.
— Не могу дозвониться домой. Все время гудки.
— И только? — сквозь силу улыбнулась сокурсница.
— Соседи молчат.
— Может, телефон сломан?
«Все разумные люди говорят одно и то же. Чего я психую?»
— Наверное, телефон.
— Телефон, телефон! — чуть не завопила Надежда и тут же испугалась, что ненароком выдала себя. «Вон как подозрительно смотрит!»
