– Ну вот… – огорченно сказала она. – Я уже испортила тебе настроение.
– Нет, – возразил он. – Никто никому настроение не испортил. Мне с тобой хорошо. Просто чудесно. Сегодня великолепный праздник, и у нас отличное настроение.
– И мы потанцуем, верно?
– Да, мне очень хочется потанцевать. У меня такое чувство, будто улетал не я, а улетала ты. Я долго ждал тебя, и вот ты вернулась. Пойдем?
– Да. Мы пойдем в Зимнюю Пирамиду. Крамеру мы обещали, что будем в Зимней. Подожди, я забыла вынуть цветы.
– Крамер, наверное, не придет. Уф, какие они мокрые!
– Я тоже вся мокрая.
– Ты росистая.
– Скоро я высохну, и тебе не будет стыдно со мной танцевать. А почему не придет Крамер?
– Он двое суток не спал. Может быть, даже больше.
– Что-то связанное с проектом?
Он не сразу нашел, что ответить.
– Видишь ли… Меня задержали на совещаниях, и Крамер взял на себя работу, которую должен был делать я. Мне очень совестно перед ним.
– Не думай, я понимаю: дело есть дело. Но не слишком ли часто вам приходится жертвовать личным временем?
Они вышли из Павильона. На движущихся тротуарах народу прибавилось – основной поток направлялся в Летнюю Пирамиду. Многие были в маскарадных костюмах и полумасках. Обычно в Летней Пирамиде собиралась молодежь, и, судя по всему, там затевалось нечто экстравагантное. Древнеримского отряда уже не было видно, но рев легионерских глоток был слышен издалека: «Подари мне пояс Ориона!..» Возле кабинки видеотектора сиротливо стоял одинокий щит, а хозяин щита – легионер, которому надо было связаться с каким-то Крэйгом, – находился в кабинке и оживленно жестикулировал перед экраном. Шлем и меч он повесил на рукоятку контактного рычага.
– Этот, видать, зацепился надолго, – сказал Леонид. – Боюсь, маскарад закончится без него.
– А в Летней, наверное, ждет его девушка, – сказала Надия. – И может быть, она сегодня его не дождется.
Леонид промолчал.
– Меня всегда удивляли этот размах и постоянная спешка. Неужели нельзя работать и жить поспокойнее?
– Нет, – сказал Леонид, – нельзя. Извини, что я говорю об этом так коротко. Но, судя по прошлому опыту, я просто не умею доходчиво объяснять вещи, над которыми мало задумывался… Говоришь – поспокойнее? Не знаю. Наверное, можно, если очень уж постараться. Но кому это надо?
– Мне, например. И той девушке, которая ждет этого парня.
– Вот ты о чем… Н-да… Проблема века.
– Нет, – сказала она, – это очень старая проблема. И очень жестокая.
– Неразрешимая?
– Я бы так не сказала. Вечная.
– Тогда это проще. Как бочка черной икры. Если можно вечно мириться с вечной проблемой, значит она решается каждый раз компромиссным путем. Верно?
– Верно. И мне приятно, что ты задумался над вещами, которые раньше мало тебя волновали. Теперь я верю, что у нас будет все хорошо.
– Вот видишь! Все будет у нас отлично.
2
В Зимней Пирамиде было очень светло, шумно и весело. В зените пирамидальной верхушки на огромной высоте сияло по-летнему яркое, теплое солнце. На синих стенах инеем сверкали белые морозные узоры, посередине зала в окружении фонтанов и голубых елей блестел в бассейне обросший сосульками айсберг. Айсберги, изрешеченные широкими полостями гротов, громоздились в каждом углу Пирамиды, а в гротах медленно вращались круглые платформы. Зал был запружен людьми. Гремела музыка, почти везде танцевали, где-то в отдалении пели, прихлопывая в ладоши, со стороны эстрадных площадок доносились раскаты громкого смеха.
Вихрь карнавального танца втянул Леонида и Надию в центр. Веселый шум плескался в зале волнами серпантинных лент, сыпался сверху блестящим дождем конфетти, вспыхивал звездами увеселительных огней. Больше половины танцующих были в масках.
Потом Надия немного устала, и они покинули танцевальное поле, вышли к эстрадным площадкам и задержались у ледяного катка среди любителей балета на льду. Балет был очень красочным, мастерство исполнителей – выше всяких похвал, но особенное удовольствие зрителям доставил комический танец с участием дрессированных пингвинов.
– Взгляни-ка туда!.. – Надия подергала Леонида за рукав и показала на медленно вращающуюся платформу кафе «Ледяной грот».
Леонид посмотрел. На платформе было несколько свободных столов.
– Если ты успела проголодаться, мы там поужинаем, – сказал он.
– Ты не понял. Я видела Фроста.
Леонид еще раз взглянул на платформу. Теперь он смотрел на людей.
– Поздно, – сказала Надия. – Стол, за которым они сидели, уехал в грот.
– Дэн и Бригитта?
