– Не знаю, – ответил Дэн. – У меня еще ни разу не было приступа радикулита.
– Ты какой-то сегодня… Ничем тебя не проймешь.
– Просто я не в восторге от нашей затеи. Сначала Маккоубер барражирует в облаке с известным тебе результатом. Теперь и тебя туда потянуло… А я гоняю катера и каждый раз не знаю, чем это кончится.
– Включи, пожалуйста, передний обзор. Летим как вслепую.
– Почему вслепую? Летим, как положено, по приборам. Не надоело еще смотреть на Юпитер? – Дэн чуть повел кистью левой руки.
На экране переднего обзора словно распахнулся темный занавес, и Леонид на секунду зажмурился.
– Ух ты!.. – сказал он. – Папаша совсем уже рядом.
Катер шел на Юпитер с солнечной стороны, и перламутровый блеск бело-зеленых, бело-голубых, нежно-розовых, желтых и кремовых облаков огромного шара немного слепил. Облака охватывали планету-гигант оплывающими поясами.
– Ну вот, – сказал Леонид, – поздоровались. Теперь можешь выключить, если тебя отвлекает.
– Ладно, – сказал Дэн, – ничего… – Голос у него стал мягче. – А то действительно как вслепую. – Помолчал и добавил: – Даже Папаша сегодня весь какой-то праздничный…
Леонид неотрывно смотрел на Юпитер. Он обратил внимание на плывущий по ухабистым волнам облачного массива черный теневой кругляк и по его размерам догадался: тень от Ганимеда. Он поискал тень от маленькой Амальтеи, не нашел и подумал, что Амальтею, возможно, придется искать с ночной стороны. Значит, Рой можно будет увидеть только локатором.
– И где-то там пасутся наши «Мамонты», – проговорил Дэн.
– И дают молоко.
– Прокисло наше молоко… – сказал Дэн.
– Что делать, – сказал Леонид, – это вы с Маккоубером позаботились о закваске.
– Две тысячи стержней?
– Да.
– Никак в толк взять не могу, – признался Дэн. – Рой получает в сутки более шестидесяти миллионов стержней. И вдруг какие-то несчастные две тысячи…
– Это были не простые стержни, Дэн. То есть совсем не те стержни, которые выбрасывают за атмосферу наши «Мамонты». На Ю-стержнях записана информация о том, что делается в глубинах Юпитера, а на стержнях из экспериментального отдела, которые вы с Маккоубером подбросили в стаю, была записана информация иного характера… Информация о том, что делается в глубинах наших мозговых извилин.
Дэн присвистнул.
– Да-а-а… – протянул он. – Действительно… Но откуда Маккоубер выкопал эти стержни?
– Когда мы проектировали систему «Физлер», нам нужно было отработать метод съема информации с полученных от «Мамонтов» стержней. Система «Физлер» должна была быть способна снимать со стержней информацию любой, даже самой высокой сложности. Вот мы тогда и решили принять за эталон Ц-информацию. То есть ту информацию, которую с помощью специальной медицинской аппаратуры мог дать нам наш собственный мозг.
– И вы ее, значит, на стержни… эту Ц-информацию?
– Да. Ведь трудно было придумать что-либо сложнее, чем Ц-информация. И мы ее, значит, на экспериментальные стержни… Ну, отработали систему дешифровки на «Физлерах» и сдали Ц-стержни на склад за ненадобностью. А совсем недавно группа злоумышленников – некто Маккоубер, Дэн Фрост и еще какие-то две неопознанные личности – похитила стержни и тайно провела известную тебе диверсионную операцию под кодовым названием «Ютавр». Вот и весь детектив.
– Так уж и весь?.. – усомнился Дэн.
Он тронул что-то на лицевой панели радиостанции, и в наушниках тонко и нежно защебетало: киу-киу, фью-фью, киу-киу, фью-фью…
– Что это? – спросил Леонид.
– Радиомаяк на Метиде. Новые позывные.
Сплюснутый шар Юпитера на экране заметно подрос. Впрочем, ощущение его шаровидности постепенно стало теряться, планета теперь казалась больше похожей на огромный выпуклый щит.
– Ты рассказал мне первую часть детектива, – напомнил Дэн. – Чего ради Маккоуберу понадобилось подкармливать «камбалу» Ц-стержнями?
– Видишь ли, Дэн, здесь мы вступаем в область догадок… Тебе любопытно?
– Еще бы! Ведь все ваши сумасшедшие идеи у меня… – Дэн похлопал себя по затылку шлема, – вот они где.
Леонид помолчал, раздумывая.
– Видишь ли, Дэн… – повторил он. – Возьмем, к примеру, обыкновенное облако обыкновенной пыли. Пока оно не очень большое, мы к нему, в лучшем случае, снисходительны. Когда оно предстает перед нами в других масштабах, ну, скажем, в масштабе газово-пылевого скопления в одном из уголков нашей Галактики, мы начинаем к нему относиться с почтением. Потому что мы хорошо понимаем, что видимость стабильности и однородности такого скопления – сплошное надувательство, поскольку в этом сверхоблаке неустанно формируются довольно крупные космические объекты. Звезды, к примеру. Затем – планеты.
