Как только все собрались и встали широким кольцом вокруг Древоборода, начался странный и непонятный разговор. Энты медленно бормотали, сначала один, потом другой, пока не запели хором что-то протяжное, то ускоряющееся, то замедляющееся, сперва громкое на одной стороне кольца, затем стихающее и снова нарастающее в громкий гул на другой его стороне. Хотя Пин и не мог понять или хотя бы уловить ни слова — разговор шёл, по-видимому, на языке энтов, — сперва он с удовольствием прислушивался, но затем его внимание в значительной степени ослабело. Спустя долгое время (а пение всё не затихало) он начал удивляться, неужели, при всей "неторопливости" языка энтов, они до сих пор тянут "доброе утро", и прикидывать, сколько дней они будут петь свои имена, если Древобород начнёт перекличку. "Хотел бы я знать, как на энтском будет "да" или "нет"", — подумал он и зевнул.
Древобород сразу же это заметил.
— Хм, ха, хей, мой Пин! — сказал он, и другие энты сразу же прекратили своё пение. — Я всё забываю: ведь вы торопыги. Да и в любом случае, скучно прислушиваться к языку, которого не понимаешь. Теперь вы можете спуститься. Я сообщил ваши имена Спорищу Энтов, и они посмотрели на вас и согласились, что вы не орки и что новая строчка должна быть включена в старые списки. Дальше мы пока не продвинулись, но и это уже быстрое дело для Спорища Энтов. Вы с Мерри можете пока прогуляться по ложбине, если хотите. Если пожелаете освежиться, в северном склоне бьёт источник хорошей воды. Здесь будет сказано ещё несколько слов, прежде чем Спорище действительно начнётся. Я подойду к вам попозже и скажу, как продвигаются дела.
Он спустил хоббитов на землю. Они низко поклонились, прежде чем уйти. Эта проделка, по-видимому, очень позабавила энтов, судя по тону их бормотания и по искоркам в глазах, но скоро те вернулись к своему занятию. Мерри и Пин вскарабкались по тропе, которая шла с запада, и выглянули из отверстия в живой изгороди. По краям лощины поднимались длинные, поросшие деревьями склоны, а далеко за ними, над елями на самом дальнем хребте вздымалась острая и белая вершина высокой горы. К югу, слева от них, тянулся сплошной лес, теряющийся в серой дымке. И далеко-далеко, почти на пределах видимости проглядывало бледно-зелёное марево. Мерри предположил, что это виднеются степи Ристании.
— Интересно, где Скальбург? — спросил Пин.
— Я не вполне представляю, где мы, — ответил Мерри, — но вон тот пик, вероятно, Метедрас, а Скальбург, насколько я помню, лежит в узком и глубоком ущелье на самом краю гор. Наверное, он за тем хребтом; сдаётся, что слева от горы над ним стоит что-то вроде дымки или дыма, как считаешь?
— А на что похож Скальбург? — снова спросил Пин. — Хотел бы я знать, что энты вообще могут сделать против него.
— И я тоже, — сказал Мерри. — Скальбург — это, по-моему, что-то вроде кольца гор или скал с равниной внутри и одиночным утёсом в центре, который называется Ортханк. У Сарумана на нём башня. В окружающей равнину стене есть ворота, возможно, не одни, и, кажется, через неё бежит река. Она стекает с гор и потом течёт в Ристанийское ущелье. Непохоже, что такое место по силам энтам. Но у меня странное чувство по отношению к ним: по-моему, они вовсе не такие безопасные, хорошие и, как бы это сказать, забавные, какими кажутся. Они выглядят медлительными, осторожными и терпеливыми, почти беззащитными, и всё же, я полагаю, что они могут воодушевиться. А уж если это произойдёт, я ни за что не хотел бы оказаться на другой стороне.
— Да! — согласился Пин. — Я понимаю, о чём ты. Здесь может быть такая же разница, как между старой коровой, которая спокойно лежит и пережёвывает жвачку, и атакующим быком, и перемена может произойти внезапно. Интересно, сумеет ли Древобород их воодушевить. Я думаю, он постарается. Пока они не выглядят особо воодушевлёнными. Однако сам он воодушевился прошлой ночью, а потом загнал своё воодушевление обратно внутрь, словно пробкой заткнул.
Хоббиты повернули назад. Голоса энтов всё ещё усиливались и стихали в бесконечном совещании. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть через высокую живую изгородь: оно горело на верхушках берёз и залило северный край лощины холодным жёлтым светом. Там хоббиты увидели небольшой блестящий родничок. Они прошли по ободу большой чаши у подножья вечнозелёных деревьев — было очень приятно никуда не спешить и чувствовать под ногами прохладную траву — и спустились к источнику. Хоббиты сделали несколько глотков из чистой пронзительно-холодной струи, сели на мшистый камень и принялись следить за бликами солнца в траве и тенями проплывающих над лощиной облаков. Бормотание энтов продолжалось. Это место казалось хоббитам очень чуждым и бесконечно далёким от их мира и всего, что когда-либо случалось с ними. Им страстно захотелось увидеть лица и услышать голоса друзей, особенно Фродо и Сэма, и Бродяжника.
Наконец голоса энтов замолкли; хоббиты подняли глаза и увидели, что к ним направляется Древобород вместе с другим энтом.
— Хм, хум, вот и я, — сказал Древобород. — Вы устали, или почувствовали нетерпение, хмм, эх? Ну, я боюсь, что вам ещё рано чувствовать нетерпение. Пока мы закончили первый этап, но мне ещё предстоит объяснить положение дел тем, кто живёт далеко, вдали от Скальбурга, и тем, кого я не смог обойти до Спорища, а потом нам ещё надо будет решить, что делать. Правда, решают энты не так долго, как обсуждают все факты и события, по поводу которых должны составить собственное мнение. Однако, нельзя отрицать, что мы пробудем здесь ещё долго: вероятно, не менее пары дней. Поэтому я привёл вам товарища. У него есть поблизости дом. Его эльфийское имя Брегалад. Он говорит, что уже составил своё мнение и не нуждается в том, чтобы оставаться на Спорище. Хм, хм, из нас, энтов, он первый, кого можно назвать торопливым. Думаю, вы подойдёте друг другу. До свидания!
Древобород повернулся и покинул их.
Брегалад некоторое время стоял, неспешно изучая хоббитов, а они смотрели на него, прикидывая, когда же им удастся заметить хоть след "торопливости". Он был высок и, по-видимому, входил в число относительно молодых энтов. Кожа на его руках и ногах была гладкой и блестящей, губы красными, а волосы серовато-зелёными. Он мог сгибаться и качаться, как тонкое дерево на ветру. Наконец он заговорил; его голос, тоже резонирующий, был выше и звонче, чем у Древоборода.
— Ха, хмм, мои друзья, пойдёмте гулять! — сказал он. — Я Брегалад, на вашем языке — Быстрокив, но это, конечно, только прозвище. Меня называют так с тех пор, как я ответил старшему энту "да" ещё до того, как он окончил вопрос. А ещё я быстро пью и ухожу раньше, чем остальные успеют смочить свои бороды. Пойдёмте со мной!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