– Нет. Бригитту я бы узнала. Ты пойдешь один?
– Ну вот еще! – сказал он, и они пошли вместе.
Стол, где сидел Фрост, находился у края платформы, и край этот успел продвинуться глубоко под нависающий массив «ледяной» горы. Стеклянная облицовка грота мягко светилась, но после яркого света в зале было такое впечатление, будто здесь полумрак. Рядом с Фростом Леонид разглядел темноволосую смуглую девушку в черной полумаске. Дэн что-то ей говорил, и она негромко смеялась. Смех казался знакомым, но у Леонида была хорошая зрительная память, и он мог бы поклясться, что никогда раньше эту девушку не встречал. Дэн увидел Надию, обрадованно вскинул брови, потом увидел Леонида, поднялся навстречу. Это был плотный, коренастый человек, довольно неуклюжий на вид, с непропорционально большими руками, – один из лучших пилотов-барражировщиков системы Юпитера. Протянутая для пожатия рука Леонида утонула в его широкой ладони.
– Леонид Русанов, Надия, – хрипловато сказал он, представляя гостей своей собеседнице.
Девушка сбросила полумаску и представилась сама:
– Кариола.
Леонид посмотрел на нее, но ничего не сказал. Надия тоже взглянула на девушку, сказала:
– У вас красивая прическа, она вам очень к лицу, – и подарила Кариоле гвоздику.
– Лео, Надия, Кариола, присаживайтесь наконец! – взмолился Дэн. – Ведь шампанское снова придется нести в холодильник! Посмотрите, бутылка так нагрелась, что из нее уже лезет пробка.
На столе были четыре бокала, темная бутылка шампанского и плетеная корзинка с фруктами. Дэн куда-то исчез и быстро вернулся с двумя бокалами для гостей.
– Разве мы не станем ждать Бригитту? – спросила Надия.
– Бригитта здесь, – ответил Дэн, откупоривая бутылку. – Она пошла танцевать с Георгом. Сейчас они подойдут. Да, ведь ты же не знаешь, – обратился он к Леониду, – нашей группе дали еще двух пилотов-барражировщиков. Георг – один из новеньких. Ему приходится сегодня разрываться надвое, танцевать то с Бригиттой, то с Кариолой. Из меня танцор никудышный, вот он и празднует с перегрузкой. – Дэн наполнил бокалы.
Край платформы выехал из грота, и теперь стол медленно продвигался вдоль танцевальной площадки. Леонид заметил Бригитту, а рядом с ней человека, который уступил ему сегодня кабинку видеотектора. Они возвращались. На обоих были черные полумаски, но Леонид его сразу узнал по пшеничным усам. На Бригитте было ярко-красное платье, и в белых ее волосах сверкали красные звезды. Они подошли, Бригитта чмокнула Леонида в висок: «С возвращением!» – и заговорила с Надией. Дэн представил Юрия Двинского и Леонида друг другу.
– Мы уже знакомы, – сказал Леонид.
– Да, – сказал Юрий. – У меня сегодня день неожиданных встреч. С Кариолой, теперь вот с вами…
– И у меня, – сказал Леонид, – день неожиданных встреч. С Кариолой и теперь вот с вами…
Кариола удивленно посмотрела на него. Все остальные тоже посмотрели.
– Вы из экипажа «Ариадны», – сказал он девушке.
– Да, – подтвердила она. Было видно, что она пытается что-то припомнить.
– Ну вот мы и встретились на незнакомой планете. Если, конечно, вы впервые на Европе.
– Вот как! – сказала она и неуверенно улыбнулась. – Значит, вы и есть тот самый пассажир из двадцать первой каюты! За которым гонялись бесхвостые львы!
– Тот самый, – подтвердил Леонид.
Глаза Бригитты зажглись любопытством.
– Лео, ты должен нам все рассказать.
– Непременно, – заверил ее Леонид. – Но не сейчас. Это очень длинная история. – Он встретил умоляющий взгляд Дэна Фроста и поднял бокал. – Я предлагаю тост за всех присутствующих!
– Да, – сказал Дэн и тоже поднял бокал. – Учтите, шампанское выдыхается. За всех присутствующих! За тебя, Лео. С возвращением!
Дэн беспокоился напрасно. Шампанское было холодное и вкусное.
Поговорили о празднике. Надия подарила гвоздику Бригитте и рассказала про встречу с Николо Беллини.
В центре кафе был танцевальный пятачок, и оттуда доносился музыкальный шум: дробный стук барабанов и гнусавые стоны. Леонид обратил внимание на двух чернокожих парней из космодромной команды. Один из них, блестя зубами и белками глаз, извиваясь, как ящерица, трудолюбиво избивал пять барабанов тамбертона кулаками, пальцами и кистями. Другой, Апполо Дюка, по прозвищу Кактус, выпучив глаза, натужно раздувая щеки, извлекал гнусавые стоны из какого-то экзотического инструмента с двумя щелевыми раструбами. Танцующих на пятачке не было, парни играли для собственного удовольствия.