– При чем здесь Маккоубер, Ц-стержни и «камбала»?
– Не торопись. Для того чтобы понять действия Маккоубера, нужно как следует уяснить себе ситуацию. Конечно, то, о чем я говорил, – всего лишь грубая аналогия… или, лучше сказать, приблизительная модель нашей ситуации. Мне важно было дать тебе понять, как много зависит от существующих точек зрения на те или иные вещи. Мы смотрели на «камбалу» снисходительно, как на стабильное и однородное облако стержней. Маккоубер смотрел на нее с почтением и тревогой. Поэтому Маккоубер первым из нас заметил, что «камбале» надоело быть просто однородным скопищем стержней и она вдруг стала проявлять опасную наклонность к самостоятельному изменению своей структуры. Сначала это были «гравитационные мерцания», потом дело дошло до формирования внутри «камбалы» огромного количества хаотически перемещающихся сгустков.
– Я видел их, – сказал Дэн. – На экране локатора. Одни из них формой были похожи на огурцы, другие – на веретена. Длинные такие, размерами, пожалуй, с наш катер, а то и побольше. Я удивился, каким это образом они ухитряются довольно резво перемещаться с места на место, и спросил Маккоубера…
– Что он ответил?
– Он так посмотрел на меня, будто я оскорбил его бабушку, и сказал, что ему абсолютно плевать на проклятые способы их проклятых перемещений. И тут же добавил, что, если стая «огурцов» надумает вдруг разлететься в разные стороны, проекту крышка. Потом он приказал мне выбросить в стаю Ц-стержни. Я выбросил. И больше мы к этому разговору не возвращались.
– Все правильно, – задумчиво проговорил Леонид. – Ты требовал от него объяснений, которые дать он, конечно, не мог.
– А ты бы мог?
– Нет. Пока нет. Я могу лишь догадываться… Но одно ясно: во всем повинен комплекс специфических условий существования облака. И на особом подозрении – электромагнитные и гравитационные поля планетного и космического происхождения. Ну и конечно, мощные потоки заряженных частиц, излучений. Вполне вероятно участие низких температур. При этом полезно вспомнить: каждый из стерженьков по информативной емкости превосходит живую клетку. А если учесть, что, кроме всего прочего, скопище стержней до предела насыщено неизвестной нам информацией… Тут остается лишь развести руками.
– И подать в отставку, как это сделал Маккоубер, – не удержался от ядовитого замечания Дэн.
Леонид смотрел на выпуклый щит планеты. Щит сильно разбух. Разглядывая пухлый рельеф облачного покрова, Леонид подумал, что Юпитер похож сейчас на облако цветных дымов.
– Ты несправедлив к Маккоуберу, Дэн. Маккоубер – гений. Гений проекта. Не знаю, хватило бы у меня духу сделать то, что сделал он, спасая проект…
– Ц-стержни?
– Да. Он рискнул создать противоестественную смесь Ц-стержней с Ю-стержнями. Очевидно, надеялся, что Ц-информация сыграет роль своеобразного цемента, который сумеет объединить скопище стержней в единое целое. Ему повезло: он создал Рой – весьма загадочную для нас сверхсистему…
– Он создал чудовище, – проворчал Дэн.
– Он создал Ютавра. Как бы там ни было, Маккоубер добился своего. «Огуречная» стая была на грани распада – ты ведь сам говорил, что она раздулась в объеме раз в пять больше обычного. Разлетелись бы наши «огурчики» и «веретенца»… да, спасибо, Маккоубер помешал. Ютавр, конечно, игривое и очень непонятное созданьице, но зато какое компактное! Единый, целенький организм. И главное, видимо, универсальный. Содержит в себе информацию о Юпитере и, кажется, не брезгует информацией из большого космоса. Был у меня однажды случай убедиться в этом…
– То-то, я смотрю, у тебя сегодня отличное настроение… – сказал Дэн. – Уж не хватил ли ты через край?
Леонид рассмеялся:
– Однажды то же самое сказали Маккоуберу, когда он задумал сбросить в Юпитер три миллиона «Мамонтов».
– А… Ну, в таком случае остается выяснить, что теперь задумал ты.
– Если идею Маккоубера можно было назвать одним словом: «количество», то мою теперешнюю идею, пожалуй, стоило бы помянуть словом «качество». Я задумал установить с Ютавром прямой контакт. Другого выхода нет. И никакие «Физлеры» здесь не помогут. Сверхсистема «Человек» и сверхсистема «Ютавр» должны иметь друг с другом «обратную связь». Я еще не совсем отчетливо себе представляю, как это будет, но это будет. Понял?
